Вечное дерево
Шрифт:
И об этом все знают. Это так прекрасно. И так боязно чего-то.
Уже появились гости: Пепелов и Степан Степанович.
– Поздравляю, - сказал Степан Степанович, протягивая Ганне коробку. Это столовый сервиз, в хозяйстве пригодится.
– Что вы! Это ж дорого!
– А у него пенсия большая,-сказал толстогубый Клепко, входя в комнату и кланяясь всем сразу.
Пепелов покосился на него неодобрительно и сообщил Ганне:
– А наш подарок чуть позже будет.
– Да не надо,-проговорила Ганна, в душе восхищаясь
– Занимай гостей-то,-шепнула Полина Матвеевна Леше.
– Пошли, кухню покажу. Сам кое-что сделал,-тотчас предложил он.
Пришел Кузьма Ильич, разодетый, при галстуке, и щеки необычно белые, наверное, только-только побрился,
С лестницы донеслось тарахтение и крик:
– Транспорту дорогу!
По голосу, по развязному тону все узнали Кирилку.
– Вот это наш подарок...
– начал было Пепелов и осекся.
Кирилка с трудом втиснул в двери широкую детскую коляску.
– Ты что?
– налетел на него Пепелов.
– А что?
– Кирилка оскалился, но заметив, что бригадир рассердился не на шутку, объяснил деловито: - За другими очередь, а эту свободно купил...
– Так это ж на двоих.
– А мне не жалко.
Общий хохот покрыл эти слова.
Сразу всем стало весело, все зашумели. Ганна почувствовала себя совсем легко. И когда Полина Матвеевна пригласила всех к столу, Ганна, не стесняясь, посмотрела на Лешу и сама подала ему руку.
Открыли бутылку шампанского. Пробка, хлопнув, взлетела к потолку.
– Салют в вашу честь, - сказал Степан Степанович, сидевший справа от Ганны. И тут же спросил шепотом: - А где Лешина мама?
– Больна. Встать не может. Мы уже к ней заезжали.
– Так, дорогие мои!..-торжественно произнесла Полина Матвеевна, поднимаясь из-за стола.
Новый звонок не дал ей продолжить свою речь.
Пришли Песляк ,и комсомольцы во главе с Сергеем Дегтяревым, принесли подарок-радиоприемник "Фестиваль".
Пока его вручали, пока говорили по этому поводу громкие слова, пока все были отвлечены этим занятием, Кирилка успел перебрать все ножи, один за другим, пробуя их острие коричневым большим пальцем.
– Тупые, хоть верхом садись.
– Зачем тебе?-спросил Клепко, сидевший рядом, и пошевелил кустистыми бровями.
– Да ноготь этой колымагой содрал, обрезать надо.
Девочка,-обратился он к Галке.-Есть в этом доме острый? Надо, говорю.
Галка неохотно принесла из кухни сточенный, с кривым лезвием, большой нож.
Новых гостей кое-как усадили, втиснули на два стула по три человека и еще притащили гладильную доску и на ней меж стульев разместили неустроенных товарищей.
– Так что ж, - привычно начал Песляк, поднимая рюмку.
Кирилка постучал ножом по бутылке. Стало
– Разрешите от имени, - Песляк оглядел гостей.
– Да просто так, по-человечески поздравить и пожелать всяческого добра, на долгие, как говорится, годы.
Все начали чокаться друг с другом, каждый хотел поздравить молодых. Поднялся шум и образовалась толкучка.
Степан Степанович заметил, что Кирилка воспользовался этой толкучкой: пропустил лишний стаканчик.
– Для лучшего звучания,-нагло объяснил он и вновь постучал ножом по опустевшей бутылке. На него сердито покосился Песляк, и он, пожав плечами, сунул ножик в карман пиджака.
– Нет, какие все! Какие!
– шептала Ганна, прижимаясь к Лешиному плечу.
– Горько!-крикнул Кирилка.
– Будет тебе, - прицыкнула Полина Матвеевна.
– Пей меньше, вот и не будет горько.
– Так ведь положено.
– Положено, так и пущай лежит.
Потом пошли тосты один за другим. Все перемешалось. Образовались отдельные группки. Песляк беседовал с Кузьмой Ильичом и Пепеловым. Сергей с Сеней Огарковым. Девушки и Полина Матвеевна окружили м-слодых.
Степан Степанович сидел в сторонке, с интересом и душевной симпатией наблюдал за молодежью и думал:
"Славные ребята...Вот и мой бы..." И тут он вспомнил о неудачном разговоре с сыном, о своем неожиданном срыве-пощечине: "Да-а, не лучший метод воспитания.., Вот к ним бы его..." Но тотчас усмехнулся своим мыслям: "Разве такое возможно? Он сейчас небось загорает на южном солнышке..."
Кирилка, оказавшийся в одиночестве, допил чей-то неполный стакан и крикнул:
– Музыки желаю!
В^дя, что его никто не слушает, он схватил кусок хлеба и запустил им в девушек. Кусок угодил Галке в лицо.
– Ты, прекрати!
– предупредил Леша и шагнул к нему.
Кирилка вскочил, оскалился и стал так походить на бульдога, что, казалось, вот-вот зарычит от злости.
– Ты что? А ну угомонись!
– строго прикрикнул Песляк.
Кирилка опустил голову и нехотя сел.
Разговор продолжался. Шум все нарастал.
Наступил тот период, когда энергия должна была
найти выход, когда невозможно уже сидеть спокойно:
нужно плясать, петь, веселиться до упаду.
Отодвинули стол, убрали стулья. Песляк и Кузьма
Ильич, воспользовавшись этим, стали прощаться. С ними
вместе ушли Пепелов и Клепко. Из старших остались
Полина Матвеевна и Степан Степанович.
– Мне спешить некуда. Разрешите остаться?
– сказал он,
– Да как вам не ай-яй-яй!-Ганна обняла его и поцеловала.-Да вы мне как родной.
– А меня?-нетвердым голосом спросил Кирилка.- Брезгуешь? Строишь из себя.
Ганна виновато улыбнулась, не зная, что сказать.
– Перестань, - вмешался Леша.
– Прибереги репертуар для другого случая.