Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага
Шрифт:
Это наваждение… заговор обережный… не помню… не понимаю… вспоминай… Ток сока под корой дерева весной, радость пробившейся сквозь землю былинки или когда лечишь, такая же чистая, незамутненная энергия жизни на кончиках пальцев… Свет, белый, ослепительный…
Медленно вывожу перед собой священный Белобожий знак…
Тьма не ушла. Тьма разгневалась. Тьма навалилась, желая свет удушить. Даже чтобы… вдохнуть… надо… огромное усилие… Какая же… она… сильная, эта… древняя тварь… напившаяся Майтиной… кровушки… Словно на груди… многотонный гробовой камень… лежит… Уходить надо из храма… тут только обряд
Я скользила дрожащими пальцами по дереву, по холодной стали замочной коробки. Крепкое… такое крепкое… и заклятья… неуязвимые… Телекинезом почти не владею, были вспышки — только в момент эйфории или бешенства. Как распутывать охранки, знаю чисто в теории, на практике еще ни разу не получалось… Демон… его сила? Здесь — демоническая сила? Обережное заклятие исчезнет, погаснет Белобожий круг и Тьма навалится, сожрет… А если я не открою эту дверь, то все-равно…
Я и Майт умерли бы в один день, если бы не Черный. Он отдал мне все, до капли, выжимая собственную жизнь из маленького тельца. Проклятье… Что значит вся эта энергия, если она — в моих бесталанных руках?!
Нет, я не знаю, как мне удалось выломать этот треклятый замок, задыхаясь и теряя сознание! Не знаю, сколько я там скулила, уже безнадежно, впиваясь скрюченными пальцами и чуть ли не зубами в дверь, минуту или час, мне казалось — вечность, когда вдруг дерево вокруг замка треснуло, как пень трухлявый…
Я вывались наружу вместе с распавшейся дверью, жадно задышала.
Тьма медленно сочилась из дверного проема, растекалась по коридору. Не та тьма, которая просто отсутствие света. Абсолютное Ничто, стирающее мир, будто морская волна детский рисунок на песке…
Наверх, наверх из этого проклятого мрака, к людям!
Бежала. Спотыкалась в темноте, падала со шпилек и снова бежала. Главное — не останавливаться… Да почему ж эти Чернобоговы коридоры такие длинные, когда я сюда шла к Майт, они были короче!
Майт?
Странно. Я даже остановилась. Кажется, только сейчас я по-настоящему осознала…
Майти — нет! И никогда не будет. Ни-ког-да.
Почему-то я ощутила даже не боль, а бесконечное удивление. Сегодня она сдала экзамен. Танцевала, орала «Ура, полгода до диплома!»… Поругалась со своим парнем. Выпила приворотку, чтобы снова в кого-то влюбиться… Хохотала всю дорогу до Ледяного Дворца, она обожает Предновосолнечье…
Как это — ее нет?
Холодная кожа, глаза остекленевшие и такие голубые, будто эмалью нарисованы…
До невозможного странно…
Неожиданно защипало в глазах и спазмом сдавило горло, но слезы так и не вырвались.
Давно разучилась, умею только подвывать по волчьи…
Дошла внезапно для себя. Пустынный гулкий холл, едва горит один светильник… еще чуть-чуть и наконец-то увижу кого-нибудь живого…
Пока бежала, не чувствовала, насколько устала, но стоило выбраться на заснеженное крыльцо, вдохнуть морозный воздух и осознать, что больше бежать не надо — все! Сползаю по стене и никакими уговорами не могу заставить себя идти дальше. Просто не могу, нет сил и все! Только зубы стучат… снег падает, холодно, невероятно холодно в вечернем платье, едва прикрытом легкой шалью… Медленно стираю снегом с пальцев следы Майтиной крови… и своей тоже, все руки в занозах,
Далеко-далеко, словно из другой жизни, несутся музыкальные аккорды. Ледяной дворец еще сверкает, бал еще не закончен… Все гуляют и никто ни о чем не знает… Какая хрупкая вещь
— жизнь… Может, не зря Чокнутый Сновидец говорил…
И Майт говорила, вдруг вспомнила я: «За каждым живым будто тень черная прячется…»
Тихо падал снег, хрустальными рассыпчатыми хлопьями. Я брела, утопая в сугробах, а в ушах все звенел ее голос:
«Когда падает снег, то кажется Ничего не сможет случиться Вечность пахнет снегом, наверное…»Прощай. Да будет легка твоя дорога в Ирий…
Кажется, я все-таки сейчас заплачу…
— А-аа!
Мне навстречу, как из ниоткуда, вынырнула темная фигура! Ой, бабуся моя родная, я взвизгнула и подскочила… Тьфу! Это ж магистр Леонарда!
А я-то уж нацелилась ее по все Академии искать… А она сама нашлась…
— Яра? — тихо, сдавленным голосом окликнула куратор.
— Леонарда Уларьевна! Майт убили… Майтайю Кашет! В жертву…
Я начала сбивчиво рассказывать.
Она слушала молча, не перебивая, только когда я замолчала, спросила:
— Ты никого по дороге не встретила?
— Нет.
— Надо спешить! — сказала Леонарда — Пойдем! Пойдем!
— Куда?
— Туда. Покажешь мне все. Пойдем!
— Нет, — вдруг опомнилась я, останавливаясь. — Не могу.
— Что?
Я молчала, дрожа от холода. Башку раскалывал отчаянный кошачий вой. Черный умирал.
— Яра… ты что?
— Я… это… Ленарда Уларьевна, я правда не могу, я… Я переодеться хочу! Холодно очень и Майтина кровь… Да, я переодеться должна!
— Нет, ну что ты, ты что… — нетрезвые голоса, по воздуху плывет сигарный огонек. Неожиданно становится ужасно многолюдно. Дружный вой. В ночи вспыхивает огромный костер — бал окончен, дворец тает, трескается лед… Замок Фаты-Морганы живет только одну ночь, как и положено воздушным замкам. Светло, как днем — в небо взлетают сотни фаерболов, тьму раскалывают ветвистые плети молний…
Куратор ошеломленно оглядывается, жмурясь, и вдруг хватает меня за руку:
— Быстро!
Мы бежим к общаге! Она толкает меня за угол, в тень еловых зарослей, выдыхает, оборачивается…
— Кровь…
— Платье, — поясняю я. — Подол. Выжимать можно… вот она на снегу и остается…
Леонарда молчит. Ее колотит, как и меня — то ли от холода, то ли от новостей…
— Хорошо… Хорошо… Яра!
— Что?
— Яра, ни одна живая душа не должна знать о смерти адептки Кашет!
— Почему?
— Потому что… Яра, давай так — ты сейчас действительно идешь к себе в комнату, закрываешь дверь на замок, выпиваешь успокоительное и ложишься спать. И ни с кем не разговариваешь до завтра, а завтра я тебе все объясню. Ты меня слышишь?
— Да.
— Яра… я понимаю, какие у тебя сейчас чувства… тебе хочется кричать, говорить и спрашивать… но сейчас об этом… происшествии никто не должен знать, никто! Это очень важно! Ты понимаешь меня, Яра?
— Да, никому нельзя говорить. А почему?