Вэкфильдский священник

Голдсмит Оливер

— Я долженъ сознаться, сэръ, сказалъ ему баронетъ, — что ваше огорченіе доставляетъ мн нкоторое удовольствіе. Я нахожу, что вы подломъ наказаны за свое крайнее пристрастіе къ деньгамъ. Хотя ваша дочь теперь и не богата, со вдь осталось же у васъ что нибудь, чтобы жить безбдно. А вотъ тутъ молодой человкъ, честный юноша изъ военныхъ, который охотно возьметъ ее за себя и безъ приданаго. Они давно любятъ другъ друга; а я, по дружб къ его отцу, берусь похлопотать о его карьер. Бросьте вы свои претензіи, отъ которыхъ ничего кром разочарованій не получаете, и согласитесь, наконецъ, принять то счастье, которое вамъ само въ руки лзетъ.

— Сэръ Уильямъ,

возразилъ старикъ, — поврьте, что я никогда не принуждалъ мою дочь и теперь не намренъ возставать противъ ея склонности. Коли она любитъ этого молодого человка, то пускай и выходитъ за него съ Богомъ. Кое-какое состояніе у меня еще дйствительно осталось, а благодаря вашему общанію оно и подавно будетъ достаточно. Только пускай мой старый пріятель — (онъ разумлъ меня) — обязуется, въ случа если когда нибудь опять будетъ богатъ, обезпечить за моею дочерью шесть тысячъ фунтовъ; тогда я хоть сегодня же готовъ ихъ перевнчать.

Видя, что теперь ужъ только отъ меня зависитъ устроить счастье молодой четы, я поспшилъ дать торжественное общаніе выдать требуемыя шесть тысячъ фунтовъ, на помянутыхъ условіяхъ; жертва была не велика, принимая во вниманіе, какъ мало я имлъ надеждъ на будущія богатства. Но зато я имлъ счастіе видть, съ какимъ восторгомъ наши молодые люди бросились другъ другу на шею.

— Посл всхъ моихъ несчастій, говорилъ Джорджъ, — и вдругъ такая высокая награда! Я никогда не смлъ и мечтать объ этомъ. Получить сразу все, что есть въ мір лучшаго, посл того, какъ я всего былъ лишенъ… въ самыхъ пылкихъ мечтахъ моихъ я не возносился такъ высоко!

— Да, мой дорогой Джорджъ, говорила его прелестная невста, — пусть этотъ презрнный человкъ владетъ моимъ состояніемъ: коли для васъ это ничего, то и мн все равно. Какое счастье промнять такого низкаго негодяя на самаго лучшаго, самаго драгоцннаго изъ людей! Пусть его наслаждается нашимъ богатствомъ, я могу быть счастлива и въ бдности.

— А ужъ я-то могу вамъ поручиться, воскликнулъ сквайръ съ насмшливой гримасой, — что буду очень счастливъ съ тми деньгами, которыя вы такъ презираете.

— Нтъ, позвольте, позвольте! вступился Дженкинсонъ: — на этотъ счетъ мы еще поговоримъ. Я утверждаю, сэръ, что вамъ не удастся попользоваться ни одною полушкой изъ имущества этой двицы.

— Ваше сіятельство, продолжалъ онъ, обращаясь къ сэру Уильяму, — разв сквайръ иметъ право удерживать за собою ея приданое, если онъ женатъ уже на другой?

— Что за вопросъ? сказалъ баронетъ:- конечно, не иметъ.

— Какъ жаль! подхватилъ Дженкинсонъ: — мы съ этимъ джентльменомъ такіе старые пріятели и столько штукъ вмст продлывали, что я продолжаю питать къ нему дружеское расположеніе. Но какъ я ни люблю его, а долженъ сознаться, что его документы не стоятъ и одной пробки, потому что онъ женатъ.

— Ты лжешь, бездльникъ! воскликнулъ сквайръ, вскипвъ отъ негодованія:- я ни съ одной женщиной не вступалъ въ законный бракъ.

— Прошу извиненія, но вы ошибаетесь, возразилъ Дженкинсонъ:- вы женаты, какъ слдуетъ; надюсь, что вы, наконецъ, оцните преданность вашего врнаго Дженкинсона и будете ему благодарны, когда онъ приведетъ вамъ вашу законную супругу. Если предстоящее собраніе на нкоторое время сдержитъ свое любопытство, я сейчасъ пойду и приведу ее сюда.

Съ этими словами онъ съ обычнымъ своимъ проворствомъ выскользнулъ въ дверь, оставивъ насъ въ полномъ недоумніи насчетъ того, чмъ все это можетъ кончиться.

— Пусть себ отправляется ее розыскивать! сказалъ сквайръ:- чмъ бы я тамъ ни занимался, но

только не этимъ. Я старый воробей, меня такими штуками не испугаешь.

— Не понимаю, что затваетъ этотъ Дженкинсонъ, сказалъ баронетъ: — вроятно, какую нибудь глупую шутку сыграетъ.

— А можетъ быть, сэръ, замтилъ я, — у него цль боле серьезная: если сообразить, сколько разныхъ ухищреній было пущено въ ходъ этимъ джентльменомъ для обольщенія невинности, очень могло случиться, что нашлась и такая хитрая особа, которой удалось провести его. Представьте себ, какое множество двушекъ онъ погубилъ, сколькихъ родителей повергъ въ отчаяніе, сколько семействъ опозорилъ; въ виду всего этого нтъ ничего мудренаго, что которая нибудь… Но что я вижу! О верхъ изумленія! Неужели это моя погибшая дочь? Ты ли это мое сокровище, мое счастіе? Я считалъ тебя навки утраченною, моя Оливія, и вотъ снова держу тебя въ своихъ объятіяхъ, и ты жива и опять будешь жить мн на радость!

Нтъ, ни одинъ пламенный любовникъ не могъ бы испытывать большаго восторга, чмъ я, когда увидлъ, кого привелъ Дженкинсонъ, и дочь моя молча бросилась въ мои объятія, раздляя мою радость.

— Воротилась ко мн, моя безцнная, говорилъ я, — и будешь моимъ утшеніемъ въ старости?

— Вотъ именно, это вы хорошо сказали! молвилъ Дженкинсонъ:- и дорожите ею побольше, потому что она вамъ ничего кром чести не принесетъ; она такая же честная женщина, какъ и любая изъ присутствующихъ; а что до васъ, сквайръ, то вы пожалуйста не сомнвайтесь въ томъ, что эта молодая леди ваша законная жена; въ доказательство того, что я говорю сущую правду, вотъ и брачное свидтельство, на основаніи котораго вы были обвнчаны. — Говоря это, онъ подалъ документъ баронету, который прочелъ его и нашелъ во всхъ статьяхъ правильнымъ.

— Теперь вотъ что, господа, продолжалъ Дженкинсонъ: — я вижу, что вы очень удивлены, но я сейчасъ все объясню въ немногихъ словахъ. Знаменитый нашъ сквайръ, къ которому я, мимоходомъ сказать, питаю превеликую дружбу, не разъ пользовался моими услугами для устройства своихъ длишекъ. Между прочимъ отрядилъ онъ меня достать фальшивое свидтельство и фальшиваго попа, чтобы обмануть эту молодую леди; а я, чисто изъ дружбы, возьми да и достань ему настоящее свидтельство, да и попа самаго настоящаго, и перевнчали мы ихъ самымъ настоящимъ манеромъ. Но не подумайте, чтобы я устраивалъ все это изъ великодушія: нтъ! Къ стыду моему, я долженъ сознаться, что длалъ это единственно для того, чтобы держать брачное свидтельство у себя въ карман и отъ времени до времени допекать имъ сквайра, то есть каждый разъ, какъ мн понадобятся деньги, вымогать отъ него подачки, угрозою представить это свидтельство куда слдуетъ.

Радостныя восклицанія раздались со всхъ сторонъ, и у насъ стало такъ шумно, что отголоски нашего веселья достигли до общей тюремной залы, и узники выразили намъ свое сочувствіе:

«Въ порыв буйнаго восторга Цпями тяжкими гремя».

На всхъ лицахъ сіяли счастливыя улыбки, даже щечки Оливіи покрылись легкимъ румянцемъ: ея репутація была возстановлена, она воротилась въ семью, избавлена отъ нищеты, — было отчего повеселть, и я возымлъ надежду, что такія перемны судьбы остановятъ ходъ ея болзни и возвратятъ ей здоровье и веселость. Но среди всхъ окружавшихъ меня счастливцевъ никого не было счастливе меня. Все еще держа въ объятіяхъ мое дорогое, милое дитя, я невольно спрашивалъ себя, не сонъ ли это?