Вечная любовь
Шрифт:
Замка не было. Крышка поддалась легко, только легкий скрип нарушил тишину комнаты. Внутри аккуратными рядами стояли деревянные ящики. Небольшие, покрытые грубоватой резьбой. Рубленые линии диссонировали с окружающим изяществом, и Уляна тут же вытащила один из них.
Притертая крышка долго не поддавалась. А когда получилось её снять, стенки ящика упали, раскрывшись, как лепестки цветка.
То, что находилось внутри, пряталось под толстым слоем ткани и слежавшейся от времени ваты. Ульяна освобождала находку осторожно,
Прекрасно сохранившаяся остроребреная миска! Изгибы - идеальны. Но вот материал! Грубейший шамот.
Тут же вспомнились раскопки на Лбище. И недоумение группы: жуткие горшки и очаровательные лощеные миски!
Здесь же было ощущение, что взяли тот самый именьковский шамот и попытались слепить из него тонкую, идеальную по форме посуду. Только не получилось. Ну, невозможно сделать тонкостенный, звонкий сосуд из теста, в которое добавили плохо измельченный наполнитель!
На именьковских горшках проглядывал орнамент предыдущей посуды, такими огромными оказались куски.
Трепещущее пламя робко высветило осколок. На красноватом фоне проступали тонкие черные линии.
– Бред какой-то! При чем здесь Лбище? В этом месте скорее фарфор в ходу...
На память пришло удивление от обнаружения плиточного могильника там, где его не должно было быть. И от Чаши. А теперь все отзеркалилось! Грубый шамот срубной культуры в месте, где гончары умели вытворять такое, что и современные не в состоянии!
– Они сохранились!
Огонек заплясал на носике светильника, отвечая на движение воздуха. Уля чуть его не уронила - так тихо подкрался Ланни. А придя в себя, спросила:
– Ты знаешь, для чего они?
Вопрос был непраздный: судя по тому, с каким тщанием сохраняли эти миски, в то время, как великолепные фарфоровые и тонкостенные вазы оставили там, где их легко разбить, посуда была не простой.
– Их лепил сам Небесный Владыка!
Ульяна даже вздрогнула, с таким благоговейным придыханием Ланни произнес эти слова. И повернулась к находке.
Жуткий шамот, в котором черепки разбитой посуды даже не измельчили как следует - работа Небесного Владыки? Божества, создавшего мир? Подобное не укладывалось в голове.
– В этом есть смысл?
Чтобы его понять, нужно было рассмотреть миску как следует. И Уля понесла её к кровати - на ней как раз скрестились три солнечных лучика, образуя небольшое световое пятно, довольно яркое, чтобы разглядеть все в мельчайших подробностях.
Из стенок миски выглядывали большие черепки. Красно-коричневые, они отличались от основной глины серого цвета и выглядели как нечто чужеродное. На каждом виднелись черные линии.
– Я думал, они утрачены...
Ланни выглядел так, словно смотрел на величайшую святыню. Но Уляна не могла поверить, что он говорит правду:
– Хочешь
Цилинь кивнул. Ульяна недоумевающе покачала головой:
– Прости, но я не верю. Тот, кто обладал умением делать тончайший фарфор, знал секрет зеркальной глазури - разменивался вот на это убожество?
В глазах Цилиня зажглись нехорошие зеленые огоньки:
– Не смей сомневаться! Если Небесный владыка сделал именно такую посуду - значит, на то была его божественная воля. Он не ошибался в своих действиях.
Ульяна потёрла переносицу и продолжала раздумывать вслух:
– Извини, но это в голове не укладывается! Может быть, со временем просто забыли, кто делал? И приписали это...
– Я сам видел, как они рождались! Каждая из них! Все девять!
– в голосе Ланни звучала горячность и страсть. Он на самом деле верил в то, о чем говорил!
Ульяна повертела в руках миску, стараясь понять великий замысел Небесного Владыки. Но не понимала.
– То ли он слишком велик для меня... то ли банан - это просто банан.
– Отдай!
– разозлился Ланни.
– Еще повредишь! Это настоящая реликвия!
Он протянул руку, но Уляна не рассчитала и разжала пальцы чуть раньше, чем Цилинь ухватился за миску. Задорный звон огласил помещение, когда обожженная глина встретилась с каменным полом.
Взвыв, Ланни упал на колени.
– Безрукая! Тебя четвертовать мало! Ну-ка, посвети!
– он шарил в темноте, стараясь собрать черепки.
Уля повыше подняла масляную лампу, и тут на пол наискосок упала золотистая полоса. Она расширялась, и, наконец, из открытой двери в помещение хлынул солнечный свет.
39
Уля не обратила внимания на вошедших. Потому что на полу лежали несколько выпавших из стенок миски фрагмента старой керамики. Они привлекали внимание даже не рисунком, а формой: все явно принадлежали одному изделию. И это была не посуда.
– Уля?
– Шон оттолкнул Ланни, чтобы тот не мешал девушке складывать черепки.
– Это пазл! Представляешь?
– она даже не удивилась его визиту. Но вот тому, что кусочки складывались в общую картинку - изумлялась, как ребенок.
С одной стороны, в этом не было ничего удивительного; с другой... Она даже внимательно осмотрела края. Ни одного скола! Все эти черепки были изготовлены отдельно друг от друга! И выемки, выступы и прочие дефекты на поверхности оказались сделанными специально!
– Невероятно, Шон! Это... пазл!
– Подожди!
– он ухватил Ульяну за плечи и заставил сесть на кровать. Но девушка продолжала рваться к своей находке.
– Да объясни ты по-человечески! Я же мысли не читаю!
После того, как её встряхнули, Уля очнулась. И удивленно уставилась на Шона: