Ванечка и цветы чертополоха
Шрифт:
Рука Виктора была мягкой, но хватка очень крепкой.
— Да что рассказывать, Жек? Приехали, предупредили московских. Поднялись с Рябовым вдвоём. Вестимо, нам никто не открыл. Запомнилось, что дверь у них, у Певуновых, добротная такая, бордовая. Сели в засаду — один пролётом выше, другой ниже. Соседка симпатичная, с двумя детьми маленькими. Дом довольно новый, панельный, квартира обычная, никакой особой роскоши. Родители, видно, обычные трудяги. Правда, техника у них новая, импортная. Но это мы уж после увидели, когда его оформляли. К вечеру из квартиры сам вышел, разодетый, надушенный. Сказал, что погулять надумал, но по сумке спортивной
И Палашов работал. Вскоре он дожидался Певунова в следственном кабинете. Не терпелось даже полюбоваться на этого персонажа. Конвойный ввёл крупного темноволосого парня. Комплекция у молодого человека выдающаяся, но не спортивная. Следователь немедленно оценил, что уложил бы его одним ударом, встань они друг напротив друга, как соперники в боевую стойку. Евгений Фёдорович не был даже уверен насчёт знаний юноши по поводу боевой стойки. Парня явно запихнули в вуз, чтобы отсрочить от армии.
— В чём вы хотите меня обвинить? — взобралась на губы Дениса кривая горькая полуусмешка.
— Это зависит от того, что вы собирались сделать с Иваном Себровым.
Палашов прожигал взглядом Певунова, чтобы поставить подследственного в такое положение, когда тот завертится, как вошь на гребешке, когда он не сможет сделать никакого осознанного выбора. Только правда и ничего другого.
— Всё просто: он сбежал, его нужно было поймать. Это мы и сделали.
— А нож в руках Рысева тебе был известен?
— Он был мне известен ещё с рук Себрова. Это он притащил этот нож.
— Ладно, пойдём по порядку.
И они начали заново проживать ночь убийства. Палашову приходилось проживать её с каждым соучастником и свидетелем. Не просто осмысливать, а именно проживать. Ваня жив, глаза горят, молчит. Мила… Особенно тяжело каждый раз выслушивать об их близости с Ваней. Дальше — погоня. Коварное стечение обстоятельств. Рысев с ножом. «Кто к нам с мечом придёт, от него и погибнет», — говорил заглавный герой фильма «Александр Невский». Так Ваня от своего ножа. Потому что ты, Ванечка, должен был ещё тогда, на сеновале, Глухова за глотку взять. А раз не взял, может, и сидел бы тогда тихо и впредь. Разворошил осиное гнездо. А эти осы теперь даже его, следователя, кусают. Семь лет — следак, и так опростоволосился из-за девчонки. Не сумел выстроить защиты, всё принял на себя, дурак.
* * *
Физическую мощь можно использовать по-разному.
Дениска с малых лет был крупным ребёнком и смотрелся старше своего возраста. Вот только глуповато-детское выражение его лица сохранялось и тогда, когда плечи в развороте стали шире детской кроватки.
Родители сдували пылинки с пышущего здоровьем малыша-крепыша. Он получал всё необходимое и — сверх того.
Позже он привык сам брать то, что ему по нраву. С отказом он сталкивался крайне редко, но и его научился
Младенцы отчего-то начинали плакать, стоило им завидеть Дениса. Девчонкам-ровесницам он казался глуповатым, а для девочек помладше был завидной партией. Мальчикам любого возраста приходилось считаться с его мнением, другое дело, что у него могло вовсе не быть никакого мнения. Ну а взрослые мужчины видели в нём нечто подобное неуклюжему щенку крупнопородной собаки. Дури намного больше, чем настоящего умения силу применить.
Денис не отличался проворностью, а был парнем с ленцой, поэтому дела сторонились его не хуже людей. Все его родственники оказались им недовольны, но ничего не могли с этим поделать.
Дашка — девчонка-сорвиголова, похожая больше на ребёнка, до того маленькая и хрупкая, поначалу ему очень нравилась. Рядом с ней он казался сам себе настолько огромным и сильным, хотя она не из робкого десятка и спортивного телосложения. Но потом их отношения сами по себе сдулись, ведь девчонка бойкая, а он неповоротливый. Её чрезмерная активность его утомила, и он начал замечать, что всё больше присматривается к Женьке Петровой, напоминающей и по характеру, и по внешности лоснящуюся гусыню, на фоне которой Дашка смотрелась воробьишкой.
* * *
Бежали, летели, пыхтели совершенно суматошные дни. Встречался Палашов с маленькой и зябкой Дашей Журавлёвой, которая раскаивалась в своём глупом тогда поведении, ведь не думала о страшных таких последствиях. Валечка Белова плакала, вспоминая ту ночь, жалела чистосердечно, готовилась в жёны Ваське Леонову — молоденькая зарёванная глупышка. Женя Петрова, как и Пашка Круглов, как будто не поняла ещё, что Вани, этого такого странного, обособленного Вани Себрова больше нет.
Пришла по почте характеристика Вани из школы. Парнишка представал в ней учеником старательным, был на хорошем счету, вполне ладил и с учителями, и с учениками.
В других делах тоже были подвижки. Нашёлся свидетель, который видел, как Зойка спрыснула чем-то подозрительным вещи, выставленные на продажу Нинкой.
Евгения Фёдоровича пытались подкупить, чтобы не дать хода делу о разделе фирмы. Он пригрозил законом о даче взятки должностному лицу и посоветовал потратить эти деньги на адвоката или на урегулирование отношений с бывшим партнёром.
Со столкнутым с лестницы по-пьяни мужиком всё было ясно. Следователь готовил дело к передаче в суд.
На фоне этой кропотливой бумагомарательной работы гложущая сосущая болотная топь разрасталась в его душе. Ночами он был особенно одинок и травил себя, и одновременно утешал, воображая Милу.
Потом грянуло 11 сентября, и глаза всех, в том числе и венёвцев, приклеились к телевизорам. Жаль, гибель Помпей не удалось заснять, зрелище было грандиозное. Лашин притащил из дома на работу телевизор, и все, у кого выдавалась свободная минута или перекус, торопились ещё раз взглянуть, как рушатся гигантские башни-близнецы, как молчат сотовые телефоны под обломками. А у них в Венёве ещё напрочь отсутствует сотовая связь, и никакой роуминг не поможет.