Валдар Много-раз-рожденный. Семь эпох жизни
Шрифт:
— Вот как, сэр Валдар, мой отважный герой ста сражений! Именно так ваше старомодное рыцарство научило вас использовать силу, чтобы преодолеть слабость беспомощной женщины?
— Не совсем беспомощной, миледи, — ответил я, — потому что одно слово из этих милых уст или один запрещающий взгляд этих милых глаз, которые сейчас смеются — да, смеются, несмотря на все ваши усилия нахмуриться, — превратили бы эту силу в слабость и страх обиженного ребенка. Так что, теперь вы опоздали с гневом. Если бы вы только упрекнули меня раньше, но вы этого не сделали…
— Потому что не хочу, — перебила она, рассмеявшись в свою очередь
— Тогда, — сказал я, снова обнимая ее без сопротивления, — тогда я попрошу тебя о том, в чем, надеюсь, ты мне не откажешь. Что ты скажешь, милая, я напрасно буду просить?
— Это я скажу тебе, когда ты вернешься, потому что на сегодня я, по-моему, уже достаточно сдалась.
— Почти достаточно и все же не совсем, — я снова прижал ее к себе, когда она сделала движение, чтобы убежать. — Ну же, милая Кейт, всего один поцелуй в ответ, такой, какой ты подарила мне в ту давнюю ночь у стен Мекки, перед тем как мы ушли на сирийские войны, когда я был Халидом, а ты — Зорайдой.
— Тогда только один, ради тех старых времен, — сказала она, и на половине поцелуя снова выскользнула из моих объятий, поспешно отступила к двери каюты и, приоткрыв ее, дерзко тряхнула хорошенькой головкой: — Это был не первый поцелуй, сэр Валдар. Ты забыл моего «спящего крестоносца»?
Я быстро сделал два больших шага к двери, но не успел догнать ее, она уже скрылась в коридоре, а когда я вышел на палубу, она уже прощалась с сэром Филипом так скромно и по-сестрински, что мне пришлось сдержаться и постараться собраться с мыслями, пока они не обнялись в последний раз. Она подошла ко мне, протянув руку:
— Еще раз до свидания, сэр Валдар. Передайте «донам» теплый привет ради меня и веселой Англии, и пусть ваши кили не тормозят на обратном пути. Бейте сильно и верно, и каждый раз, нанося удар, думайте о тех, кто ждет, чтобы приветствовать вас снова дома.
— Еще раз прощай, милая Кейт, — сказал я тихо, ведя ее к трапу, — и когда я вернусь, ты расскажешь мне, как ты вернула меня к жизни, так же, как это сделала Клеопатра в храме Птаха. Прощай, еще раз!
— Еще раз прощай, Валдар, мой славный рыцарь! — прошептала она, и голос ее дрогнул от нежности, когда я наклонился и поцеловал руку, которую охотно обменял бы на губы, а затем, когда из кубрика хрипло прозвучали слова «Все чисто!», и корабль освободился от швартовов, я помог ей спуститься в ожидавшую ее шлюпку и запрыгнул обратно на палубу.
Глава 28. Непобедимая армада
Я охотно и подробно рассказал бы вам о том, как мы опалили бороду короля Испании в гавани Кадиса, где мы зажгли пламя, просиявшее по всей Европе; я бы с удовольствием проследил наш путь вдоль побережья Испании, где мы штурмовали и грабили, жгли и уносили добычу, от Кадиса до Финистерре, а оттуда до западных
Можете сами догадаться, каким радостным было возвращение для всех нас, тяжело груженных добычей, окутанных славой величайшего триумфа, который Англия когда-либо одерживала на море. Когда наши разбитые снарядами, побитые штормами суда вошли в Плимутский пролив, ведя на буксире великий «Сан-Фелипе», все пушки с плимутских батарей и с каждого корабля, имевшего на борту фунт пороха, громогласно приветствовали нас, а когда новость распространилась по городу, шпили церквей зазвенели радостными нотами, на каждом флагштоке затрепетал красочный флаг, и весь Плимут чуть с ума не сошел от восторга, приветствуя нас с возвращением в Англию и в милый старый город.
Но так, как праздновал Плимут в тот день, вскоре отпраздновала вся Англия. Армада не внушала страха, по меньшей мере, еще год. Туча войны рассеялась под огнем бортовых залпов нашего маленького адмирала, и, когда небо над Европой прояснилось, Англия увидела за морями безграничные богатства и будущую империю. Груз «Сан-Фелипе» стоил больше миллиона фунтов ваших денег, и он прибыл не из испанской Америки, а из Ост-Индии.
Нужно ли объяснять, что это означало? Теперь английские купцы начали посылать корабли к берегам, откуда «Сан-Фелипе» привез столь славный груз, и двенадцать лет спустя была основана та великая торговая компания, без которой британская корона не имела бы индийского бриллианта.
Но для меня, самого радостного среди радостных, счастливое возвращение домой означало, что то, что было бесценно за пределами любых мечтаний о богатстве или славе, то, к чему я стремился, ради чего боролся и чего ждал все века, теперь, наконец, должно было свершиться. Таинственными трудами моей чудесной судьбы я прошел через сражения и смятения, через борьбу и горе, чтобы найти всю красоту и грацию, всю нежность и силу моей много раз завоеванной, давно потерянной любви, вновь воплотившейся в несравненной форме этой милой английской девушки, которая приказала мне идти сражаться за Англию и за нее, сознательно и с радостью посвятив саму себя тому, чтобы стать призом победы.
Не успел якорь погрузиться в голубую воду Пролива, как мой пинас оказался у борта, я прыгнул в него и поплыл к берегу. Кейт и леди Дрейк были там, среди толпы встречавших нас сияющих друзей, и едва я сошел на землю, я в старинном горячем нетерпении поднял мою милую леди на руки и крепко поцеловал ее перед всеми, остановив самые слова приветствия на ее устах и вызвав румянец на многих прекрасных щечках, которые стали лишь слегка менее яркими, чем ее.
Но я был не единственным счастливым влюбленным, который, вернувшись, встретил ожидавшую его возлюбленную (я был слишком занят делами, чтобы рассказать об этом). Сэр Филип отплыл с таким же обещанием от другой прекрасной английской девушки, какое я получил от леди Кейт, поэтому Мэри Сиденхэм, младшая сестра жены нашего дорогого маленького адмирала, оказала ему прием, который, полагаю, был не менее теплым, чем тот, которым моя милая девушка наградила меня, когда, наконец, представился благоприятный случай.