«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века
Шрифт:
Наряду с даньщиками сбором налогов во второй четверти XVI в. активно занимались городовые приказчики. Н. Е. Носов, посвятивший этому институту местного управления обстоятельное исследование, пришел к выводу, что центральное правительство передало функции даньщиков городовым приказчикам, которые таким образом заменили собой даньщиков в финансовой сфере [1685] . Вполне возможно, что городовые приказчики, постоянно находившиеся на местах, оказались более эффективными сборщиками налогов, чем присылаемые из Москвы даньщики, но прямыми свидетельствами на сей счет мы не располагаем, и, на мой взгляд, этот вывод исследователя несколько опережает события.
1685
Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления. С. 167–182, особенно с. 168, 182.
Во-первых, как отметил сам Носов, чаще всего в источниках упоминается участие городовых приказчиков в сборе ямских денег и примета, а об их участии в сборе дани говорится значительно реже [1686] . Поэтому говорить о полной замене даньщиков городовыми приказчиками применительно к 30–40-м гг. XVI в. явно преждевременно. Показательно, что написанные в январе 1547 г. по челобитью игуменьи Покровского монастыря Василисы и старицы той же обители Еуфимьи Шемячичевой указные грамоты Ивана IV, подтверждавшие освобождение их сел от ямских денег и посошной службы,
1686
Там же. С. 169.
1687
ОАСУ. Отд. I. № 28, 29. С. 34–35; АИ. Т. I. № 145. С. 210.
Во-вторых, следует учесть территориальную ограниченность фискальной деятельности городовых приказчиков: все уезды, из которых, по приведенным Носовым данным, происходят сведения о сборе городовыми приказчиками ямских денег, находились в центре страны [1688] . Понятно, что на севере, где сеть городов была очень редкой, упомянутый институт местного управления не получил распространения и не мог использоваться для сбора налогов. Неудивительно поэтому, что и в 1540-х гг. в северных уездах ключевой фигурой в податной системе остается даньщик, а городовой приказчик там даже не упоминается [1689] .
1688
См. перечень уездов: Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления. С. 170.
1689
Помимо процитированной выше февральской грамоты 1542 г., адресованной керетским даньщикам (см. сноску 178), см. также указную грамоту от 2 февраля 1543 г. на Вагу тамошнему данылику и ключникам по поводу выдачи руги Богословскому монастырю: ДАИ. СПб., 1846. Т. I. № 33. С. 34–35.
Крупные монастыри добивались права вносить налоги в казну самостоятельно. Так, указной грамотой от 9 мая 1538 г. такая привилегия была предоставлена Троице-Сергиеву монастырю в отношении принадлежащих ему сел и деревень в Тверском и Новоторжском уездах: «…присылают с тех с своих с манастырских сел и з деревень ямские денги и примет и вытные денги игумен Иасаф з братьею на Москву к нашей казне сами» [1690] . Месяц спустя такое же право — «ямские деньги и примет платить на Москве у книг» — получили крестьяне троицких сел и деревень в Дмитровском уезде [1691] .
1690
Шумаков С. А. Тверские акты. Тверь, 1896. Вып. I. № IV. С. 23.
1691
См. указную грамоту дмитровскому приказчику Мите Яковлеву от 22 июня 1538 г.: РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ). Дмитров. № 54/3766.
Привилегией была и замена всех налогов денежным оброком фиксированного размера. Особенно часто тарханно-оброчные грамоты выдавались монастырям в начале великого княжения Ивана IV, в январе — феврале 1534 г. [1692]
Существовала также практика сдачи на оброк монастырям и частным лицам государственных («черных») земель и угодий. Сохранилась расписка казенного дьяка Юрия Сидорова, датированная 1546/47 г., о приеме у игумена Спасо-Прилуцкого Вологодского монастыря Калистрата оброчных денег с мельничного места на р. Вологде и еза на р. Сухоне; деньги в Казну были доставлены монастырским слугой Гаврилом Суботиным [1693] .
1692
См. тарханно-оброчные грамоты Иосифо-Волоколамскому, Кирилло-Белозерскому и Ферапонтову монастырям от конца января — начала февраля 1534 г.: Прил. I, № 4–5, 7–9, 11, 14.
1693
АЮ. СПб., 1838. № 208/1. С. 218.
Известно несколько жалованных оброчных грамот, выданных по приказу казначеев [1694] и казенных дьяков [1695] . Но вообще подобные распоряжения не были исключительной прерогативой руководителей Казны: правом выдачи оброчных грамот обладали администраторы различного ранга, включая писцов [1696] , ключников [1697] , а также дворецких [1698] . Примечательно, что адресат выплаты оброка при этом мог оказаться различным. Так, костромские писцы С. В. Собакин и А. И. Писемский в выданной ими льготной оброчной грамоте приказчику троицкого села Федоровского, старцу Иосии, на соляную варницу в Нерехте особо оговорили: «И как отойдет льгота пять лет, и Федоровского села приказщику с тое варницы давати великому князю оброку денгами з году на год по полтине денег на год да по шти пуд соли московских на год и за ошитки. А дати им тот оброк впервые на Москве на великие княини дворец великого князя дьяком на Крещенье Христово лета 7000 пятьдесятого» [1699] (выделено мной. — М. К.). К моменту окончания указанного льготного срока, т. е. к 25 декабря 1541 г., великой княгини Елены уже несколько лет как не было в живых, но ее Дворец, как мы знаем, продолжал еще какое-то время существовать [1700] , и, вполне возможно, туда по-прежнему поступали некоторые доходы.
1694
См. льготную оброчную грамоту Симонову монастырю, выданную 6 июля 1538 г. по приказу казначея И. И. Третьякова (первое известное нам упоминание его в этой должности!): АФЗХ/АМСМ. № 57. С. 62–63. Он же выдал 2 февраля 1540 г. жалованную оброчную грамоту Никольскому Корельскому монастырю (Сб. ГКЭ. Л., 1929. Т. II. Прил. № 86а. Стб. 825–826), а 2 ноября 1543 г. вместе с И. П. Головиным — льготную оброчную грамоту солеварам Унской волости: АСЭИ/АСМ. № 98. С. 63–64.
1695
См. оброчную грамоту дьяков Постника Губина и Одинца Никифорова игумену Троицкого Павлова Обнорского монастыря Протасию от 29 января 1546 г.: Каштанов С. М. ИРСИ. Прил. III. № 11. С. 153–154.
1696
См. льготную оброчную грамоту костромских писцов С. В. Собакина и А. И. Писемского от 13 октября 1536 г. троицкому старцу Иосии на новую соляную варницу в Нерехте: РИБ. Пг., 1915. Т. 32. № 135. Стб. 244–245. Сохранилась также оброчная грамота вологодских писцов Т. А. Карамышева и Н. К. Милославского Кирилло-Белозерскому монастырю на пустоши в Вологодском уезде, выданная в декабре 1543 г.: Там же. № 151. Стб. 264–265.
1697
Оброчная грамота нижегородским посадским
1698
По приказу «большого» дворецкого кн. И. И. Кубенского 21 марта 1541 г. была выдана оброчная и тарханно-несудимая грамота Вологодской Евфимьевой пустыни: РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ). Вологда. № 11/2582. Рязанский дворецкий В. М. Тучков-Морозов 29 декабря того же года выдал оброчную грамоту игумену Спасо-Прилуцкого монастыря Афанасию на мельничное место на р. Вологде: Сборник Новгородского общества любителей древности. Новгород, 1908. Вып. I. С. 85–86.
1699
РИБ. Т. 32. № 135. Стб. 245.
1700
Дворец великой княгини упоминается еще 16 марта 1543 г. в жалованной грамоте Троицкому Махрищскому монастырю: ОР РНБ. Ф. 532 (ОСАГ). Оп. 1. Д. 124. См. также выше гл. 7, табл. 3, № 12.
В жалованной поместной и несудимой грамоте Ивана IV Семену и Григорию Ивановым детям Голостенова от 9 февраля 1546 г., вышедшей, по-видимому, из дворцового ведомства (так как в качестве судьи высшей инстанции наряду с великим князем указан дворецкий), на помещиков возлагалась обязанность по уплате оброка: «А оброк им с тех деревень и починков платить по книгам на мой Дворец» [1701] .
Но ведомственная принадлежность администратора, выдавшего оброчную грамоту, не всегда совпадала с местом, куда платился оброк. Так, оброчная грамота Спасо-Прилуцкому монастырю на мельничное место на р. Вологде была выдана 29 декабря 1541 г. рязанским дворецким В. М. Тучковым-Морозовым [1702] , однако оброк, как это явствует из процитированной выше платежной расписки казенного дьяка Ю. Сидорова 1546/47 г., вносился монастырем в Казну [1703] .
1701
АСЗ. Т. I. № 54. С. 48.
1702
Сборник Новгородского общества любителей древности. Вып. I. С. 85–86.
1703
АЮ. № 208/1. С. 218.
Приведенные примеры свидетельствуют, на мой взгляд, о том, что в описываемое время управление финансами страны еще не было полностью централизовано. Решения о предоставлении тому или иному землевладельцу налоговых льгот, выделении ему земель или угодий в оброчное пользование принимались администраторами различного уровня и разной ведомственной принадлежности без какого-либо согласования друг с другом. Доходы также не собирались все в одном месте, а распылялись по нескольким ведомствам.
Одним из важных источников доходов казны были торговые пошлины. К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют создать сколько-нибудь полного впечатления о функционировании таможенной системы в описываемый период. От изучаемого времени до нас дошла (в списке 1620-х гг.) только одна уставная таможенная грамота — Устюжне Железопольской, датированная 7051 (1542/43) г. [1704] В ней подробно регламентируются виды и размеры пошлин с различных товаров, привозимых в Устюжну, причем «иногородцы» и «иноземцы», т. е. торговые люди из других городов и уездов Московского государства, должны были платить в несколько раз больше за те же товары, чем жители Устюжского уезда. Помимо этого документа, мы располагаем еще источниками двух видов: во-первых, тарханно-проезжими грамотами, которые выдавались крупным монастырям (см.: Прил. I, № 15, 17, 27, 46, 99, 144, 180, 185, 306, 379, 516), и, во-вторых, указными грамотами таможенникам и другим местным властям о беспошлинном проезде или провозе товаров слугами той или иной обители (Там же. № 133, 400, 460).
1704
Грамота дошла до нас в виде выписки в составе уставной таможенной грамоты царя Бориса Годунова тому же городу от 25 января 1599 г., см.: РГАДА. Ф. 137 (Боярские и городовые книги). Устюг Великий. Кн. 1. Л. 55–65 об. (текст таможенной грамоты Ивана IV 1542/43 г. — нал. 55 об. — 64). Благодарю О. Е. Кошелеву, предоставившую в мое распоряжение фотокопию этого документа.
Эти документы дают некоторое представление о номенклатуре торговых и проездных пошлин. Так, жалованная тарханно-несудимая грамота Ивана IV Ферапонтову монастырю на беспошлинный провоз товара в Дмитров и Москву, выданная 1 февраля 1534 г., содержит длинный перечень пошлин, от которых освобождалась монастырская торговая экспедиция, включая тамгу, мыт, явку, побережное, амбарное, привоз, отвоз, весчее и т. д. [1705] Грамоты знакомят нас также с целой армией таможников, мытчиков, перевозчиков, мостовщиков, собиравших пошлины на великого князя [1706] , но каково было соотношение между этими сборами и аналогичными пошлинами, которые взимали в свою пользу наместники и другие кормленщики [1707] , остается неизвестным. За недостатком данных трудно сказать что-либо определенное о таможенной политике 30–40-х гг., как и о роли казначеев в ее выработке и осуществлении.
1705
Архив СПб. ИИ. Кол. 115. Ед. хр. 444. Л. 12–12 об. Список XIX в.
1706
Чаще всего в актовом материале упоминаются сборщики тамги (таможники), см., например, адресованные им указные грамоты 1538 и 1546 гг. о беспошлинном провозе товаров Кирилло-Белозерского монастыря: ОР РНБ. Ф. 550 (ОСРК). Q. IV. 113а. Л. 710–711 об.; Зимин А. А. Новые документы по истории местного управления в России первой половины XVI в. // АЕ за 1965 г. М., 1966. С. 347–348. № 5. В жалованной проезжей грамоте игумену святогорского Пантелеймонова монастыря Геннадию от 3 ноября 1543 г. фигурируют также «по мытом мытчики и по рекам перевощики и мостовщики, и все пошленники», см.: Россия и греческий мир в XVI веке. М., 2004. Т. 1. № 6. С. 350–351.
1707
См., например, указную грамоту Ивана IV 1545/46 г. в Руссу о неукоснительной уплате торговыми людьми мыта курскому наместнику Н. Ф. Карамышеву: АСЗ. М., 2008. Т. IV. № 167. С. 128.
Наряду со сбором налогов, торговых пошлин и оброчных платежей, в ведении Казны находился контроль над исполнением натуральных повинностей податного населения. Казначей мог «обелить» городской двор, т. е. освободить его обитателей от несения посадского тягла, как это сделал, например, в июле 1548 г. Ф. И. Сукин по челобитью игумена Кирилло-Белозерского монастыря Афонасия в отношении двора на посаде города Белоозера [1708] . Явно из казенного ведомства вышла и указная грамота от 14 марта 1547 г. суздальским городовым приказчикам об исключении из посадского тягла слободки Спасо-Евфимьева монастыря: на склейке грамоты читается имя казенного дьяка Одинца Никифорова [1709] .
1708
См. обельно-несудимую грамоту Ивана IV Кирилло-Белозерскому монастырю, выданную 3 июля 1548 г. по приказу казначея Ф. И. Сукина: Архив СПб. ИИ. Кол. 41 (собрание Головина). Оп. 1. № 64.
1709
АССЕМ. № 65. С. 136–137.