Валиде Хюррем
Шрифт:
Шах Султан верила, что её мать не виновна. Тем более, никакого разговора, о котором сообщила Джанфеда-калфа, между ними не было.
— Возьмите себя в руки, валиде. Вы плачете, словно раскаиваетесь в том, чего на самом деле не совершали.
— За что мне все эти испытания, Шах? — сетовала султанша, и распрямившись, полубезумным взглядом посмотрела на встревоженную дочь. — Я больше не могу… Теперь и в покушении обвиняют. Я знаю, кто сделал это! Валиде Султан. Она хочет избавиться от меня…
Нахмурившись, Шах
— Что вы такое говорите? Нельзя обвинять Валиде Султан. Вас накажут лишь за подобные слова. Она не стала бы рисковать жизнью единственной дочери.
Эсмахан Султан снова обратилась в рыдания, уронив голову на колени дочери.
Топ Капы. Покои Нурбахар Султан.
Михримах Султан, слегка бледная, безмятежно спала. На её шее белела повязка, скрывающая порез. В точности, как и на её левой руке, в которой она совсем недавно сжимала осколок.
Хюмашах Султан, сидя рядом с матерью, держала её целую правую руку и роняла слёзы от беспокойства. Обернувшись на скрип дверей, она встретилась взглядом с Валиде Султан, вошедшей в покои.
По молчаливому согласию женщины подошли друг к другу и тепло обнялись. Успокаивающе поглаживая внучку по спине, Хюррем Султан бросила беспокойный взгляд зелёных глаз на свою спящую дочь, и в её душе что-то неприятно всколыхнулось.
— Моя валиде поправится, — с уверенностью произнесла Хюмашах Султан, размыкая их объятие. — У неё крепкое здоровье.
— Дай Аллах. Михримах Султан под неусыпным присмотром лекарей.
Серые глаза Хюмашах Султан всколыхнулись огнём, который её бабушка никогда прежде не видела в них. Валиде Султан вгляделась в лицо своей внучки и растерянно отметила, что видит в них что-то знакомое. Также смотрел Рустем-паша, когда злость и несчастье настигали его.
— Я знаю, кто сделал это, — горячо воскликнула Хюмашах Султан. — Эсмахан Султан за всё поплатится. Клянусь перед вами и мамой.
Страшась неожиданных перемен во внучке, Валиде Султан поспешила остудить её пыл, уже знакомый ей по родителям девушки.
— Не стоит перенимать и тебе эту ненависть. Я и повелитель во всём разберемся. Она получит по заслугам.
Нервно усмехнувшись, Хюмашах Султан обернулась на мать.
— Вы останетесь с мамой? Нужно ненадолго вернуться в свой дворец. Заберу некоторые вещи. Если вы не против, я бы хотела пожить в Топ Капы, побыть с вами и мамой. Вдали от вас я буду сходить с ума от беспокойства. Мои дети останутся с кормилицами и служанками.
Хюррем Султан согласно кивнула рыжеволосой головой, посчитав это решение весьма уместным в данной ситуации.
— Пусть будет так. Поживешь в моих покоях, в пустующей комнате для детей. Хочу, чтобы мы были рядом. И султанзаде Османа возьми с собой. Нельзя ему так рано с матерью разлучаться.
—
Выйдя в коридор, Хюмашах Султан прислушалась к проснувшейся в ней уверенностью в себе и направилась в покои Эсмахан Султан.
Медленно войдя в них, она с мрачным удовлетворением увидела, как горько плакала Хасеки Султан, а её дочь успокаивала её. Заметив Хюмашах Султан, они непонимающе нахмурились.
— Льёте слезы, султанша? — усмехнулась Хюмашах Султан. — Привыкайте.
Оскорблённо вспыхнув, Эсмахан Султан поднялась с тахты и поспешно утёрла слёзы. Но тут же её заслонила собой Шах Султан, сверкнув тёмно-карими глазами.
— Как ты смеешь говорить так с моей валиде? Она — законная жена султана.
— Этого титула она вскоре лишится. За всё ответит сполна. Повелитель, Валиде Султан, Михримах Султан и я ни за что не простим т оскорбления, нанесённого нашей семье.
Эсмахан Султан вышла из-за спины дочери, и возмущённо посмотрела на Хюмашах Султан.
— Хюмашах, выйди из моих покоев, если тебе больше нечего сказать.
Ещё больше распалившись от этих слов, Хюмашах Султан надменно ухмыльнулась подобно матери.
— Вы не можете указывать мне, что делать. И запомните мои слова. Клянусь, что вы испытаете то, что испытала этой ночью Михримах Султан. Только, я уверена, у вас не хватит смелости, чтобы в такой ситуации решиться покончить с собой, дабы не пасть от рук наёмников.
В одно мгновение рука Шах Султан взметнулась и резко ударила по щеке растерявшуюся Хюмашах Султан. Та схватилась за покрасневшую щёку и тяжело посмотрела на неё. Льдисто-серые глаза выражали только одно чувство, от которого Шах Султан внутренне содрогнулась. Ненависть.
Хюмашах Султан, подхватив подол своего одеяния, резко покинула опочивальню, горя в пламени гнева и унижения.
— Что ты сделала? — потрясённо спросила Эсмахан Султан, взглянув на дочь. — Нельзя бить султаншу, с которой вы равны.
— Защитила вашу честь, валиде, — отозвалась Шах Султан. — И мы не равны.
Будучи всё ещё под впечатлением от разговора с Эсмахан Султан и её дочерью, Хюмашах Султан под влиянием какого-то импульса отправилась в султанские покои. Её гнев не умещался между небом и землёй, поэтому она неосознанно искала пути избавления от него.
Повелитель принял её, оторвавшись от изучения какого-то документа.
— Повелитель, — поклонилась султанша. — Простите за беспокойство. Я лишь хотела сказать вам…
— Я слушаю. Как здоровье Михримах Султан?
— Она вскоре поправится. И за всё воздаст Эсмахан Султан, если вы не предпримите ничего в отношении своей супруги. За её спиной будем я и Валиде Султан. И даже вы не сможете нам помешать.
Нахмурившись, султан Мехмет непонимающе смерил племянницу взглядом тёмно-карих глаз.