Ваше Сиятельство 11
Шрифт:
— В Лондоне на тебя выходили какие-либо люди из британских спецслужб? Предлагали сотрудничество или какие-нибудь отношения? — спросил я, не сводя с него взгляда.
— Выходили. Да… Было дело… Некий Пол Олдридж, чтоб его! Я его вовремя раскусил. Понял чего он ко мне липнет. Позже понял, кто он и что имеет отношение к маркизу Этвуду. Но я не согласился на его предложения. Как разобрался что к чему, сразу послал его подальше. Примерно через неделю я вернулся в Россию, — Бабский хрипло выдохнул. — Воды, с вашего позволения! Воды!
Я сам налил ему в чашку и, поднеся ее ко рту виконта, спросил:
— В мою группу
— М-м-м… — Бабский сделал глоток и оттолкнул мою руку.
Я почувствовал, как активировалась область в его сознании, которая была закрыта — видимо о ней говорила Бондарева.
— Ваше Сиятельство… Я не должен этого говорить! Есть запрет!.. — он снова замычал, и когда я повторил вопрос, поглядывая на штабс-капитана, все-таки с натугой произнес: — Ваш архимаг… из Верховной Коллегии.
— Кто?! — Наташа даже привстала, упираясь руками в скатерть.
— Ваш муж… Рыков Гермес Степанович, — проговорил поручик, кое-как справившись с непослушным языком.
В этот момент я понял, что на Алексея наложили блокировки еще и на физическом уровне.
Глава 18
Магнитные бури
Значит, господин Рыков Гермес Степанович… Интересный поворот. Надо признать, неожиданный для меня, и, судя по реакции Бондаревой, еще более неожиданный для нее. После слов Бабского о ее муже Наташа даже в лице поменялась.
— Поручик! Ну-ка рассказывайте, какое отношение к тому, что ты здесь имеет Рыков?! — проговорила она, пытаясь меня оттеснить от Алексея Давыдовича.
Хотя я обдумывал версию, что Верховная Коллегия магов очень заинтересована приглядывать за мной, о самом Рыкове я как-то не вспомнил. Не вспомнил, потому что мы с ним никогда вживую не пересекались. Я бы вообще мало что знал о его существовании, если бы не частые упоминания его персоны в информационной сети и не сама госпожа Бондарева. Да, и кстати, и госпожа Ковалевская. Ведь Ольга же начала брать меня на испуг, мол, муж Наташеньки крайне важный, невообразимо опасный человек. Я испугался настолько сильно, что теперь от нескромных желаний в жар кидает, когда смотрю на Наталью Петровну.
С того момента, как на базе «Сириуса» я продемонстрировал некоторые свои возможности для комиссии магов, интерес этих ученых мужей ко мне был неизбежен. Мне на эйхос приходили текстовые приглашения то поучаствовать в какой-то конференции, то заглянуть в Коллегию или поступить на какие-то там курсы — такое я игнорировал, удалял не читая. Как-то в разговоре с Ольгой или ее отцом обмолвился, что меня напрягает Коллегия магов. В дело вмешался Ковалевский, возможно даже не он, а сам цесаревич, после чего всякие магистры перестали беспокоить меня неуемным любопытством. А тут вот как странно повернулось: Рыков — член Совета Семи, почти такой же важный в магических кругах человек, как всеми уважаемый граф Баринов Демид Федорович. Я о старшем Баринове, а вовсе не о его сыне-выскочке, которого видел во дворце рядом с Ленской. Как тесно все иной раз переплетается!
Не первый раз маги пускаются в охоту за моими тайнами. Прежде такое случалось в другие времена, в других мирах. Довольно памятный случай, когда меня пытали в хмурых стенах королевской тюрьмы Вендеркронда
Сейчас передо мной сидел потрясенный до душевных глубин виконт Бабский. Был ли он послан охотниками за моими тайнами или имелись у него какие-то иные цели? Это предстояло выяснить. Возможно, в нашей ситуации он оказался человеком подневольным. Поэтому, до выяснения всех обстоятельств и его роли в этой истории, я решил на поручика слишком не давить.
— Наташ, ты подожди. Тебе он может не ответить правду. Вопросы должен задавать я: ментальные подвязки мои — правильно реагировать будет он только на меня. И действие «Инквизитора» ограничено по времени, поэтому спрашиваем только о самом важном, — терпеливо пояснил я Бондаревой, затем обратился к Бабскому: — Давай, Леш, исповедуйся: какие цели ставил тебе Рыков?
— Следить за вами, ваше сиятельство. Неотрывно следить, пытаться понять, какие магические схемы используете. Ведь всем же интересно, как вы это делаете. Мне самому интересно. В Коллегии много разговором было на этот счет, — тяжко дыша, он поднял взгляд к небу, где появились первые звезды.
Я почувствовал, что действие «Инквизитора» ослабевает — слишком быстро менталист справлялся с моими подвязками. Я обычными людьми намного проще. Ум менталиста устроен чуть иначе: он так и норовит выскользнуть из устроенной мной ловушки. Я сказал виконту:
— Давай быстро и по существу. В сторону от вопросов не отклоняться. Выкладывай: еще какие-то задачи Рыков или кто-то инной из Коллегии ставил?
— Рыков — только он со мной работал. Правда потом, Иляджинов — это ближайший помощник Гермеса Степановича. Тот проводил сеанс ментальных установок, ставил защиту, чтобы вы меня не раскусили. Гермес Степанович строго повелел следить за Натальей Петровной. Его очень заботит отношение Наталии Петровны к вами, потому как он видел на ее коммуникаторе информацию о вас и несколько фото крупным планом. Еще подборку прессы со статьями тоже о вас.
— Это было в рамках моей службы! Я должна знать, кто в моем подразделении! — не выдержала Бондарева.
— Я так и подумал, Наташ — все исключительно в служебных интересах, — погладив ее ладошку, я вернулся к поручику: — Продолжай, Алексей. Что еще ты должен был сделать для Рыкова?
— Я же сказал: следить, по возможности быть всегда рядом с Натальей Петровной. Запоминать ваши разговоры, передать все ему по возможности дословно. Ментальную составляющую, эмоциональные всплески тоже срисовать для него. Тут все ясно: ревнует, старый козел, — Бабский осклабился, последние слова ему явно дались с удовольствием. — Полагаю, это было главным, а не ваша нестандартная магия.