Вечный огонь

Мачульский Роман Наумович

— Посевная кампания 1944 года — особенная кампания, — подчеркнули товарищи. — Центральный Комитет дал указание засеять как можно больше посевных площадей. Это знаменательный факт! Дело идет к тому, что урожай будем собирать уже на освобожденной земле.

Я пробыл в обкоме партии весь день. Были детально обсуждены все важнейшие задачи. Поздно вечером я сказал Козлову:

— Пойду малость посплю перед дорогой.

— А ты что, уже обратно? — удивился Василий Иванович.

— Да, дел на севере так же много, как и на юге, — отшутился я.

— Ты прав, пожалуй. Не держу. Кстати, по дороге загляни в бригады Филипских и имени «Правды».

Едва я добрался до своей Борисовско-Бегомльской зоны, как командир бригады «Штурмовая» сообщил, что в южных районах области гитлеровцы начали крупную карательную экспедицию. Узденщина, Копыльщина и некоторые другие районы

заполыхали огнем. Блокировка продолжалась целую неделю — с 27 февраля по 6 марта. Противник бросал в бой одновременно по 15–20 тысяч солдат регулярных войск, которые вели наступление при поддержке танков и артиллерии. Партизаны сражались мужественно. Врагу не удалось сломить сопротивление наших бригад и отрядов. Понеся большие потери в живой силе и технике, гитлеровцы вынуждены были прекратить наступление и убраться в свои гарнизоны. Территория, контролируемая партизанами, не уменьшилась ни на один квадратный метр.

Наше соединение в феврале 1944 года спустило под откос 67 вражеских эшелонов. При этом разбито: паровозов — 62, вагонов с живой силой — 137, платформ с военной техникой — 147 и 193 вагона с другими военными грузами. Кроме того, из ПТР выведено из строя 33 паровоза. На шоссейных дорогах уничтожено и подбито 194 автомашины, четыре танка и одна бронемашина.

При встречах с секретарями подпольных райкомов партии, командирами и комиссарами отрядов мы вели разговор об усилении руководства партизанским движением в условиях прифронтовой полосы и подчеркивали необходимость еще более четкого взаимодействия всех партизанских формирований. Чем выше наша сплоченность и организованность, тем успешнее борьба с заклятым врагом. Правильно в народе говорится: дружно — не грузно.

Рокоссовцы

Юго-западнее Минска, неподалеку от районного центра Дзержинск, раскинулся станьковский лес. Он простреливался вражеской артиллерией вдоль и поперек. Массив прорезали дороги, по которым немецкие танки могли проникать почти во все стороны. И все же здесь с первых дней войны и до прихода Красной Армии в 1944 году активно действовали партизаны. Сначала это были отряды, которыми командовали Н. М. Никитин, И. И. Апарович, а затем крупная партизанская бригада имени Рокоссовского. По окраинам леса располагались четырнадцать вражеских гарнизонов, которые закрывали партизанам все входы и выходы. И когда в Минском подпольном обкоме получали донесения о боевых делах рокоссовцев, то мы относились к ним с особым вниманием, а про наших Дзержинских друзей говорили: «Молодцы, ребята! Находятся в невероятно трудных условиях, буквально под прицельным огнем врага, а как здорово действуют!»

Ларчик между тем открывался просто. Пожалуй, ни одна бригада нашей области не имела такого широко разветвленного подполья, такой хорошо налаженной разведки, как дзержинская.

— Мы и дня не проживем, если не будем ежечасно, ежеминутно знать, что делается вокруг, — говорил комиссар бригады, секретарь подпольного райкома партии Петр Григорьевич Мартысюк, один из первых организаторов партизанского движения в районе.

Это хорошо понимал и командир бригады Николай Юльянович Баранов, в недавнем прошлом лейтенант-артиллерист, родом из местечка Песочное Копыльского района. И командование не жалело сил для создания надежной связи и для ведения усиленной разведки. Партизаны были связаны со всеми подпольными группами, действовавшими в районе. Не было на Дзержинщине такой деревни, но было ни одного вражеского гарнизона, где бы бригада не имела своих связных. Рокоссовцы поддерживали постоянную связь с соседними бригадами: узденской имени Ворошилова, копыльской имени Чапаева и краснослободской имени Александра Невского. Были свои люди у бригады и в Дзержинске, и в Минске. Можно смело утверждать, что на одного партизана-рокоссовца приходилось не менее пяти связных. Командование своевременно предупреждалось обо всех замыслах противника; не было случая, чтобы враг заставал рокоссовцев врасплох. В этом была их сила.

В деревне Озеро, расположенной на шоссе Слуцк — Минск, бухгалтером в бывшей МТС работал Емельян Матвеевич Курбыко. Каждое утро аккуратно приходил на работу, целый день просиживал за бумагами, а вечером возвращался домой. Дела свои он держал в ажуре, — ни одна, даже самая строгая комиссия не могла к нему придраться. Немец — шеф станции, превращенной в ремонтные мастерские, иногда с улыбкой говорил Емельяну Матвеевичу:

— Ты бы и в Германии был на хорошем счету.

Этот «аккуратист», не раз получавший благодарности от оккупантов за образцово налаженный бухгалтерский учет, руководил в деревне Озеро крупной

подпольной организацией, выполнявшей ответственные задания командования бригады имени Рокоссовского. Кроме Емельяна Матвеевича в подпольной организации состояли: его жена Стефанида Никитична, бывший работник райисполкома Иван Антонович Лукашевич, Наполеон Фелицианович Ридевский и другие. Однажды подпольщики получили задание провести разведку в гарнизоне Королево, где находился крахмальный завод. Емельяну Матвеевичу не стоило труда упросить оккупационные власти о включении его в комиссию по проверке бухгалтерии предприятия. Такого придирчивого, дотошного ревизора было поискать. Он изучал каждую бумажку, пересчитывал цифры на счетах, допоздна засиживался в Королеве, а нередко и оставался там ночевать. По «делам службы» ходил на дом к рабочим и служащим завода. Доставали пропуска в Королево и приезжали на завод за крахмалом Стефанида Никитична, Иван Антонович Лукашевич. Подпольщики переслали командованию отряда имени 25-летия Октября точную схему укреплений и сторожевых постов вражеского гарнизона, график смены караулов; сообщили, в каких домах живут гитлеровцы, сколько их, какое у них оружие. Все это дало возможность партизанам нанести мощный удар по королевскому гарнизону. При этом было уничтожено свыше пятидесяти гитлеровцев, взорван завод, а крахмал роздан местному населению. Начальник штаба отряда И. Ф. Егоров, руководивший боем, прислал Емельяну Матвеевичу Курбыко записку: «Благодарим за помощь».

Группа Курбыко была связана и с минским подпольем. Емельян Матвеевич, его жена Стефанида Никитична и другие члены организации часто бывали в Минске. Это они установили связь с братьями Мартыновскими, которые работали в фотографии, принадлежащей «генеральному комиссариату Белорутении». Через озерских подпольщиков Мартыновские передали в бригаду десятки фотографий немецких чиновников и предателей, снимавшихся на различные удостоверения и пропуска. Фотоснимки с подробным описанием, где тот или иной оккупант работает, пересылались в органы нашей контрразведки.

Однажды в Москву из партизанской зоны прибыл самолет с необычным грузом — мешками, наполненными советскими и немецкими деньгами, облигациями займов, банковскими бумагами. Все это было доставлено из Дзержинского банка. Смелую операцию по изъятию ценностей провели партизанские связные, которым удалось привлечь на свою сторону бывшего управляющего банком Бондаренко. Партизаны произвели настоящий переполох не только в Дзержинске, но и в Минске. В районный центр понаехало много ответственных чиновников из «генерального комиссариата», полицейских. Немало местных гитлеровских чиновников были смещены со своих постов и в наказание направлены на фронт.

Бывший управляющий банком Бондаренко, оказавший содействие партизанским связным, пришел в отряд и хорошо зарекомендовал себя в боях. Он был назначен командиром взвода.

Агентурной разведкой руководил особый отдел во главе с Александром Пупейко. Смелый и отважный чекист, он умело подбирал людей, расставлял их на важнейших участках, сам нередко пробирался во вражеские гарнизоны. В Москву регулярно шли радиодонесения об обстановке в районе, о перебросках немецких войск по железной дороге Брест — Москва.

В бригаде существовало правило: «Каждый командир ведет разведку». Разведчиков высылали отделения, взводы, роты, отряды; при штабе бригады находились взводы пешей и конной разведки. За каждым из четырнадцати вражеских гарнизонов, окружавших станьковский лес, было установлено постоянное наблюдение. Стоило фашистам предпринять вылазку в соседние деревни с целью грабежа, как об этом тотчас же доносилось в отряды. Партизаны быстро давали отпор грабителям.

Искусным разведчиком зарекомендовал себя молодой партизан Илья Прокопенко. Хорошо владея немецким языком, он переодевался в форму гитлеровского солдата и уходил на задания. Илья неизменно приносил важные сведения. Как-то командованию бригады потребовалось достать «языка». Сделать это вызвался Прокопенко. Переодевшись в немецкую военную форму, он с пятью партизанами ночью вышел к станции Фаниполь. Бойцы незаметно подобрались к вражескому дзоту, прикрывавшему подступы к железной дороге. Возле дзота взад-вперед прохаживался часовой. Прокопенко поднялся с земли и окликнул солдата по-немецки: «Как пройти поближе к станции? Заблудился, черт возьми». Потом смело приблизился к огневой точке. Илья о чем-то переговорил с часовым, попросил у него закурить и, улучив удобный момент, прикончил гитлеровца кинжалом. Партизаны ворвались в дзот. Там спали четыре солдата. В штаб бригады были доставлены четыре «языка» и их оружие. За этот подвиг Илья Николаевич Прокопенко был удостоен ордена Красной Звезды.