Валиде Хюррем
Шрифт:
— В тебе говорит беспокойство за мать и злость на Эсмахан Султан. Успокойся. Такими словами нельзя бросаться. Особенно в султанских покоях.
— Я вашего гнева не страшусь. Меня, султаншу династии, нельзя казнить, а другие наказания и лишения я выдержу. С вашего позволения.
Поклонившись, Хюмашах Султан удалилась, направившись в свой дворец за вещами и сыном.
Проводив её негодующим взглядом, султан Мехмет схватил недочитанный документ и вызвал Локмана-агу. Тот вошёл в опочивальню и увидел, как разгневанный повелитель смял документ.
—
— Как смеют женщины так со мной разговаривать? — слух возмутился тот. — Я — падишах. А мне женщины указывают, что делать!
Беспокойно смотря на султана, Локман-ага молчал.
— Сначала валиде, а теперь Хюмашах… Узнаю в ней озабоченную властью сестру и Рустема-пашу, что славился своим вспыльчивым характером. Даже она, кроткая и мягкая когда-то… Пусть придут Эсмахан Султан и Шах Султан.
Спустя некоторое время выслушав их, утверждающих, что Хасеки Султан не виновата в покушении на Михримах Султан и что между ними не было разговора, о котором утверждала Джанфеда-калфа, султан Мехмет приказал им вернуться в гарем.
Ему было необходимо побыть одному и подумать. Погрязнув в сомнениях, повелитель соображал, кому верить. Разумеется, султан Мехмет желал верить в невиновность своей супруги и их дочери, но что-то всё равно мешало это сделать.
Топ Капы. Гарем.
Нурбану-хатун направлялась в покои, где была Михримах Султан, чтобы выразить соболезнования. Войдя в покои, она увидела Валиде Султан и Дэфне-хатун, встретивших её нисколько не радушно.
— Валиде, я беспокоюсь за состояние Михримах Султан. Как она? Ужасно то, что случилось ночью.
Поджав губы, Валиде Султан почему-то обменялась взглядом с напрягшейся Дэфне-хатун, стоящей с ней рядом.
— Моя дочь поправится. Благодаря твоей Джанфеде-калфе. Поблагодари её от меня.
Кивнув с полуулыбкой на лице, Нурбану-хатун поклонилась.
— Разумеется, султанша. Желаю скорейшего выздоровления Михримах Султан. С вашего позволения.
Возвращаясь в свои покои, Нурбану-хатун обернулась на поспевающую за ней Джанфеду-калфу, которая затихла после их ссоры.
— Нет риска ухудшения её состояния. И всё из-за тебя! Шанс упущен… В этом есть лишь один плюс: о моём отъезде в Конью все позабыли. Главное — сидеть и не высовываться.
Топ Капы. Султанские покои.
Ближе к вечеру султан Мехмет после часов раздумий всё же принял решение. Он рассудил, что Эсмахан Султан не виновата в покушении на Михримах Султан. К тому же, кому он должен поверить? Своей супруге или какой-то калфе?
Решив сообщить об этом Эсмахан Султан и успокоить её, повелитель направился в её покои, желая застать там и дочь Шах Султан.
У дверей покоев он случайно услышал эмоциональный разговор Эсмахан Султан и Шах, что всё-таки задержалась у матери.
Взглянув на охранников, стоящих у дверей, султан Мехмет жестом приказал им молчать. И, несмотря на неловкость, прислушался к разговору. Его всё ещё обуревали лёгкие сомнения, и он решил окончательно от них избавиться.
— Не смей перечить мне! Я знаю, чьих это рук
— Валиде…
— Выслушай меня! — снова оборвала её Эсмахан Султан. — Они подставили меня, решив таким образом снова отдалить от повелителя и вернуть Нурбахар-хатун из ссылки. О, Аллах! Клянусь, если она вернётся, то я убью её вместе с её сынком, что стал угрозой моему Орхану!
Отшатнувшись от дверей в ошеломлении, султан Мехмет ощущал, как разочарование расползалось в его груди. Разочарование в тех женщинах, которых он любил.
Мать была права. Эсмахан Султан, которую он знал и, главное, любил, не смогла бы говорить эти слова. Но султанша, чьи уста изливали подобный яд на свою семью, ненависть и жестокость которой так сильны, что она клянётся убить невинного младенца и его мать, способна.
Повелитель медленно отошёл от покоев, побледневший то ли от ошеломления, то ли от понимания, что это всё произнесла его Эсмахан Султан.
Вернувшись в свои покои, он вышел на террасу и судорожно вдохнул прохладный ночной воздух. Мехмет пытался совладать со всеми низкими чувствами, которые проснулись в нём, но безуспешно.
Мучительное решение быстро созревало в хаосе его мыслей. Оно казалось жестоким и несправедливым по отношению к женщине, которую он столько лет любил. Именно казалось, а не было.
Потому как этой любви не было. Не было и доверия. Больше ничего не было. Эсмахан Султан, которую он любил, давно умерла. А эту женщину он не знал… Не желал знать.
Поддавшись импульсивному порыву, он вызвал Локмана-агу и огласил своё решение, боясь испугаться и отступить от него.
Ночь.
Топ Капы. Покои Эсмахан Султан.
Когда Эсмахан Султан устало опустилась на ложе и провалилась в сон, ей приснилось, что она, облачённая в белое одеяние, на кроваво-красном закате солнца отдалялась от своей семьи в сизый туман, за которым начиналась темнота.
Шах Султан со своими детьми очень тоскливо смотрела ей в след, и по её красивому лицу струились слёзы.
Рядом с ней был шехазде Орхан, держащий на руках своего сына Ахмеда, который почему-то громко плакал.
Султан Мехмет был в своём султанском тюрбане, рубины и изумруды на котором неистово сверкали в заходящем солнце. В его тёмно-карих глазах не было привычных теплоты и любви. Он смотрел равнодушно, будто бы скучающе.
За его плечами словно тени колыхались Валиде Хюррем Султан и Михримах Султан. Обе, в отличие от остальных, казались самодовольными и едва заметно усмехались.