Вчерасегоднязавтра
Шрифт:
– Ден, да мы не будем - сказал Андрей - мы просто с тобой посидим.
– Да ладно, чё вы, давайте... Сэм хороший, батя хуйню не гонит! Ну опять мне, что-ли в одно рыло жрать?
– Что треснет?
– Да оно-то не треснет... Ну хорош вам ломаться! Нолито уже! Надюнь, ну ты давай со мной?
– Ой нет, я вообще самогон не пью..
– Ну и в пизду вас - беззлобно сказал Денис и опрокинул стакан. Андрей посидел немного и тоже выпил, вдруг, как-то машинально.
– Андрей!
– Надя, вскочила.
– Ну ничего страшного, Надь, ведь немножко совсем... давай с нами, по чуть-чуть? И домой пойдём...
Надя села, задохнувшись,
Давай побросаем, а Дрюх? Смотри, я мишень сделал, - и, правда, на двери был намалёван кривой круг с делениями - давай, а?
– и не дожидаясь ответа метнул "сажало" в дверь, оно вошло почти в центр круга и застряло подрагивая.
– Не.. Лень..Да и вообще темно, накати лучше ещё.
– Не вопрос!
– Денис налил ещё по стакану - Жаль музыки нет.
– А куда делась?
– Да наебнулась моя маха...
– и затянул гнусаво с каким-то шипением:
– Аттестат в крови, по бокам конвой
А меня везут, под сирены вой...
– Ой, хорош, Ден, - Андрей зевнул, - пойдём мы...
– Ага, давай на посошок - Денис налил два стакана.
– А мне?
– возмутилась Надя.
– И тебе... Я налью - Андрей налил третий стакан.
– Слыышь...
– протянул Денис - братан, у тебя оххуенная жена...
– Ага...
– Редкая тёлка, отвечу!
– Ага...
– И ебётся круто
Андрей поднял голову и угрожающе тяжело произнёс:
– Ты за базаром-то следи...
– Да чё тебя обломало?
– Денис встал, и недоумевающее уставился сквозь него.
– Ты жену мою не трогай.
– Да кто трогает? Я ж говорю - охуительная жена у тебя, и подмахивать умеет...И хули?
Андрей взял со стола нож, и бросил его вперёд. Нож вошёл по рукоятку по диагонали над пупком, Денис вздохнул резко и схватившись за края стола медленно опустился на стул. Заскулил Бакс, подбежал, встал передними лапами Денису на колени. Надя бросилась на Андрея, схватила его за плечи, затрясла, закричала. Андрей не реагировал, - он сидел, будто набитый ватой и молчал, только зубы стукались.
– Что тебе не понравилось? Что я с Денисом спала? Может, ты всех убьёшь? Да я у негра хуй сосала, а второй меня в жопу ебал, пока ты работал! Рабооотал!.. На новый год, ты думаешь, я у мамы была? А вот и хуй, приплыли - я еблась и прекрасно себя чувствовала! А осенью меня в парке изнасиловали, а ты прощенья просил!
– Надя выдернула из двери нож и стала пихать его Андрею в руку - Может, ты меня убьёшь? На, давай, вперёд!...
Андрей молча поднял на неё лицо, оно напоминало маску, слепок с его лица, даже глаза застыли; он спокойно принял нож из Надиных рук, встал, и, всё так же молча, ткнул им себя в живот. Надя завизжала, вскочила, выдернула нож, отшвырнула, отпрыгнула, снова бросилась к Андрею, а он продолжал смотреть прямо на неё, потом глаза закрылись и он осел. Надя приподняла ему голову, плакала, била его по щекам, говорила что-то, он приоткрывал глаза и снова закрывал и отвечал слабо:
– Больно..
Раздался грохот, - это упал Денис. Оба они лежали у стола, по разные его стороны, один не шевелился, другой в полузабытьи, Бакс скулил; только сейчас Надя сообразила вызвать "Скорую". И сразу успокоилась, подобрала "пику", вложила её Денису в правую руку, плотно прижала его пальцы, позвонила Тамаре Семёновне. Денис остался ждать катафалк, Андрея повезли в ближайший город в больницу,
Андрей долго лежал в приёмной, сначала подошла женщина в голубом халате, пощупала живот, потом вторая, в белом, тоже пощупала и строго спросила, зачем вытащили нож, потом подошла старуха в тёмно-синем халате - Надя подумала, что это уборщица, - старуха сказала: "что стоишь? Раздевай. На, накроешь" и протянула жёсткую простыню. Во время операции, Надя сидела на скамейке перед приёмным отделением, курила, пока не кончились сигареты, и почти уснула, когда вышла всё та же старуха в синем халате, и не сообщила, что операция закончилась и "что ему сделается? пьяному море по колено, знаешь, сколько у нас здесь таких?.." Надя ехала в такси, за окном светало, виднелся горелый лес; голова и тело отяжелели от тупой пустоты, которая наваливается после сильного напряжения, а впереди ждала Тамара Семёновна, Николай Ильич, Вера и милиция.
Андрея уже на следующий день перевели в палату, он лежал на узкой железной койке, по бокам висели трубки с кровавой жидкостью, и ещё одна трубка, потоньше, выходила из руки вверх. Ему нельзя было ни есть, ни пить; нож задел печень, держалась температура, лицо оставалось по-прежнему белым с желтоватым оттенком, но губы немного порозовели и спеклись. У Тамары Семёновны с ночи держалось давление, и Надя приехала одна, она поставила на тумбочку бутылку с водой, села рядом, склонилась:
– Ты как? Очень больно?
Андрей шевелил губами, но сказать не мог, - зашёлся в кашле и скривился. Наде было страшно. Сейчас всё было не таким, как ночью, пахло перегаром и какими-то лекарствами, и с этими трубками и кашлем, ей казалось, что Андрей вот-вот умрёт, она видела грязь в его ухе и волосок, торчащий из носа, волосок дрожал - значит, дышит, живой... Надя дотронулась до его щеки, Андрей дёрнулся, сморщился от боли и чужим, сиплым голосом сказал: "уйди отсюда" - скорей прошептал, чем сказал. Надя заплакала. В эту минуту она испытала вдруг такую любовь, какой никогда не чувствовала, отчасти материнскую и без капли эротизма, она склонилась ниже и быстро заговорила, всхлипывая:
– Андрей, Андрюшечка, не надо... Не прогоняй меня. Я ужасно тебя люблю, всё, что я вчера говорила, - это неправда, я только тебя люблю, я ни с кем не могу, только с тобой, я пьяная была... как ты мог поверить?.. Прости меня, любимый мой, солнышко...
– Правда?
– Да я так перенервничала, когда ты нож в него бросил, я вообще не понимала, что говорю... Ты простишь?
– Да я простил... Я бы простил, даже если всё было, как ты вчера сказала...
– он снова закашлял.
– Я напилась просто, у меня истерика была... Я знаешь, что сказала, - милиция же приходила, - я сказала, что Денис на тебя с ножом прыгнул, со своей пикой, а ты только защищался... ему ведь всё равно, и детей он не любил, а у нас Вера... Ты так же говори, к тебе тоже придут...