Вечер потрясения
Шрифт:
– Мы отбили эту атаку, – с неподдельной радостью произнес командир зенитного дивизиона. – Американцы теперь не раз подумают, прежде, чем сунутся снова.
Мерный писк зуммера сменился прерывистой трелью, и оба, оператор и командир, взглянув на экран, увидели россыпь мерцающих точек, приближавшихся с юга.
– Твою мать! – оператор пробежался пальцами по приборной панели, но картинка не изменилась – к ним по-прежнему мчались чужие самолеты, волной накатываясь на истерзанный боем полк.
– Тревога, – приказал командир дивизиона. – Угроза воздушного нападения! Связь с
Одна из отметок, находившаяся ближе прочих, вдруг разделилась, и к центру экрана, к источнику излучения, то есть к самому пункту управления быстро, очень быстро двинулись сразу две метки, слишком мелкие, чтобы оказаться самолетами.
– Ракеты! – Оператор чувствовал, как по всему телу выступил холодный пот. – О, черт!
– Выключить радар!
Командир дивизиона не мешкал, приказав сделать то единственное, что еще могло спасти их, оказавшихся под прицелом, от мчавшихся к земле противорадарных ракет. Одно касание приборной панели – и локатор "умер", но было слишком поздно.
Описывая очередной круг, луч русского радара скользнул, дотянувшись на пределе дальности, по фюзеляжам стремительно снижавшихся истребителей. Разом в кабинах всех машин взвыли сирены бортовых систем оповещения об атаке AN/ALR-69, извещая пилотов, что те оказались на прицеле у противника. Летчики ждали этого.
– Русский радар прямо по курсу, – четко произнес командир звена, одновременно касаясь приборной панели, делая это легко и быстро, точно опытный пианист за клавиатурой хорошо настроенного рояля. – Дальность до цели не более двадцати миль. Ракеты HARM к бою!
Эскадрилья не должна была встречаться с воздушным противником – все русские самолеты уже догорали на земле – но опасность, исходившая от зенитных ракет, оставалась вполне ощутимой, и мастерство русских зенитчиков уже успели ощутить пилоты "Тандерболтов". Именно поэтому оружие воздушного боя "Файтинг Фалконов" ограничивалось парой ракет "Сайдвиндер" на каждой машине, но целых два звена, треть эскадрильи, несли противорадарные ракеты, чтобы пробивать своим товарищам бреши в противовоздушной обороне русских дивизий.
Американские пилоты десятки раз отрабатывали на учениях то, что сейчас предстояло совершить в реальных условиях, когда платой за малейшую оплошность может стать собственная жизнь. В прочем, никто не боялся всерьез – противник, даже если и знал об их приближении, пока еще ничего не мог сделать, чтобы помешать атаке. Эскадрилья находилась вне зоны поражения русских ракет, зато сами русские уже были в пределах досягаемости. Услышав пронзительный зуммер, летчики разом активировали системы защиты, и автоматы сброса ложных целей ALE-40 выстрелили ворох дипольных отражателей. И одновременно пришли в действие системы целеуказания AN/ASQ-213 HTS в подвесных контейнерах. Головки наведения противорадарных ракет AGM-88A получили данные о цели, и летчики тотчас дали залп.
– Пуск! Ракеты пошли!
Звено залпом выпустило две ракеты HARM, несущие под обшивкой узких, диаметром всего двадцать пять сантиметров, семидесятикилограммовые осколочно-фугасные боеголовки. Разгоняясь за считанные
Командир зенитного дивизиона танкового полка, охваченный животным ужасом, рванул люк, распахивая его на всю ширь, и нырнул в проем. Офицер упал, споткнувшись обо что-то, перекатился по земле, неловко встал, почувствовав, как левую ногу пронзила боль – неудачное приземление прошло не без последствий.
– Куда, товарищ майор? – Оператор радара, высунувшись по пояс из открытого люка, кричал вслед своему командиру, а тот, ничего не замечая вокруг, бежал, хромая и спотыкаясь, стремясь оказаться как можно дальше от машины управления. – Стойте! Назад!
Ракеты летели к цели бесшумно, намного обгоняя звук, и об их приближении на земле узнали не раньше, чем разом, с интервалом в две секунды, громыхнули два взрыва. В лицо оператору, так и не успевшему захлопнуть люк, ударила волна жара, от которого кожа тотчас покрылась волдырями, и начали тлеть волосы, а по бронированным бортам ударил град осколков.
Шрапнель, обрушившаяся на цель косым ливнем, искорежила антенну локатора, мгновенно ослепив полк – теперь можно было полагаться только на радары уцелевших "Тунгусок", обладавшие значительно меньшей дальностью действия – но сам "Овод" уцелел. Легкая броня оказалась достаточной преградой для осколков, и экипаж машины управления, пережив несколько неприятных мгновений, уцелел, в отличие от своего командира. Сталь разорвала плоть, превращая полного сил человека в кусок кровоточащего мяса, замотанного в изорванный камуфляж.
– А, черт! Твою мать! – с болью закричал оператор радара, теперь уже совершенно бесполезного, увидев, как валится на раскатанную гусеницами десятков боевых машин землю его командир.
Из поднебесья на "Овод" обрушился рокот турбин, мгновенно заполнивший всю тесноту боевого отделения, ворвавшись в зияющую брешь распахнутого люка и заметавшись между бронированными бортами командирской машины, оглушая находившихся внутри людей. В только что пробитую брешь ворвалась американская авиация.
Истребители "Файтинг Фалкон" мчались к земле, точно ангелы возмездия, широко расправив крылья и направив заостренные носы, похожие на клинки мечей, к цели, скрытой пока еще плотной завесой пыли и дыма. Летчики не снимали рук с гашеток, в нетерпении ожидая, когда же враг окажется на расстоянии выстрела, чтобы покончить с ним в одной атаке. Наверное, именно так, исполненное не ярости, но хладнокровия и уверенности, мчалось небесное воинство на Содом и Гоморру, дабы предать их справедливому суду по воле Господа. И теперь вестники смерти появились над русскими степями, разрезав голубую чашу небосвода.