Вдоль белой полосы
Шрифт:
С Митей они то и дело усовершенствовали своих «коней»: ставили фары, крепили трещотки и дополнительные катафоты, подкрашивали и усиливали багажники. У Агаты велосипед был совершенно девичий в том смысле, что никаких дополнительных «красивостей» и «нужностей» на нём не имелось, только то, что было установлено на заводе. Но это не мешало ей гонять на нём так лихо, что иногда Никите становилось страшно: девочка всё же, а велосипед большой, совсем взрослый.
Агата с него регулярно «летала», как со смехом называла это сама, то и дело появлялась на улице с зелёными коленками и локтями, но снова и снова садилась на
— Агата в аварию попала.
Никите сразу представилась изуродованная, смятая, словно кусок фольги, в которой его мама запекала на праздники мясо, машина. И Агата в ней. Но оказалось, что она в очередной раз упала с велосипеда.
Дороги в их дачном посёлке зачем-то выложили большими бетонными плитами. Они были разных размеров и толщины, лежали вкривь и вкось, образуя ступеньки и неожиданные провалы, заросшие травой. И если машины всё это, хотя и с возмущённым кряхтением, но всё же терпели, то на велосипедах ездить было неудобно: трясёт, да и риск соскользнуть колесом с внезапно закончившейся плиты или напороться на выскочившую из бетона арматуру велик.
Дети посёлка, конечно, все эти опасные места хорошо знали. Но то и дело появлялись новые, а в сумерках их было плохо видно. В тот вечер Митя с Агатой решили прокатиться после дождя. Они мчались под горку, когда Агата в последний момент увидела новую рытвину, резко вильнула в сторону, но на мокрой дороге велосипед повело, девочка перелетела через руль и упала. На неё рухнули младшая сестра, которую она везла на багажнике, и велосипед.
Ничего особенно страшного не случилось. Только едва поджившие колени и локти снова оказались содранными до крови да велосипед пострадал. Да ещё практически невредимая Кира рыдала от испуга так громко, что переполошила жителей окрестных домов. Подскочивший к ним Митя вместе с трудом вставшей с плит Агатой подняли Киру и покорёженный велосипед и пешком поплелись домой. Проводив подругу, взбудораженный Митя прибежал к старшему другу и напугал его неожиданным сообщением.
— Дмитрий Ильич, ты в следующий раз свои мысли почётче формулируй, — попенял ему Никита, — а то меня удар хватит.
Митя улыбнулся и откровенно сказал:
— А я знаешь как испугался!
К счастью, "аварии» эти всё же были редкими и случайными, Агата ездила и правда хорошо, смело и при этом уверенно. Так же здорово, совсем по-мальчишечьи, она плавала, хотя научилась недавно. Но на этом сходство Агаты с мальчишками и заканчивалось. Во всём остальном она оставалась совершеннейшей девочкой. У неё были длинные волосы, которые она заплетала то в одну, то в две косы, застенчивая нежная улыбка, а ещё она почти всегда носила яркие разноцветные платья и сарафаны, которые ей шила одна из бабушек. И всё это в ней нравилось Никите. Всё это молча обожал в ней и влюблённый Митя, вскоре переставший скрывать своё чувство от старшего друга.
Соседская семья казалась Никите очень интересной. Их было несовременно много, целых восемь человек. Нет, детей имелось всего двое: Агата и Кира. Но зато одним домом жили мама и папа девочек, три бабушки (две родных и одна двоюродная) и дед.
Девочек воспитывали строго. Никита очень удивился, когда услышал,
Все в этой семье были очень работящими и от мала до велика целыми днями обихаживали свои шесть соток и то достраивали дом, то возводили хозблок. Разве что маленькая Кира пока больше играла, чем помогала взрослым. Но и её иногда можно было увидеть рядом с сестрой на грядке, сосредоточенно выдирающей сорняки. А уж Агата и вовсе почти всё время была при деле.
По вечерам она выходила гулять. И тогда освободившиеся Никита с Митей, которые тоже много помогали родителям, звали её поиграть вместе с ними в вышибалы или, как в этот день, покататься на велосипедах. Вскоре их троица стала почти неразлучной.
Глядя на летящих впереди Агату и Митю, Никита и не заметил, как они отъехали уже далеко от дач. Митя с Агатой нашли на берегу поваленное дерево и уселись на него, глядя, как внизу, в тёмной торфяной воде, крутятся маленькие водовороты. Никита прислонил велосипед к дубу и присоединился к ним.
Река у них была быстрая, неспокойная, норовистая, и все трое любили наблюдать за ней и танцем упавших в воду веток.
— Никит, — спросил Митя, прервав молчание, — вот ты учишься хорошо…
— Ну да.
— А как с поведением?
— Да обычно, — усмехнулся Никита, — и замечания в дневнике есть, и родителей пару раз вызывали в школу.
— Да ты что? — удивился Митя, а Агата широко распахнула глаза и даже чёрные бровки у неё взлетели вверх, на загорелый лобик.
— А вы как думали? Разумеется, — едва не рассмеялся от такой их реакции Никита.
— А за что?
— Ну… За что… Например, есть у меня в дневнике за пятый класс такое замечание: «Завязал девочке шарф и затянул его изо всей силы».
— Ты что, задушить её собирался?!
— Ну нет, конечно. Просто хотел, чтобы она от меня отстала.
— И как? Сработало?
— Ага. — Никита палочкой на вытоптанной у бревна земле рисовал какие-то узоры и со скрываемым смехом поглядывал на Митю.
— А как всё было-то?
— Она ко мне в раздевалке подошла и потребовала: «Поцелуй меня!»
— И что? — голубые глаза Мити стали огромными, а Агата деликатно отвернулась и стала смотреть на реку.
— А я не хотел её целовать и предложил: «Давай я тебе сначала шарф завяжу». Она согласилась. Наверное, решила, что это я ей так свою симпатию выказываю. Я и завязал. Но получилось слишком сильно…
— Это ты специально?
— Да нет. Просто так вышло. А девочка обиделась и пожаловалась учителю. А, может, обиделась она на то, что я шарф завязал, схватил портфель и убежал. И целовать её не стал.
Митя пару раз моргнул и вдруг рассмеялся.
— Что? Правда?
— Угу.
— А почему не стал?
— Почему-почему? Ну и вопросы вас интересуют, Дмитрий Ильич! Не нравилась она мне. Неужели не понятно?
— Поня-а-а-атно, — кивнул всё ещё смеющийся Митя. — То есть ты не хотел целоваться с кем попало?
Никита не выдержал, фыркнул и кивнул:
— С кем попало не хотел. А ты считаешь, что нужно было?
— Да нет, — смутился Митя. — Целоваться нужно по любви. Но получается, что она, когда побежала жаловаться, отомстить тебе хотела?