Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
— Извините, — ошарашенно пролепетал я. — Я не думал…
— Ты в своем праве, — нахмурилась Мэй. — Никаких претензий быть не может. А вещи выбьем. Если кто решит, что ты ему должен, я лично займусь, договорились?
— Лады, — выставил я ладони, — не вопрос.
— Готовность!
Из толпы высунулся знакомый по тундре Плакальщик. Благословение Слез накрыло игроков, а Мэй быстро дернула головой. Плакальщик вяло кивнул мне, приветствуя, и побрел к группе поддержки. Стоящая впереди девушка, Лека, вскинула руки. Сто восьмой уровень — судя по всему Мэй про этого топа говорила.
— Вливайте! —
Я зажмурился. Игроки ударили огнем, молниями, ледяными стрелами, черными дымными шарами и лучами ослепительного света. В ладонях мурашей рассыпались артефакты, а потоки убийственных заклятий и магического арсенала били во вскинутую руку Леки, где поглощались небольшой гротескной куклой, грубо вырезанной из дерева.
Над Курганами задрожал воздух. С вершин посыпались камни, склоны дрогнули, а вокруг холмов появился прозрачный барьер. Он заклубился серыми полосами, подернулся и выстрелил струями черного пепла или чего-то похожего.
— Щиты! — рявкнула Лека. — Полная отдача!
Над нами засияла полупрозрачная сфера. Чернота ударила разом в десятках мест и щит тут же затрещал, покрываясь сеткой.
— Быстрее!
Кукла в руках Леки увеличилась в размерах и зашевелилась. Девушка опустила ее на землю, держа за голову, и вскинула правую кисть, в которую тут же полетели заклинания.
— Десять секунд! Держать щит! Держать, мураши!
Вокруг хрипели игроки, землю усеяли склянки и разбитые артефакты причудливых форм. Чернота пробила барьер и луч впился в одного из магов. Тот коротко вскрикнул и рассыпался в пыль, не оставив на земле даже кокона. В воздухе повис гул, отдающийся по всему телу и заставивший колени мелко подрагивать.
— Усиливайте!
Кукла Леки выросла до двухметровой деревянной фигуры, нелепой, с гротесными чертами, словно папа Карло был изрядно пьян, а полено попалось кривое и сучковатое. Кукла приплясывала на длинных ногах и размахивала руками. Голова беспрестанно подергивалась, но не издавала ни звука. Лека внезапно отпустила руки и кукла встрепенулась, отряхнулась по-собачьи и подпрыгнула. Темные потоки пробили щит уже в десятке мест, мурашей осталось всего семеро, включая Мэй. Кукла шагнула вперед и ткнулась в щит.
— Беги! — взвизгнула Лека. — Беги следом, Варнак!
Кукла ударилась о щит мурашей, разбила его окончательно и бросилась вперед, быстро перебирая длинными, как у цапли, ногами. Я опомнился и припустил следом. Лека успела отбить один черный поток и рассыпалась в пыль, а рядом исчезла Мэй.
— Да что за хрень? — орал я, пристроившись за куклой. — Гадство!
Кукла молчала, я держался за ее спиной, едва не оттаптывая пятки, а чернота добила оставшихся мурашей и переключилась на нас, устремляясь в грудь кукле, перекатываясь волнами и вспахивая за мной землю.
В основание барьера Курганов кукла ткнулась, как слепая, не выставив руки и не замедлив бега. Я врезался в деревянную спину и взвыл. Страшно заскрежетало, а кукла опомнилась и уперлась ногами. Чернота ползла по дереву, захватив голову и плечи, пахнуло жженым деревом, мне в лицо полетела горячая труха и дым. Барьер поддался под напором и неожиданно треснул тонкой полосой, Кукла просунула в трещину руки, ухватилась и рывком развела края в стороны. Я проскользнул между ног и
Я разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Черные потоки исчезли, на месте куклы дымилась воронка, словно там взорвался авиационный фугас, но меня никто не атаковал. Тяжело поднявшись, я побрел в ущелье, откашливая гарь, и едва соображая, что делаю.
Воздух гудел, неприятно вибрировал в ушах, холодные волны сменяли кратки вспышки сухого жара. Курганы пропустили меня в центр, где в круге странно серой, словно выжженной и покрытой тонким слоем сажи земли, лежал толстый металлический блин, похожий на гигантский жернов. Спотыкаясь и кашляя, я добрел до него и рухнул в центр, уткнувшись носом в замочную скважину. Руки сами достали ключ Пути и с силой всадили в отверстие. В ту же секунду ключ нестерпимо сверкнул, едва не спалив роговицу, вспыхнул коротким яростным огнем, расплавился и влился в скважину.
— Наконец-то… — просипел я, скатившись с алтаря. — Долго я добирался, блин.
Круг вдруг раскалился, потек неровными волнами. Я отползал, как гордый лев, на четвереньках, стараясь уловить момент, когда наконец-то эта Дева шагнет в мир и завалит меня дарами. Лужа металла постепенно застыла неровной коркой, а над ее центром воздух словно лопнул, явив черную зигзагообразную дыру в пространстве. Узкие длинные пальцы показались из черноты, вцепились в края портала и резким движением распахнули в стороны.
Серая размытая фигура в три человеческих роста одним текучим движением скользнула наружу. Края портала тут же схлопнулись и он исчез, а серая фигура выпрямилась. Она была похожа на вылепленный из тумана силуэт, а единственным различимым фрагментом были глаза. Они тут же нащупали меня и Серая Дева оказалась передо мной, склонившись и уставившись в упор.
— Э-э-э… — промямлил я. — Добро пожаловать?
Глаза чуть прищурились. Круглые, как у совы, белые и с черными впадинами зрачков. Радужки или чего-то еще и близко не было. В центре белых кругов словно высверлили отверстия, на дне которых, в глубине, тлело красное. Существо выпрямилось, склонило голову набок и, казалось, прислушалось. А через секунду стремительно изменилось. Дымка развеялась, показались руки и ноги, вполне человеческие, сформировалось строгое женское лицо с тонкими чертами. Вылепился нос, рот, налились блеклым красным тонкие губы. Я передернул плечами, глядя на этот кошмар. Словно кто-то натянул содранную человеческую кожу и пытался прикинуться моим соплеменником, будучи неведомой хренью из другого мира.
— Плетущий?.. — медленно, будто пробуя на вкус слова, произнесла Дева. — Какой слабый… Но справился.
Я шаркнул ножкой и потупился, в мыслях лихорадочно раздумывая, что делать и куда бежать жаловаться. На местного бога Дева походила так же, как почитающие ее Пауки на утонченных эльфов. В глубине черепа багровый свет медленно потух, а дыры зрачков стянулись, оставив взамен обычную радужку и человеческие зрачки. Теперь глаза походили на небрежный рисунок, а оттого, что они двигались — впечатление складывалось то еще. Неестественное и жуткое.