Вечный огонь
Шрифт:
— Минуточку, — послышался ее тоненький голосок. — Картошку на кухню просят…
— Занята. Картошку заготавливает. А то бы она вам много чего порассказала. Интересная дивчина. На вид скромница, невзначай чертыхнешься при ней — покраснеет до ушей, а смелая — любой позавидует. Это Лида Пилюга, смолевичская комсомолка. Семнадцать лет ей недавно исполнилось. До прихода к нам жила в районном центре в собственном уютном домике вместе с матерью, старшим братом Владимиром и младшей сестренкой Галей. Эта дружная семья привлекла наше внимание, и мы установили связь с Лидой и Володей. Они просились в отряд, но им сказали: «Вы нужнее для партизан в Смолевичах». Домик
Лиде мы давали такие поручения, на которые не каждого взрослого пошлешь. Она, например, по нашему заданию познакомилась с командиром словацкого взвода Войтехом Шатаром и солдатом Василием Мараховичем и связала их с партизанами. Вскоре этот взвод в составе 22 человек, охранявший автомагистраль Минск — Москва, в полном составе перешел к партизанам. Этому немало содействовала и связная партизанской бригады «Дяди Коли» семнадцатилетняя Мария Данейко из деревни Криница Смолевичского района.
Вскоре на Лиду обрушилось сразу два горя. Ее брата Володю гитлеровцы схватили и отправили на каторжные работы в Германию. В дороге он пытался бежать, но фашисты его убили. В бою погиб и лучший друг Лидиной семьи, наш партизан, в недавнем прошлом танкист Леонид Косаревский. И в тот же день, когда девушка узнала об этой страшной вести, в Смолевичи прибыла новая немецкая воинская часть. Фашистские квартирьеры облюбовали домик Пилюг, разместили тут свой штаб. Лиду, ее мать и сестренку Галю вышвырнули на улицу; они поместились в холодном дровяном сарае. Мать Лиды попыталась было жаловаться командиру части, но тот выгнал ее и пригрозил: «Скажи спасибо, что сарай оставили за вами. Будешь жаловаться — сарай отберем».
Так пропала у нас конспиративная квартира. Партизанам стало почти невозможно пробираться в новое жилище Пилюг. Решили отозвать Лиду с матерью и сестренкой в отряд. Девушка согласилась. И тут же поделилась своими мыслями с командиром отряда Николаем Яцкевичем.
— Я так к вам не уйду, — сказала Лида. — Дайте мне мину, взорву штаб.
— Но ведь штаб-то в твоем доме! — удивился Николай.
— Тем более, — спокойно ответила девушка. — У меня сердце кровью обливается, когда вижу фашистов в своем жилище…
Командир дал разрешение на эту операцию, научил Лиду пользоваться миной. Вечером партизанка принесла тяжелый толовый пакет, посоветовалась с матерью. Лида думала, что мать будет возражать, но та согласилась; только предупредила дочь, чтобы была осторожней.
Лида взялась за дело. Она распустила слух, что заболела сестренка Галочка. Мать повела укутанную платками Галю к «врачу»; через день они были уже в партизанском отряде. Лида с утра до вечера хлопотала возле своего сарайчика — прибирала, стирала и развешивала белье, а сама то и дело поглядывала на часового, прохаживавшегося возле дома. Девушка ждала удобного момента. Наконец он настал: часовой увидел на улице знакомого солдата и стал с ним беседовать. Лида схватила мину и несколько толовых шашек, завернутых в платок, незаметно проскользнула в дом, поднялась на чердак, разгребла опилки, поставила взрыватель, аккуратно присыпала заряд и спустилась вниз. Часовой продолжал о чем-то болтать со своим знакомым.
Через час Лиды уже не было в Смолевичах — она спешила в деревню Каменку, где ее должны были встретить партизаны. Словацкий солдат Василий Марахович сообщил партизанским связным, что при взрыве дома на Садовой улице погибло несколько фашистских офицеров.
— Вот вам и «малышка»! — закончил свой рассказ начальник штаба бригады.
Вечером
— От отрядов мы требуем быстроты и четкости в проведении любой операции, — говорил Василий Федорович. — Это для нас главное. Время, время и еще раз время. Ведь при случае противник может за какие-нибудь час-два подбросить из Минска свежие силы в любую точку Смолевичского района. Поэтому мешкать нам нельзя. Промедление воистину смерти подобно.
Командир бригады подробно рассказал о подготовке к «рельсовой войне». В отрядах люди разбиты на группы. Каждый точно знает, что он должен делать на железной дороге, старательно изучает подрывное дело. Бойцы учатся понимать друг друга с полуслова, без команд. Идет борьба за минуты, секунды. Чувствуется, что к «рельсовой войне» здесь подходят серьезно, с глубоким пониманием важности поставленных задач.
На следующий день я побывал в отрядах, познакомился и обстоятельно поговорил с командирами и комиссарами И. М. Деминым, Г. А. Щемелевым, И. Д. Найденовым, Е. Я. Лихтером, И. И. Вышниковым и другими. По пути наведались в деревни Тереховичи, Гостиловичи, Августово, Шпаковщина, Каменка, Напалки, Остров, где находились передовые партизанские заслоны бригады «Смерть фашизму» и диверсионно-подрывные группы других бригад. Настроение у людей повсюду боевое. Все с восторгом говорили об успешном наступлении Красной Армии, с нетерпением ждали того дня, когда наши войска вступят на территорию Белоруссии.
Я попрощался с товарищами и отправился на Бегомльщину, в штаб соединения. Но не успел переступить порог штабной хаты, как мне подали докладную записку. «Роман Наумович, мы после вашего отъезда успешно провели операцию в Логозе, о которой с вами договорились», — писал командир отряда «Большевик» Петр Савельевич Калинин.
Приятно было читать скупые, но мужественные, словно еще пахнущие пороховой гарью строки. Логоза — это крупный немецкий гарнизон недалеко от Логойска, он врезался в партизанскую зону, сковывая действия народных мстителей. Иначе, как бельмом на глазу, партизаны его не называли. Командование отряда «Большевик» давно уже хотело удалить это «бельмо». И наконец цель достигнута. Хорошо, ничего не скажешь!
Что больше всего понравилось в этой операции? Прежде всего, тщательная разведка. Начальник штаба капитан Мягчилов, разрабатывая боевой план, требовал все новых и новых данных. Командиры рот Иван Харкин и Василий Калитин начали уже было поговаривать: дескать, хватит, все ясно. Но Мягчилов был неумолим. Как только возвращалась одна разведгруппа, он тут же посылал другую. Успокоился лишь после того, когда было точно установлено, каковы силы противника в гарнизоне, сколько у него оружия, где расположены дзоты, окопы, каковы подходы к ним. Большую услугу командованию оказал находившийся в гарнизоне партизанский связной Лемешко. От него получили данные не только о системе укреплений, но и о расположении ночных караулов, о времени их смены.
Командир отряда Калинин и начальник штаба Мягчилов чувствовали себя так, словно сами побывали во вражеском гарнизоне и все увидели своими глазами. Поэтому они уверенно повели в бой подчиненных. Начало атаки назначили на 24.00 17 сентября. Командование не стало ждать рассвета. Все партизаны до тонкостей знали, что они обязаны делать в бою.
Бойцы бесшумно подползли почти вплотную к деревне. У партизан на рукавах были белые повязки, чтобы во время схватки не перестрелять друг друга.