Вечный путь
Шрифт:
Алексей вырулил на шоссе, все еще ощущая легкий озноб. Деревня в зеркале заднего вида превратилась в узкий коридор, забитый хлопьями снега.
«Он начал орать, потому что ты спросил его о волках», — От этой мысли внутри поднялось тяжелое душное облако страха, напоминающее угарный газ. И одновременно его колотило от нездорового возбуждения. Он обогнал по встречке огромный «КамАЗ», нагруженный щебенкой, и «подрезал» его, возвращаясь в свою полосу. Водитель самосвала отчаянно сигналил. Алексей не слышал ничего.
«Он знает, какие звери водятся в этом лесу, а также, кто их туда выпустил и зачем. Он знает Укротителя зверей. Знает и боится его до смерти».
И
«Если он понял меня и испугался, испугался без дураков, по-настоящему, значит я не безумен, значит все это происходит на самом деле!»
Он вылетел на Рязанское шоссе в пологом заносе, со скрипом тормозов и визгом покрышек. Его неожиданный маневр заставил водителя помятой «буханки» пропахать шинами десять метров дороги.
— Сукин сын! Пижон! Чтоб тебе пусто было! — Водитель высунулся из окна и замахал кулаками. Алексей не обратил на него внимания. Он перебросил рычаг с третьей передачи на вторую, отпустил сцепление и втопил газ в пол.
«Это уже посещало меня однажды. Когда-то очень давно, в детстве, еще до того, как я сделался циником. Возможно я видел это во сне».
Мысль вспыхнула и пропала, но Алексей знал, что она вернется.
Непременно вернется.
Три дня спустя они, наконец, выбрались на плоскогорье, где их взорам предстал Крест. Звериная тропа извивалась вдоль речной долины, по краю застывшего лавового потока. Белая ледниковая вода бурлила и пенилась на перекатах. По берегам рос колючий кустарник и низкорослые хвойные деревца. Растрескавшиеся пласты базальта усеивали ржавые пятна лишайника. Кое-где на изломах и в рытвинах проросла трава. Далеко на западе, из-за одинокой вершины выглядывала половинка Валькирии — непривычно тусклая, словно обесцвеченная. А колец не видно совсем. За четыре часа до полудня она осела и легла спать за горой. Как раз в это время отряд сделал привал неподалеку от галечного плеса и подкрепился горячими консервами. Они так и не смогли разнообразить свой рацион несмотря на обилие мелкой живности.
Робинс попробовала охотится на серых птиц, вьющих гнезда на скалах, но, когда она подстрелила одну для пробы и выщипала перья, мяса в ней оказалось едва ли не восьмая часть от общего веса — остальное хрящи и кости. Килар решил, что на такую жалкую добычу не стоит расходовать патроны, и обе спутницы с ним согласились. Даже Робинс в кои-то веки не стала затевать спор. Для того, чтобы прокормить всех троих, ей пришлось бы ежедневно убивать до десяти-пятнадцати птиц или столько же мелких грызунов. А это означало истратить половину винтовочного магазина за сутки. Им вряд ли удастся разжиться боеприпасами в обозримом будущем, и у них нет времени ставить силки и устраивать ловушки.
Робинс проверила снятый с огня котелок, взболтала ложкой варево, попробовала языком, потом отхлебнула и пустила по кругу.
— Эти горы не вдохновляют, но они покажутся тебе райским уголком по сравнению с долбанными джунглями, — весело пообещала она. — Здесь есть какая-то стабильность. Есть, на что опереть пятую точку, и она при этом останется сухой.
— Наверное, ты облазила долбанные джунгли вдоль и поперек? — предположил Килар. Он оторвался от горлышка фляги, подул на горячую жижу в котелке, сделал пару глотков. Вареная тушенка с горохом или бобами — вот и все разнообразие.
— Дальше, к западу, где проходит граница, — объясняла Робинс. — Но особой разницы нет. И тут, и там — сплошное болото: грязь, вода и москиты. А еще черви, пауки и разные ядовитые гады. Есть зеленые кровососы, хвостодралы и хищные ящеры размером с корову. Я бы предпочла годик-другой отдохнуть на нарах в Тюрьме Падших, лишь бы нашлась другая дорога.
— Значит, пересечем джунгли, — Килар передал котелок Линн.
— Но ты должен понимать, что шансов выбраться оттуда живыми у нас не так чтобы много, — Линн выловила пару кусков тушенки и запила бульоном, — Не в таком составе и не с таким снаряжением. Робинс рассказала далеко не обо всех опасностях. Даже расстояния там условны. Путь между двумя точками может занять день, неделю или месяц даже если ориентиры помечены на карте и точно геолоцированы. И это невозможно просчитать заранее.
— Но планета не резиновая. — Килар попытался понять, что она имеет в виду. — Координаты не могут растягиваться и сжиматься сами по себе.
Линн вернула Робинс наполовину опустевший котелок.
— Наверняка в твоем мире так и есть. И у нас в Леоре тоже. Там, где живут люди, есть города и фермы, проложены дороги, регулярно ходит транспорт — с координатами все в порядке. Более или менее. Но стоит тебе оказаться в диких местах, где нет рукотворных объектов, и ты попадаешь в область турбулентных сдвигов. Этот мир тонет в хаосе, набирает воду как прохудившаяся лодка. Когда мы летали на юг, к побережью, то пилот ориентировалась по сигнальным маякам, установленным через равные промежутки прямо в джунглях. Но за линией аванпостов маяков нет.
— Разве на востоке совсем никто не живет?
— Люди живут везде. Патрульные экипажи часто замечают с воздуха человеческие поселения, но, когда туда отправляют авиаразведку, физические законы сходят с ума. Навигационные приборы показывают всякую чертовщину, самая надежная техника дает сбои, даже топливо меняет свои свойства. Некоторые машины вынужденно садились в джунглях из-за проблем с двигателями, другие теряли ориентацию и пропадали с радаров. На картах эти области закрасили красным и обозвали ареалом нестабильной векторизации. Там Древние водили хороводы с богами, тешили свою гордыню пока не перебили друг друга. Но перед этим успели здорово наследить.
— Кто были эти Древние? — Килар задал давно интересовавший его вопрос.
Линн не торопилась отвечать, и вместо нее заговорила Робинс:
— Наши далекие предки, сраные мудрецы. Когда-то они явились со звезд, упали с неба в железных корытах с реакторами на тяжелой воде.
— Вроде летающих тарелок?
— Опять придуриваешься?
— А что, так заметно?
Робинс закатила глаза и взболтнула котелок прежде чем продолжить.
— Можно ли утверждать что-то наверняка, когда прошло больше пятисот лет? Мир Древних рухнул под собственной тяжестью, лопнул от натуги, слился в канализацию. Может быть все это только сказки. Их выдумывают жрицы Прародительницы, чтобы держать народ в подчинении. Может никаких Древних никогда не было, а их зловещее наследие — не более чем выдумки суеверных глупцов.
— А я думаю, они были, — не согласилась Линн. — Я своими глазами видела их наследие, и ты тоже должна была видеть. Жар показывал мне остов из стали и керамики в русле пересохшей реки. Наружу торчала только небольшая часть — остальное исчезло под слоем песка и ила. Что-то похожее на рекер, построенный великаном. И за Чертой таких игрушек хоть отбавляй. Рядом с деревней была огромная платформа из ржавого железа. Она возвышалась над лесом футов на восемьсот. Ее поддерживают огромные решетчатые фермы, а сверху уложены бетонные плиты таких размеров, что каждая из них способна раздавить целый поселок. Наверх ведет система лестниц, и на подъем уходит не меньше полутора часов. Окрестные племена называют ее «наковальня духов» и в дни затмения приносят там в жертву овец. Это и есть твоя цель, Килар? Ты рвешься на север, чтобы поживиться на костях Древних?