Вчерасегоднязавтра
Шрифт:
– Ну всё равно. Я хочу отдохнуть, только учёба кончилась. Я так устала от всего...
– Ну да, мудак я был...
– Да уж, это точно... Помнишь, мы тут проходили, на девятое мая? Я упала тогда, и колено ободрала, а ты смеялся?
– Это когда познакомились, что ли? А разве не день города был?
– Да нет! Ты что, весна была, - я точно помню, я ж университет тогда бросила. А мне только экзамены оставалось сдать! Ты видишь, совсем пропил и мозги и память.
– Ну, я не пью теперь...
– Это ещё неизвестно.
– Да ладно, хватит уже гнать.
– А я и не гоню, ты не
– Три почти...
– Ну вот, этого мало, я понимаю, если бы три года! И сегодня шампанское пил.
– Так от него ни в голове, ни в жопе!
– Это тебе так кажется, а завтра ещё захочется, а потом водка, а потом опять не остановишься!
– Да хорош, видишь, я трезвый иду...
Андрей остановился, полез в карман за сигаретами.
– Дай мне тоже сигарету... Ну прости, я просто боюсь, что опять начнётся... Давай, может, домой пойдём? У меня ноги мёрзнут...
Они вернулись домой, разобрали подарки, - Надя положила под ёлку красивую коробочку с фотоаппаратом, Андрей - книгу в обёрточной бумаге, - вместе залезли в ванну, Надя налила в неё шампунь, - получилась густая пена. Они смеялись и дули друг на друга мыльные пузырьки, залили пол, потом долго целовались в остывшей воде; в ванне было неудобно, они пошли в постель и заснули утром, обнявшись. На следующий день они снова пили шампанское, доедали салаты, а вечером пришли Витёк и Серый, принесли водку. Андрей долго отказывался и пил шампанское, пока оно не кончилось, но потом выпил рюмку, потом ещё, и сразу язык стал, будто чужой и движения неловкие. Надя обиделась и убежала на улицу; вокруг продолжался праздник, кто-то пытался петь и, запнувшись спьяну, смеялся; вспыхивали фейерверки, где-то играла музыка. Метро было ещё открыто, Надя прислонилась к парапету подземного перехода и задумалась, - ей было скучно, к родителям ехать не хотелось, она даже подумала вернуться, и тут подошли два юноши, - оба нетрезвые, чуть моложе неё, весёлые, - один с серьгой в брови и в полосатой шапке, другой с длинными волосами и в кожаной куртке:
– С новым годом! Возьмите!
– тот, который с серьгой протянул ей зажжённую бенгальскую свечу и улыбнулся. Надя немного оторопела, однако свечу взяла и стояла, не зная, куда девать глаза.
– Пойдёмте с нами?
– всё тот же юноша показал рукой куда-то в сторону - веселее будет. Надя взглянула на второго, - тот молча курил, но тоже улыбался, только, скорей чему-то своему. И Надя пошла. Они сидели в каком-то дворе, пили шампанское - в рюкзаке у молчаливого было три бутылки, потом Дима, - тот, разговорчивый, в шапке, - предложил поехать к нему. Ехать было недолго, всего две станции, но как раз метро закрылось, и они пошли пешком. Наде было весело, её глаза блестели, в голове немного кружилось, она шла под руку с Димой, а его хмурый друг держался немного сзади.
Дима жил один, квартира досталась ему пару лет назад, когда умерла бабушка: "у меня мама замуж снова вышла, я ей мешаю, - он засмеялся - на самом деле, это она мне мешает, знаешь, как они там скрипят и стонут!"
– А сколько ей лет?
– спросила Надя, её немного покоробило, что можно вот так рассказывать о матери.
– Да ей сорока ещё нет, тётка в самом соку, третий раз замуж
– Дима засмеялся, но Надя совсем смешалась и принялась разглядывать комнату: незастеленная большая кровать, стены в плакатах, на столе компьютер, а сам стол письменный, какой-то старинный и перед ним чёрный офисный стул; на полу кальян, везде разбросаны журналы и одежда, на окне нет занавесок, а на подоконнике большая керамическая пепельница в форме лёгких.
– Прикольная пепельница...
– сказала Надя.
– Ага, это мне Ярик подарил, - Дима кивнул на своего друга - видишь, беленькие, типа, памятник былому, - и снова засмеялся. Ярик ухмыльнулся, подошёл к компьютеру, включил музыку - что-то громкое, резкое, с неразборчивым рёвом вместо слов.
– Надсон, плюхайся, будь как дома!
– Дима набросил на кровать покрывало, разгладил его. У Нади зазвонил телефон, - уже который раз, - она нажала кнопку с изображением красной трубки, потом, помедлила немного и выключила совсем.
– Кто это такой настойчивый? Парень твой? Поссорились, что ли?
– спросил Дима.
– Да так...
– Надя неопределённо махнула рукой и села, достала сигарету.
– Понятно. Ярик, тащи пиво - знаешь где, будем девушке настроение поднимать! А, и чипсы возьми! Там пакет в прихожей...
Пива оказался целый ящик, они пили втроём, а когда Надя с Димой стали целоваться Ярик взял две закрытые бутылки и ушёл в другую комнату.
– У тебя губы мягкие - сказал Дима, гладя её по спине.
– Это плохо?
– Не... Наоборот...
– он уложил её на кровать, раздел, Надя закрыла глаза, изогнулась вперёд.
– Сейчас...
– звякнул ремень, она стянула с него джинсы и прижалась, обхватила ногами. Его рот пах пивом, язык был быстрый, горячий и какой-то острый, между ног у Нади горело, низ живота тянуло, она вся дрожала, вцеплялась в плечи, в спину, извивалась, стремясь заткнуть эту раскалённую дыру между ног. Она перевернула его, и села сверху с полустоном - полурыком, почти звериным, и со звериным же остервенением задвигалась: вверх-вниз, вверх-вниз. В ритме грохота и воя непонятной музыки.
Надя проснулась от того, что затекла рука - на ней спал Дима, он улыбался во сне и сопел, одеяло скрутилось в ногах. Надя осторожно вытянула руку из-под тёплого чужого тела, оделась и вышла в прихожую. Она подумала, что неплохо бы умыться, но в ванной кто-то был, - слышался плеск, - наверное, Ярик, больше некому... Ну это даже лучше. Надя быстро влезла в сапоги, надела пальто и вышла из квартиры, - хорошо, быть таким, - молодым и беспечным, не запирать двери, не бояться: она подумала и даже улыбнулась, - надо же, мысли как у старухи, а ведь вся жизнь впереди...
Надя спустилась в метро, в вагоне с ней ехал только один человек - на дальнем сиденье спал бомж, свесив ноги и подперев голову рукой в шерстяной рукавице, пахло мочой и гниющим мясом. Андрей встретил у подъезда, совершенно трезвый и бледный:
– Надя! Я думал, ты не вернёшься...
– он обнял её, - чем от тебя пахнет? Какими-то духами...
– Это папин одеколон, наверное - холодно сказала Надя и отстранила его, - ему ученик подарил.
– Ты у родителей, что ли была?
– Ну а где я ещё могла быть?