Вечный огонь
Шрифт:
В один из апрельских дней к отряду присоединилась группа красноармейцев, которую возглавлял лейтенант Иван Гламаздин. Она пришла из динаревичского леса и принесла с собой более десяти резервных винтовок, два пулемета, два ящика гранат и много патронов. Сил в отряде заметно прибавилось. Тогда и было решено ударить по гарнизону в деревне Боубли, что на дороге Радошковичи — Семков Городок, разгромить противника и захватить его оружие.
В разведку отправилась медицинская сестра Надежда Авхимкова — скромная, со светлыми выразительными глазами девушка, которую хорошо знало местное население. Она часто бывала в деревнях, лечила больных. И на этот раз ей легко удалось пройти в Боубли. Партизанка ходила из дома в дом, оказывая медицинскую помощь больным.
На основе этих данных был составлен план операции. Партизаны разбились на пять групп и незаметно подошли к деревне. Группа из трех партизан во главе с И. Тимохиным надела на рукава полицейские повязки и в полночь смело проникла в гарнизон. У дома, где располагались солдаты, народных мстителей остановил немецкий часовой.
— Мы полицейские, — сказал Тимохин.
— Карашо, — ответил гитлеровец и направился навстречу идущим.
Этого только и надо было партизанам. Николай Рашевский — сильный, хладнокровный боец — вмиг оказался возле гитлеровца, схватил его за горло, а Тимохин прикладом винтовки размозжил ему голову. Партизаны во главе с И. Федоровым сразу же бросились к казарме, кинули в окна несколько гранат с зажженными факелами и вскочили в помещение. Оставшиеся в живых гитлеровцы были настолько перепуганы, что партизанам Федорову, Жукову, Тихоновичу и Корнилову пришлось за ноги вытаскивать их из-под кроватей и нар. Группа бойцов в составе Ф. Кретова, М. Алимова, Н. Бойко во главе с И. Гламаздиным в это время напала на дом, где располагались офицеры.
Партизаны не выпустили из деревни ни одного фашиста; все они были уничтожены. Захваченные у противника продовольствие, обмундирование и боеприпасы погрузили на автомашину и подводы и отправили в лес, на партизанскую базу.
— Видите, как трудно доставать оружие, — сказал бойцам И. Федоров. — Поэтому всегда цените и берегите его.
В бригаде услышал я волнующий рассказ о короткой, но яркой жизни замечательного советского человека — литовца Франца Станкевича. В 1940 году, когда в Литве была провозглашена Советская власть, Франц начал учиться. Он мечтал стать инженером. Однако мечте его не суждено было осуществиться. В сорок первом гитлеровцы нарушили счастливую жизнь паренька, забрали его и угнали в Данциг, в лагерь трудовой повинности. Но разве мог человек, познавший настоящую свободу, смириться с жизнью фашистского раба? Станкевич подговорил двух товарищей и вместе с ними совершил побег из лагеря. С трудом добрался до родных мест, да видит: житья ему тут нет, опять фашисты схватят. Тогда он со своими хлопцами решил податься в Москву, чтобы, вступив в Красную Армию, отправиться на фронт. Дошли они до Заславля, встретились с партизанами, да так и осели в отряде «Штурм».
Был он худенький и щупленький, разве лишь одни глаза большие. А сердце, видать, у него было крепкое, смелое — ничего не боялся. В бою пули свистят, а он никакого внимания на них не обращает. Незаменимый был в бою товарищ. И вот как-то Франц пошел с ребятами в засаду. Партизаны колонну машин подкараулили и ударили по ней из автоматов да гранатами. Немало тогда фашистов побили, несколько автомобилей сожгли. Но замешкались малость, не заметили, как фашисты подкрепление подкинули. Схватка была жестокая, на беду нашу, неравная: горсточка всего наших-то была. Фашисты навалились и смяли их. Франца пуля скосила, упал у дороги замертво. Фашисты, может, и прошли бы мимо, не заметили его, но Франц на свое горе очнулся, застонал. Гитлеровцы схватили раненого хлопца и бросили в машину. Дня через три партизаны одного полицая схватили, — оказалось, он был в том бою. Он-то и рассказал о последних минутах Франца.
Гитлеровцы узнали, что Франц — литовец, и пообещали положить его в больницу, если он подробно расскажет о партизанах. А Франц собрался с силами, приподнялся на локти и плюнул в лицо фашисту. «Нате вам вашу больницу!» —
Пробыв два дня в бригаде и районе, я снова отправился в путь. Нужно было поскорее попасть в Смолевичский район, в бригаду «Смерть фашизму». Этому району подпольный обком партии и штаб соединения также придавали важное значение. Через его территорию проходили главные артерии, связывающие Германию с группой армий «Центр», — железная и шоссейная дороги Брест — Москва. Известно, что по своей грузонапряженности эти магистрали не имели себе равных, поэтому диверсионная работа на них играла исключительно важную роль. Не случайно на совещании речь шла о том, чтобы партизанская бригада «Смерть фашизму» не только сама усилила диверсии на дорогах, но и оказывала всемерную помощь подрывным группам из других бригад и отрядов, которые приходили в Смолевичский район проводить диверсионные операции.
Моросил надоедливый дождик. Мои товарищи-автоматчики подняли воротники и поглубже надвинули шапки. Молчаливо поглядывал по сторонам, не проронив ни слова, и провожатый, которого дали нам в бригаде.
Мы прибыли в бригаду «Смерть фашизму» под вечер. Командира Василия Федоровича Тарунова и комиссара Ивана Прохоровича Дедюли здесь не оказалось: они поехали в отряды, чтобы на месте решить все вопросы, связанные с подготовкой к диверсиям на железной дороге. Первым, кого я встретил, был начальник штаба бригады Андрей Александрович Кисляков. Он рассказал о делах бригады, познакомил с некоторыми партизанами.
Я бывал во многих бригадах и отрядах Минской области. Ни про один отряд нельзя сказать, что партизанам живется легко. Что же касается смолевичских народных мстителей, то они, как и заславские, живут буквально возле самого пекла, на виду у врага. Это уже по-настоящему тяжело! И я, беседуя с партизанами, был поражен: ни один даже не намекнул на опасность. Постоянно чувствовать близость врага для них стало привычкой. Дисциплина в бригаде, ее боеготовность были выше всех похвал. Поднять по тревоге весь личный состав — 600 человек — здесь не составляло никакого труда; на это уходили не часы, а считанные минуты.
Смолевичский райком партии базировался при отряде имени Калинина, командиром которого был Иван Васильевич Луферчик, а комиссаром — Максим Романович Карнилович.
При встрече я спросил у секретаря райкома Григория Демьяновича Довгаленка, почему районный комитет партии базируется не на бригаде, а на этом маленьком отряде, — ведь здесь опаснее.
— Мы считаем, — ответил Григорий Демьянович, — что на партизан отряда имени Калинина можно так же положиться, как и на бригаду.
Секретарь райкома с гордостью говорил о коммунистах и беспартийных активистах, которые не только создали отряды, но и сцементировали их в монолитные боевые коллективы с железной воинской дисциплиной. Он назвал фамилии многих из этих людей. Среди них были Василий Тарунов, Иван Дедюля, Георгий Щемелев, Иван Найденов, Евгений Чуянов, Андрей Кисляков, Василий Андросов и многие другие.
Потом я снова встретился с начальником штаба бригады Кисляковым, чтобы договориться о поездке в отряды. В это время мимо нас проехала на телеге девочка-подросток в белом ситцевом платке, ватной фуфайке, перетянутой широким солдатским ремнем. На плече у нее висел автомат.
— Как вы доверяете оружие таким малышам? — спросил я у Андрея Александровича.
— Эта «малышка» несколько фашистских офицеров уничтожила, — ответил он и крикнул вслед девочке: — Лида! Остановись, поговорить надо.