Вечер потрясения
Шрифт:
Команда умчалась по автоматической линии связи от "Овода" к батарейному пункту управления ПУ-12М, и уже оттуда – на одну из самоходных установок "Тунгуска-М". Боевая машина замерла на месте, как вкопанная. Массивная башня ракетно-пушечного зенитного комплекса, увенчанная антенной локатора, развернулась, направив к горизонту стволы орудий и обтекатели транспортно-пусковых контейнером управляемых ракет. Луч радара захватил цель почти мгновенно, и сразу две ракеты, оставляя стремительно тающие дымные следы, рванули куда-то вдаль, словно отгоняя прочь досаждавшую мошкару. И
– Группа воздушных целей! Дальность тридцать, сектор шесть! Приближаются! Не меньше десяти отметок!
– О, черт, – простонал, ударив в сердцах кулаком по приборной доске, командир. – Это штурмовики! Батарее – боевая тревога!
Ощетинившиеся стволами автоматических пушек и зенитными ракетами башни "Тунгусок" разворачивались в сторону еще не видимой угрозы, оттого, в прочем, не становившейся менее реальной. Метнулись к горизонту лучи радаров, "ловя" приближавшиеся на малой высоте вражеские самолеты, и, как только дистанция сжалась до восьми верст, ввысь взмыли первые ракеты. Но еще раньше огонь открыл противник.
С высоты нескольких сотен футов русская колонна казалась черным пунктиром, протянувшимся по степи от самого горизонта. Короткие штрихи взводов, отделенных один от другого небольшими промежутками, сливались в ротные колонны, расстояние между которыми было побольше, а дистанция между батальонами уже измерялась сотнями и даже тысячами метров.
– Эхо-шесть, приготовиться, – приказал командир звена. – Атака по схеме "карусель"! я по головной машине, ты – по хвосту колонны! В атаку!
Звено распалось, устремившись к танковой роте, вздымавшей над собой густые клубы пыли. Самолеты полого пикировали, нацеливаясь на русские боевые машины. Ведущий вырвался вперед, пересекая маршрут движения вражеской колонны, и заходя ей в правый фланг, в то время как ведомый держался слева, сблизившись с противником не более, чем на десяток миль, но этого все же было слишком много, чтобы навести на цель ракеты.
– Атакуем одновременно! – напомнил командир звена, выполнявший заход на цель точно, четко и уверенно, словно на полигоне.
Штурмовики, зашитые в прочнейшую броню из титанового сплава, скатывались с невидимой горки, и один из них уже оказался справа от колонны, не более, чем в десятке миль от нее, второй же, летевший по прямой, оставался слева, заходя противнику в борт. Телевизионная прицельная система уже была активирована, и теперь пилоту ведомой машины оставалось только совместить прицельную марку в центре экрана с силуэтом замыкающего танка, и, дождавшись подтверждающего сигнала, нажать кнопку.
– Пуск!
Звено атаковало одновременно, ведомый открыл огонь с дистанции чуть более пяти миль, когда противника можно было видеть даже невооруженным взглядом. Ракета AGM-65B "Мейверик", за которой вытянулся огненный хвост, сошла с направляющей под широкой плоскостью штурмовика, уносясь вперед. Телевизионная головка наведения "запомнила" выбранную пилотом цель, и теперь управляемый снаряд совершал полностью автономный полет.
Ракеты, за несколько секунд преодолев отделявшее
Рванув на себя штурвал, летчик, преодолевая инерцию тяжелого штурмовика, заставил свой самолет отвернуть в сторону, выходя из атаки и снова набирая высоту. Бой превращался в расстрел малоподвижных и почти беззащитных целей, в которые превратились лишенные свободы маневра русские танки.
В кабине "Тандерболта" неожиданно взревела сирена системы предупреждения AN/ALR-64 – протянувшийся с земли луч вражеского радара коснулся бронированного борта штурмовика, и тотчас оттуда же, с земли, взмыли ракеты.
– Я в захвате, – прокричал в эфир пилот, пытавшийся вытянуть свою машину из убийственного пике, преодолевая упрямство тяжелого самолета. Пожалуй в эти мгновения впервые летчик искренне возненавидел свою крылатую машину, прежде казавшуюся такой могучей в своих титановых доспехах. – Я атакован! По мне выпущены ракеты! Выполняю маневр уклонения!
– Сбрасывай ложные цели! Срывай захват!
Разогнавшиеся до пятисот метров в секунду ракеты, почти не оставлявшие за собой дымного следа, то есть почти невидимые на фоне голубого неба, настигали тяжелый штурмовик, маневрируя с тридцатикратной перегрузкой. Счет шел на секунды, и у того, кто находился в воздухе, оставалось совсем немного шансов.
– Они слева от меня, – кричал пилот, бросая "Тандерболт" в правый вираж. – А, черт, заходя в хвост!
Пробежавшись чуткими пальцами по переключателям на приборной доске, летчик, забывший об остававшихся внизу русских танках, привел в действие все системы самообороны. Контейнер "Трэкор" ALE-40 исторг из своего нутра целый ворох дипольных отражателей и тепловых ракет-ловушек, рассеивая их вокруг неуклюже маневрировавшего штурмовика. И одновременно подвесная станция постановки помех AN/ALQ-119 послала на землю, в направлении вражеского зенитного комплекса, поток помех, "забивая" канал управления выпущенными ракетами и ослепляя чужие локаторы.
Оператор "Тунгуски", с земли посылавший управляющие команды на выпущенные по штурмовику ракеты, на мгновение потерял цель, и "Тандерболт", пилот которого выжимал из своего самолета все, на что было способно это чудовище с крыльями, смог оторваться, уведя машину из зоны поражения зенитных ракет, но только для того, чтобы атаковать снова.
– Эхо-шесть, зенитная установка на двух часах, – сообщил командир звена, первым увидевший цель. – Семь миль от тебя! Это SA-19! Выполняй отвлекающий маневр! Я достану ублюдков!