Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни
Шрифт:
– Поведение, – снова без особого интереса к теме разговора.
– А может, эльф должен вести себя так, как ты, а не как остальные?
– Как большинство – так и я.
– Зачем, если у тебя есть ты, стремиться стать тем самым большинством похожим друг на друга настолько, что уже не видя разницы, никто не запоминает имена, а так их и зовут «толпа» и «большинство»? – Тут действительно слова настолько зацепили Ланса, что он остановился, и просто не зная, что ответить, произнёс целую речь одним взглядом, выражающим восторг.
– А тебе разве ничего не говорят? Нет, ну не в том смысле,
– Знаешь, я пока ни одной не заметила. И вообще, не волнуйся! Сейчас твоего отца нет, и ты разговариваешь со мной, а не с леди Тинанией Грекнивер.
– Хорошо. Но особо я не волновался, просто как-то странно, со всеми общаясь, приходится держаться подобающе, а ты первая, кто так легко говорит.
– Ну… давай решим, что это очень хорошо.
Тут начала звучать размеренная музыка из флейт, переливы арф и лир. В другом углу зала запела какая-то эльфийка, голос был очень высоким и с красивыми переливами, но Алма закатив глаза, сперва слушала очень внимательно, потом нахмурилась.
– Тебе не нравится? – поинтересовался Ланс.
– Не в этом дело. Четверть октавы не дотягивает, о! Вот сейчас недотянула половину.
– Хороший слух.
– Спасибо, но, если честно, я вообще не особо люблю такую музыку.
– Почему?
– Слова слишком много рассказывают об истории, я не это хочу слышать в музыке. Почему бы не чувства? Не эмоции? Именно легенды и истории перепиваются, нового ничего нет.
– Хм… хотел бы послушать такую музыку, но её не существует, по крайне мере здесь. Эльфы слишком порядочны для того, чтобы выделяться новшествами.
– Зато в медицине им нет равных.
– Да. Каждый правитель должен много знать обо всём этом: о ботанике, биологии. И иногда, за очень крупные деньги, придворные оказывают помощь людям, также волшебникам, живущим вон там, – он указал в окно, где за широким озером голубели горы.
– Они живут в горах?
– Нет, за ними, гораздо дальше! Они не такие, владеют в основном атакующей магией, и вообще там другая культура. Отец говорит, что они более приближены к миру совсем-совсем людей.
– А в чём разница?
– Совсем люди никак не умеют колдовать. Носят, в основном, короткие волосы… и у них одежда другая.
– Может, – задумчиво протянула Алма, – там есть и другая музыка?
– Возможно.
– Ты бывал там? Хоть когда-нибудь?
– Нет.
– А хотел бы?
– Мне кажется, что там всё очень здорово, и я люблю приключения, но вот если бы я куда-нибудь и хотел попасть, то это за «Вечный шторм».
– Куда? – тихо переспросила девочка.
– За «Вечный шторм». Там никто не был, совершенно никто, и оттуда сюда тоже никто не попадал. Между нами и теми дальними землями лежит океан настолько большой, что никто даже не знает, во сколько раз он больше всей нашей земли. И после первого километра начинается шторм, он топит всех и всё, даже птицы, которые случайно залетают в те места, погибают.
– А если добраться туда под водой?
– Как? Невозможно не дышать так долго. Тем более, может, там вообще ничего нет.
– Ты допускаешь такой вариант, и всё равно рвёшься туда.
– Мечта имеет право быть.
–
– Жаль, что не все, – Ланс сказал это невзначай, но Алма решила уцепиться за слова.
– А что такое?
– Да, просто я никак не могу использовать магию, как и все остальные эльфы.
– Но большая часть вашей магии невербальная. Может, ты колдуешь постоянно, просто результат не всегда виден.
– У меня не удаётся вылечивать с помощью магии – самая нужная вещь для эльфов. Зато получается разговаривать с деревьями.
– Ты, значит, очень любишь природу?
– Конечно, я вырос в ней. И ещё, отец научил меня хорошо стрелять.
– Здорово. Слушай, а может, если ты так любишь природу, то выйдем на улицу, в дворцовый парк, а то тут очень жарко, – но жарко не было. Это почему-то происходило только в голове Алмы, она на самом деле чувствовала этот жар, но он исходил от неё же.
На счастье, девочка помнила, где находится парк, и они с Лансом быстро вышли к нему. Ей действительно стало легче, температура, бьющая из неё, облегчилась и уже не таким пульсом действовала на виски. Пока дети шли по одной узкой парковой дорожке, они разговорились, и Алма ощутило странное несвойственное ей в последнее время чувство покоя, но каждую минуту она одёргивала себя белоснежной молнией правды – это временно. Разговор окончился на том, что они вышли к площадке для тренировок по стрельбе, одна мишень на расстоянии ста метров, небольшая беседка со скамейкой, там же под навесом лежал превосходный лук и стрелы. Оказалось, что Ланс хорошо стреляет с такого расстояния, он попал девять раз из десяти ровно в центр.
– Попробуешь? – тут Алма слегка замерла, и возник вопрос самой к себе, а стреляла ли она раньше?
– Я плохо стреляю, потому что редко приходится тренироваться.
– Просто попробуй, – он подошёл к ней и с улыбкой протянул лук. В этот момент что-то замкнуло в Алме, и словно не имея сил пошевелиться, она стояла секунды две и только когда смогла отмереть, осознала, что смотрела в глаза Ланса.
– Хорошо, но не смейся, если промажу.
Она выставила левую ногу вперёд, тем самым стойка была ровно боком к мишени, рука со стрелой, зажатой меж пальцев, легко поставила тонкое оружие на тетиву, и Алма нацелилась на меленькую красную точку в центре. Мир, казалось, начал двигаться в тысячу раз медленнее, вдох, выдох… короткий скрип и свист, стрела быстрее молнии пересекла отведённые сто метров и с глухим треском вошла в плотную обтянутую тканью мишень, в половине сантиметра от красной точки.
– Ух, ты, – сказал Ланс, голос был не слишком поражённый, но в глазах действительно было удивление.
– Да уж, неплохо, жаль, что это всё, что ты можешь! – Ланс и Алма резко повернулись в сторону, откуда доносился голос.
Сзади стоял человек. Девочка сразу узнала в нём ту тёмную фигуру с поля – Аргона. Опять весь в чёрном, только на сей раз капюшон не был натянут на голову, и девочка могла разглядеть эти огненные волосы, правильные, но жёсткие и грубые черты худого лица, зеленеющие в тени глаза. С насмешливым выражением лица он осмотрел сначала Ланса, а потом впился в саму Алму.