Вечная полночь

Джерри Стал

— Возможно. Но подумай хорошенько, тебе лучше остаться у нас, пока ты окончательно не будешь готов выписаться.

Взамен моего физического удержания в стенах больницы доктор выдвинул альтернативное предложение. ТРЕКСАН. Первый и основной в мире оральный блокатор опиатов.

— Ладно, закатайте рукава, — велел доктор, ища в сумке пока недоступный объект моих мечтаний. Вообрази я хоть на секунду, что все-таки сумел слезть, эффект от одного вида иглы, который она продолжала производить, на мою психику, убедил бы меня в обратном. Я до мозга костей был таким же фетишистом, как тот, кто возбуждается на женские туфли или

испытывает нежные чувства к презикам.

Мистер Нарколог дождался, пока я успокоюсь.

— Вы знаете, — произнес он нарочито невозмутимо, — по-моему, из-за наркотиков у вас нарушилась память. Я вам раз десять объяснял. Нам надо провести с вами тест нарканом, прежде чем вас можно будет переводить на трексан. У вас в организме не должно оставаться даже следа от героина.

— А если останется?

Я смотрел, как он уколол меня с легкостью кондуктора, пробивающего билет: «Будем надеяться, что нет».

Даже от того, как он это сказал, меня скрутило от страха. Я притворялся спящим — притворялся ли я слезшим? Чист ли я? Как давно я последний раз сделал хоть шаг без подогрева? — спрашивал я себя в окутавшем меня тумане…

Врач, видимо, заметил ужас на моем лице. Он пожал мне плечо, одновременно поправив, чтоб не мешал, свой модный галстук из пейсли: «Понадобится полчаса. Подождите».

— Доктор, по-моему, я… по-моему, я что-то чувствую.

Наркан, дело в том, представляет собой вещество, выводящее опиаты из организма. Если вы страдаете пристрастием, мгновенно начнется синдром отнятия. Вообразите все кошмарные симптомы, какие только бывают, появляющиеся одновременно, когда яд исторгается из вас одним убийственным потоком… Его дают при передозах и в ситуациях типа моей, когда главный шаман желает убедиться в абсолютной чистоте вашего карбюратора…

Через три минуты я истекал потом, через десять скрючился на толчке с диареей из всех дыр.

— Нервы, — объявил доктор по истечении испытательного срока. — У вас все чисто.

Он пожал мне руку, затем вложил туда две оранжевые таблетки: «Порядок следующий. Вы являетесь ко мне дважды в неделю и здесь получаете вот их. Медсестра вам выдаст».

— И она, типа, проследит, чтобы я их выпил.

— Проследит, чтобы вы их выпили.

— Шутите, доктор?

— Позвольте мне кое-что вам сказать, — произнес он. — Лечился у меня пациент, очень богатый, преуспевающий человек, пришедший сюда, потому что его девушка обещала его бросить, если он не завяжет с наркотиками. Сначала мы позволяли ему принимать лекарство самостоятельно. После того, как у него на анализах раз шесть находили химию, мы поняли, что так дело не пойдет. А он надавал обещаний, что возьмется за ум, и я заставил его приходить к себе в офис и пить лекарство перед Гарриэт.

— Гарриэт?

— Медсестра. Она ничего не пропускает.

— Кроме?

— Кроме того, что у парня было столько денег, что он купил себе аппарат, штамповавший пилюли один в один, как трексан. Видимо, однажды Гарриэт отвернулась, и он сунул на полку пузырек с пустышками. И он ходит ко мне два раза в неделю, пьет их даже у меня на глазах, а его девушка так и этак уверяет, что он продолжает долбиться. Когда я сказал этому парню, он мне в ответ: «Да она совсем без башки… У нее полная паранойя. Сами видите, с кем приходится иметь дело!» Короче говоря, я наконец взял у него анализы,

а мужик аж ссыт чистой герой.

— Думаете, я побегу покупать аппарат для пилюль?

— Думаю, вы будете как все прочие приходить и принимать перед кем-то из персонала. Только так.

— Но, доктор, — начал я, потея, как боров, — а как насчет автомобильных аварий? Допустим, я попаду под автобус или что-то в этом роде, и мне ничем нельзя будет снять боль. В смысле, это, типа, кошмар какой-то. Это, типа… опасно!

Он терпеливо вздохнул: «Хорошо, если будете в сознании, звоните мне, договорились?»

— А без сознания? — выпалил я, чувствуя, что побеждаю. И вдруг он позволит мне остаться джанки. — Тогда что?

— Тогда вам повезло, — ответил он. — Без сознания вы не сможете почувствовать боль. Жду вас у себя.

И не сорвался ли я?

Ответ: не сорвался. Пока ехал на такси из больницы домой. Я решил, что лучше не стоит. Мама, я обещаю хорошо себя вести! Больше никаких утечек наличности, которая должна вместо нашего ребенка кормить мои вены. Больше по утрам никуда не сматываемся. Хватит ежедневных обид, страхов и предательств.

Я приехал домой, балдея от небесной голубизны. Один взгляд на Сандру, и все прошло. В больнице во время бесконечных часов потери и возвращения сознания я поймал себя на том, что блуждаю по лабиринтам воспоминаний — полуфантастических, полуреальных — об этой некогда беззаботной, изящной и милой, умненькой женщине, с которой соединил свою жизнь. Я вспоминал ее лицо, когда она смеялась, как она щурила глаза, как она отбрасывала назад свои потрясающие волосы.

Но зайдя домой, я увидел только несчастную жертву брака с наркоманом. Сияющий взгляд отяжеляли мешки под глазами, заставившие бы Санту-Клауса согнуться в три погибели. На губах застыла гримаса непроходящего отчаяния. Ее передернуло от одного моего появления.

Все это бесконечно усугублялось тем фактом, что Сандра уже пять месяцев носила ребенка. Войдя, я застал ее за занятием дородовой йогой.

— Не отвлекайся из-за меня, — проговорил я в мерзкой попытке пошутить, к которой был в те дни склонен. У Сандры, казалось, не нашлось сил даже сказать «привет».

Оставалось только улизнуть в сарай на заднем дворе, где я обычно прятал запас какой-нибудь дури, скрутить самокрутку из пачки и хоть чуть-чуть разогнать дымом свой кошмар, пока я не нашел способ изгнать из памяти все остальное. Уже на следующий день по возвращении в мир кино все стало еще хуже. Почему-то, хотя я преодолел физическое влечение к наркотику, я просто не мог находитьсяв своей писательской каморке, слушая счастливые визги compadres [44] , дружно сочиняющих хитроумные сюжетные зигзаги и находчивые диалоги для милейших Брюса с Сибиллой, ни грамма не нуждаясь ни в каких изменениях сознания. И я слегка дунул. Наперекор докторским советам. Все-таки мне было сложно считать травку наркотиком. Марихуана после эры джанка была для меня пустячком.

44

Приятели ( исп.).