Вчера-позавчера
Шрифт:
Два дня, проведенные Ицхаком с друзьями, показались ему одним праздничным днем. Пока он бродил с друзьями улицами и переулками Иерусалима, почувствовал Ицхак, до чего прекрасен город этот. Что такое Яффа и даже — море Яффы? Единственный в мире — Иерусалим, за все сокровища мира не согласился бы он жить в другом городе. Вдруг охватило его нетерпение, желание срочно отправиться в дорогу. «Почему я должен ехать? И куда я должен ехать?» — спрашивал Ицхак самого себя. И еще не успевал ответить себе на свои вопросы, как уже знал, что должен спуститься в Яффу и повидать Соню, ведь все то время, пока он не разобрался с Соней, он — не свободен. «Зачем мне нужна свобода?» — спрашивал Ицхак сам себя. И еще не успевал ответить на свой вопрос, как переставал думать о Соне и принимался мечтать о Шифре. И поскольку он позволял
Часть двадцать вторая
С МЕСТА НА МЕСТО
Как обычно по субботам летом, сидел Ицхак затворником у себя в комнате из-за пыли на улицах и потому что все иерусалимские заведения, где можно поесть, закрыты по субботам. Пил он и ел что-то такое, что не радует нутро человека; валялся на кровати и переносился мыслями в другие края. Перед его взором вставала квартира, где он родился; и квартира, где умерла его мама; и квартира, где он жил перед своей алией. И в связи с каждой квартирой и квартирой вспоминалось ему то, что происходило с ним там, и он принялся размышлять о сущности времени.
Время делится на несколько частей: на прошлое, настоящее и будущее. Прошлое и будущее — два особенных периода, которые отделяются от времени, только у прошлого есть начало и конец, а у будущего нет конца. Тот, кто уверен в себе, надеется на лучшее будущее, тот, кто не уверен в себе, беспокоится за свое будущее. Жизнерадостный человек думает о будущем, меланхолик переживает прошлое. Однако хотя настоящее время представляет собой часть времени, оно — не самостоятельная сущность, а находится посередине между прошлым и будущим и с одной стороны опирается на прошлое, а с другой стороны подпирает будущее.
Мыслью перенесся Ицхак в родные края. Что делает мой город в этот час? В этот час просыпается мой город от дневного субботнего сна и пьет что-нибудь горячее или холодное, чай или фруктовую воду, и ест пироги с фруктовой начинкой или ватрушки со сладким творогом и изюмом. После еды и питья надевают горожане субботние одежды, и отправляются целыми семьями в лес, и сидят там в тени деревьев, и не боятся ни пыли и ни солнца. Потом расходятся по домам, и поднимают из погреба крынки и кувшины, полные простокваши и сметаны, и садятся за третью трапезу, и пьют перед едой и после еды холодную простоквашу.
Лежит Ицхак на кровати и переносится в своих мыслях к землякам. Являются — мухи и комары. Прогоняет он комаров и мух — являются разные мысли. Думает Ицхак о вещах, о которых он уже думал и не хочет больше думать о них. А вот здесь, здесь, в Эрец Исраэль, человек не видит ни простокваши, и ни сметаны, и ни масла, и ни творога (в то время не занимались еще евреи в Эрец Исраэль производством молочных продуктов). Однажды был Ицхак в Ришон ле-Ционе. Он продрог, и у него заболело горло. Хотел достать стакан горячего молока — увидел хозяйку дома, дающую младенцу, которому еще не исполнилось и года, чай смешанный с яичным белком, потому что не было в Ришоне молока. А масло, купленное у арабов, полно волос и грязи; а их творог — твердый, как камень, а запах… Запах, идущий от коз, лучше его. И если даже обдают продукты эти кипятком, чтобы извлечь из них грязь, запах не выходит из них.
Закрывает Ицхак глаза и в то же время не закрывает их, как человек, затворяющий окно и оставляющий форточку открытой; и снова смотрит он на свой город, и на лес в городе, и на деревья в лесу. Являются тысячи комаров и бросаются на его глаза. Прогоняет он комаров — являются тысячи мыслей, и с ними Яффа с Соней. Говорит Ицхак себе: похоже, что пора мне поехать в Яффо. Стала эта мысль трезвонить в его мозгу, и он понимал, что обязан разобраться до конца с Соней — пока он не закончит выяснение своих отношений с ней, он чувствует себя связанным. И когда понял Ицхак, что не избежать ему поездки, опустил голову на подушку и закрыл глаза. Но сон не приходил. Оделся Ицхак и вышел.
Белесое солнце раскаляет добела город, и пыль пламенеет от жара. Ни порхания птицы, ни ее щебетанья — все улицы застыли в безмолвии, ничего не слышно, кроме гудения телеграфных проводов. И множество грязных
Прошла перед его мысленным взором вся его жизнь. Вот решил он уехать в Эрец Исраэль и совершил алию. Почувствовал себя одиноким, и появилась в его жизни Соня. И так переходил он мысленно от одного события в своей жизни к другому, пока не дошел до Шифры. И так размышлял он и шел, пока не дошел до Меа-Шеарим.
Над Меа-Шеарим властвует солнце, и из каждого дома и из каждого двора поднимается пар, и в каждой комнате и на каждой кровати дремлет человек. Сверху выступают вперед балконы и веранды; и женские платки, и мужские плащи натянуты на них для спасения от жары; и спящие субботним сном люди отдыхают, обремененные жарой и субботними трапезами. И кажется, что весь городок, весь целиком, спит субботним сном, и сама суббота тоже спит. И если бы не звуки голосов, исходящие из бейт мидрашей, ты подумал бы, что уже наступила вечная суббота. Вошел Ицхак в один из бейт мидрашей, чтобы спрятаться от солнца. Увидел там штукатура Эфраима, сидящего с группой детей и читающего с ними псалмы.
Эфраим был бездетным человеком, и выпало на его долю много несчастий, и перед каждым несчастьем и несчастьем склонял он голову, но — уцелел. Каждую полночь он вставал с постели, обходил дома в Меа-Шеарим и призывал встать на служение Создателю, а днем занимался своим ремеслом и от каждой заработанной копейки половину отделял на святые нужды. На эти деньги он снял комнату для молитвы и платил учителю за занятия недельной главой Торы с желающими. А поскольку человек обязан делать святые дела сам лично, а не только при помощи своих денег, собирает Эфраим по субботам после полудня мальчиков на улице и читает с ними псалмы. А так как дети — малы и не понимают, до чего сладостны песнопения и славословия, провозглашенные царем Давидом, царем Израиля, перед Господом, Благословен Он, соблазняет Эфраим их души сластями и после окончания каждой книги дает им что-нибудь вкусное.
Стоит Эфраим перед детьми и читает с ними псалмы. Он читает стих, и они читают стих. Эфраим читает: «Радовался я, когда сказали мне: в дом Господень пойдем». И они читают: «Стоят ноги наши в воротах твоих, Иерусалим». И он подхватывает эти слова и декламирует их, как будто ощутил внезапно, что ведь и он тоже удостоился стоять в Иерусалиме, и он повторяет и повторяет стих. Ицхак смотрел на него, и Эфраим почувствовал это. Втянул голову в плечи, взглянул на него дружелюбно и вновь сказал нараспев: «Стоят ноги наши в воротах твоих, Иерусалим. Отстроенный Иерусалим подобен городу, слитому воедино». Понял Ицхак, что отвлекает детей от чтения псалмов, что они смотрят на него, а не в книгу, и вышел.