Ведомые светом
Шрифт:
Плоидис улыбнулся с едва заметной горечью, и Делтон отчетливо увидел в этой улыбке отчаянное, безнадежное желание короля самому, не теряя ни секунды, броситься исполнять этот план, который, несомненно, почти в тех же деталях пришел и ему в голову. Однако король лишь посмотрел куда-то в сторону и произнес ровно:
— Я надеюсь, что побег пройдет гладко.
— Вы знаете, что я сделаю все возможное для этого, Ваше Величество.
Плоидис кивнул, и вновь взглянул на Делтона, не в силах скрыть от него неодолимой горечи бессилия.
— Да. Я знаю это, Ронтан.
Иллиандра разъяренно меряла шагами
Разумеется, все могло бы оказаться куда хуже. Из всех возможных способов Ренос выбрал самый гуманный, сохранив невредимым ее тело. И когда один из наемников отпустил какой-то двусмысленный намек о том, чтобы «позабавиться с принцессой», Ренос пресек его весьма жесткой угрозой расправы. Взгляд его, брошенный тогда в ее сторону, был почти… виноватым?.. Что ж… Иллиандра невесело усмехнулась самой себе. Если союзника и друга он больше в ней не видел, то, по крайней мере, все еще признавал ее право на честь.
Шли часы. Солнце неумолимо клонилось к западу. Иллиандра изучила каждый квадратный дюйм в своей темнице, но Ренос хорошо все предусмотрел. Ни острых предметов, ни постели, из которой можно было бы связать веревку, чтобы спуститься из незабранного решеткой окна. Ни зеркала, разбив которое, можно было вооружиться осколками. И даже шпилек в коротких волосах теперь не осталось.
Ничего.
По косым лучам, которые изредка пробивались сквозь серые осенние тучи, Иллиандра предположила, что время, вероятно, близилось к ужину. Впрочем, будет ли у нее ужин вообще, она не знала.
Тихий, осторожный скрежет ключа в замочной скважине заставил Иллиандру вздрогнуть и подскочить с соломенного тюфяка, служившего ей постелью. Быстрее, чем успела подумать, она отступила к стене, за дверь, чтобы увидеть посетителя прежде, чем он увидит ее. Эх, ну отчего же у нее нет ничего тяжелого?..
Дверь приотворилась совсем немного, и человек в рясе юркнул внутрь, тотчас прикрывая ее за собой. Это показалось Иллиандре странным, одновременно настораживая и пугая, но в следующий миг опасения ее развеялись.
— Мар!..
Он обернулся с явным облегчением.
— Ваше Высочество…
— Что ты делаешь здесь?..
— Ренос отрядил меня и еще четверых на кухню. Я улучил момент и…
Иллиандра оглянулась на дверь.
— Но откуда ключ?
— Он торчал в замке. Видимо, чтобы Вы не смогли открыть дверь подручными средствами.
«Я все равно не умею», — подумала Иллиандра, но вслух сказала:
— И снаружи никого?..
— Нет.
«Что ж, не слишком они меня стерегут. Впрочем, справедливо: если бы не Мар, я бы никуда отсюда и не делась».
Но Мар был здесь. Из-под рясы он вытянул свернутый темный плащ и кухонный тесак.
— Простите, Ваше Высочество, но это единственное, что я смог достать, — смущенно пролепетал он, но Иллиандра оборвала его, сжимая узкие плечи.
— Мар, — проговорила она, глядя ему в глаза. — Спасибо.
Больше они не теряли ни минуты. Заперли дверь, как можно тише ринулись по полутемному коридору. Узкая лестница, Мар на десять шагов впереди, дабы принцесса, в случае
— Где все?.. — непонимающе прошептала Иллиандра.
— Кто-то стережет братьев, с дюжину должны торчать на улице, остальные, скорее всего, развлекаются в главном зале, — также шепотом ответил Мар. — Вам лучше обойти дальним коридором: там этим мерзавцам делать нечего. А мне стоит вернуться на кухню, пока не заподозрили, что я слишком долго тащу из подвала мешок с мукой…
— Спасибо, Мар, — еще раз поблагодарила его Иллиандра. — Я не забуду твоей помощи.
Он кивнул — полукивком, полупоклоном — и, оглянувшись по сторонам, вынырнул в широкий светлый коридор, старательно принимая сосредоточенно-невинный вид. Иллиандра улыбнулась ему вслед и, обернувшись, поспешила скрыться в сумраке другого, узкого, длинного, дарившего надежду на спасение коридора.
Вечер для Плоидиса тянулся вечно. Однако, несмотря на безудержное желание отменить все аудиенции и послать всех посетителей к черту, он заставил себя занять мысли работой, потому что иначе, он знал, ничто не отделяло его от того, чтобы кинуться к тайному ходу и очертя голову броситься самому вызволять Иллиандру.
А он не мог позволить себе этого. Он ненавидел себя, он хотел кричать от осознания собственного бессилия, и он, казалось, уже не знал, что в самом деле было хуже: предать Лиодас, рискуя своей жизнью ради Илли, или предать ее, сидя в своем светлом кабинете и выслушивая бессмысленные рапорты, пока она была где-то там, в неизвестности, без него. И вновь, как только он думал об этом, он с невероятным трудом удерживал себя в своем позолоченном кресле, пристально сосредотачиваясь на шевелении губ очередного напряженно вытянувшегося напротив чиновника. Тот встревоженно наблюдал за сменой мрачных выражений на бледном лице короля, очевидно, полагая, что недовольство его отчетом было тому причиной.
Наконец казавшаяся нескончаемой череда советников иссякла, и Плоидис остался один в слабо освещенном лучами заходившего солнца кабинете. Тревога, которую он старательно подавлял все эти долгие часы, теперь яростно вспыхнула в его сердце. Делтон обещал проникнуть в замок, как только стемнеет. Он, разумеется, не знал входного пароля, и ему нужно было бесшумно избавиться от троих или четверых стражников, карауливших дальний вход.
Плоидис невидящим взором окинул кабинет, и взгляд его внезапно остановился на бумажном свертке, покоившемся на кофейном столике. Ведомый неясным стремлением, он быстрыми шагами пересек комнату и, развернув бумагу, приподнял на ладони мягкие пряди ее волос. Они все были здесь, он мог видеть это, и он с закипавшей яростью представлял себе, как чья-то бездушная рука резкими движениями кинжала кромсала превосходные, струившиеся по ее плечам локоны, которые он так любил.
Что-то сломалось в нем в этот миг, и он, резко развернувшись, устремился сквозь пустые кабинеты к тайной двери, на ходу срывая неприметный темный плащ с вешалки. Нет, разумеется, он был не настолько безумен, чтобы бросаться в логово заговорщиков в одиночку, тем более, что Делтон уже наверняка вот-вот должен был приступить к спланированной ими операции. Однако сидеть и ждать, в очередной раз скрываясь за стенами своего замка, пока Илли была где-то там, в чужих руках, за их пределами, — это было уже выше его сил.