Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни

Минцена Тоша

– В каком смысле? – тут девочка действительно насторожилась.

– В том, что каждая секунда всё больше приближает нас к роковой секунде, которая неизвестно когда произойдёт! Пошли! – Алма не спорила, послушно следуя за ним, вышла в город, изо всех сил стараясь не отстать от мага, который, похоже, за долгое время странствий привык к скорой и продолжительной ходьбе. Его шаги были очень велики, и поэтому он быстро пересекал эльфийские улочки вдоль, а те, которые были узкими и лежали поперёк его направлению, пересекались им менее, чем в два шага. Даже выйдя за пределы, они не остановились, следуя неведомому пути, они достигли поля, того, на котором Алма тогда впервые встретила Аргона. От воспоминаний о нём девочку охватывало одно единственное чувство – тоска, именно она так медленно вспарывала сердце, которое только недавно затянулось после

его прихода. А голову покорили злые мысли о том, как чёрная магия тогда сковала шею, распространяя боль по всему телу, и тут же снова вступало лезвие, напоминающее, что она помнит его. «Почему именно он? Зачем я вспомнила Аргона?! И от того, что я сравниваю то, какой он есть, с тем, каким хотелось бы его видеть, ничего не даст. Просто хочется чтобы он… Нет, – остановила она собственные мысли, – максимум не видеть Аргона, но не более». Тут она заметила, что отстала, и побежала за Глафнегом, который уже поднимался по узкой тропе на холм. Неровная, она виляла из стороны в сторону как пьяная, от чего девочка начала подниматься уже не по ней, а по высокой траве напролом. Колючая осенняя трава доходила до запястья и кололась, но идти по промятой дорожке выгоды не было, ветер всё равно наклонял стебли отцветших свой век растений, и те волнами накатывались на тропу, целиком скрывая её под своими волнами. Бегом поднимаясь всё выше Алма скоро осознала, что подъём стал круче, и ей уже не удавалось так размеренно дышать. «Проще уже совсем не дышать!» – будто услышав это, лёгкие остановились, и она не дышала, взбираться стало проще, путаясь в траве, она всё же догнала мага, и теперь уже старалась не задумываться, чтобы снова не отстать. Теперь можно было выдохнуть, и девушка начала дышать так же ровно, будто и не бежала совсем.

Сперва подъём, затем последовала плоская вершина холма, достаточно обширная и с низкой травой.

– Это место подойдёт, – пробубним Глафнег, осматривая большую территорию.

– Подойдёт для чего?

– Алма, послушай меня. Скажем так, я раньше тебя знал, но не лично, однако, сейчас важно, чтобы ты вспомнила то, что умела. Ты хорошо владела паматином? Не помнишь?

– Паматин, – глаза Алмы закатились, вспоминая значение знакомого слова, – это оружие! Огромный молот с шипами! – тут её энтузиазм закончился и дело коснулось практики, вспоминая эти молоты, она и подумать не могла, что поднимет его, – думаю, что я не сильно ими владела.

– Хорошо, тогда придется задать вопрос посложнее. Вспомни, чем ты владела?

– Кажется, – напрягая голову так, что она уже начала судорожно вибрировать, Алма смогла выдавить только одно слово, да и то не помня его значения, – я даже не помню что это, но называлось отрадвах, кажется.

– Ты точно помнишь, что сражалась отрадвахом?

– Вспоминается только это. Но я не помню суть этого вида борьбы.

– Он включает в себя всё, – Глафнег начинал говорить всё громче и всё с большим изумлением смотрел на девочку, – от магии до невероятных показателей реакции. При этом надо также владеть всем прочим оружием. Но начинать по любому придётся с одного…

– С выносливости? Силы? Развития скорости?

– Да.

Это было последние слово сказанное Глафнегом, после этого он постоянно кричал, стараясь донести слова до Алмы, которая тем временем тренировалась. Началось всё с марафона: бегом с холма вниз, затем по разветвлению тропы налево, уже не по траве, а по камням, и три круга не замедляясь, она оббежала холм.

– Теперь наверх! – услышала Алма, подбегая к самому угловатому и крутому спуску с холма, оттуда вниз – можно было ноги сломать, но надо бежать. В несколько больших шагов девочка достигла стоявшего посреди дороги камня и готова была дать налево, чтобы оббежать.

– По нему! Лезь! – донёсся голос свыше, и от жары, которая образовалась от бега и неиссякаемым источником выливалась через край, уже просто разбирая слова, Алма слушалась их.

Один толчок вибрирующими ногами, пальцы впились в острые края камня, и повиснув на отвесном краю, что-то заставляло её двигаться дальше. Как-то оттолкнувшись от кривой поверхности всем телом, волной, она подтянулась на руках, только выпрямившись, опять услышала голоса в голове, приказывающие не стоять, а только дальше, только выше.

Но на этой пробежке всё только начиналось. Следующую часть тренировок составила ловкость и гибкость. Уворачиваясь от магических шаров, выпускаемых магом, она старалась не упасть с края, куда её и загнали эти странные

магические результаты. Каждый раз, когда один из них всё же попадал, то эта странная болевая парализация охватывала и сковывала всё тело, тем временем в неё успевали попасть ещё несколько, так что приходилось быстрее выходить из этого состояния магического шока, которое, кстати, чем-то напоминало удар электричеством.

Но, как позже поняла девочка, это было ещё ничего. Последовал целый ряд из упражнений никак не связанных с магией, самые простые упражнение на руки, пресс, но только в утроенном объёме, и на скорость.

– Не сегодня всё, – услышала девочка слова, которые, как ей уже начало казаться, даже не существуют на земле.

Ноги подкашивались и обмягчились с непривычки, подняв руку, девочка обнаружила ту трясущейся от напряжения, но какое-то другое чувство перебивало их все – это радость и чувство несравнимого удовольствия. Закрыв глаза в таком блаженстве, Алма рассчитывала, и даже не сомневалась в том, что заснёт, но этого не случилось, глаза сразу же заслезились, и их пришлось открыть. Тут она увидела Глафнега, тот медленно спускался, Алма уже была готова рвануть за ним, но маг остановился и сел на камень.

Пользуясь минутами, девочка убрала волосы с лица за ухо и погрузилась в собственную мутную память. За десять секунд прошла противная вибрация и мышцы успокоились, Алма внезапно захотела двигаться ещё, продолжать занятия, пусть Глафнег хоть огненные шары в неё запускает, пусть боль от действий, но только не бездействие. Она чувствовала, что что-то приближается, то, что в любой момент может уронить небо над девочкой, надо всеми. Она была готова рвать себе кожу за то, что позволила воскреснуть мыслям об Аргоне, тот его визит в парк приносил боль. «Я не понимаю!», – твердила сама себе Алма, с каждой секундой всё больше ловя себя на том, что боль была причинена не магией, хотя та и была невыносимо режущей, по-настоящему ей хотелось плакать от самого факта, что он хотел убить её. «Почему он? Почему меня? Объясни!!!», – она осела на траву, подобрала к себе ноги, обхватив их руками, ее целью стало раствориться в кислороде. Самый больной факт – это тот, который начинает спорить в тебе с собой, и эти действия внутри не всегда показаны снаружи, о них можно только гадать. Только эти движения могут быть настолько неаккуратными, что задев сердце, убьют человека – укрощение упрямых фактов и смирение возникших в душе чувств тоски. Сложно? Конечно. Но Алму спасало то, что где-то она уже слышала и эти слова и далёкое эхо растущей внутри бури. Сколько надо сил, чтобы победить себя? Сколько бы не было, но это ты, и надо не сражаться и толкать себя, наоборот стараться поймать, когда падаешь, забыть о слове «помощь» только, когда научишься спасаться – научишься жить.

В сегодняшнем пасмурном дне никакие другие мысли и не могли посетить голову девочки. Стальное небо, тёмный лес, волнующаяся внизу трава напоминала грязный омут, в высоте терялся писк одинокого сокола. Сильные ветер трепал волосы, Глафнег сидел, а Алма поняла, что не хочет останавливаться ни на миг. Вся эта погода не давала никому покоя, она это видела, заметила, идя по городу, по замку, по поведению Глафнега. «Нигде не безопасно…», – повторила она про себя два раза и подскочила на месте.

Сама не осознавая, что делает, Алма наклонилась вперёд, буквально вцепившись руками в сухую почву, та как пружина слегка толкнула её назад и в следующий момент на землю опустились серые копыта. Ветер трепал белоснежную гриву, длинный чистый хвост. Обернувшись, девочка, хотя, уже скорее соловая лошадь, увидела вытянутый корпус. Быстро стрельнув глазами в сторону мага, Алма захотела пробежаться. Тихо соскочила она с площадки на холме вниз, где колючая трава даже щекотно царапала бока, теперь она ощущала больше запахов, в нём бил и отцветший можжевельник и прелая трава, сырость, но что-то одно объединяло всю палитру, некий шарм воли ударил в голову. И какой бы травой не пахло – это будет запах воли, сколько бы не оставила колючая трава царапинок на ногах – это цена счастливых, беззаботных мигов, и даже приторный свист ветра – на самом деле гимн этого места, которое не возможно просто так полюбить. Несясь по траве, перескакивая через редкие камни, задыхаясь от жадности и желания наполниться этим воздухом, Алма поняла, что хочет взлететь! Но не просто крылатым человеком в прыжке, какая-то частица головы сама поняла, чего хочется девочке, обратившись маленькой птицей, она поднялась ещё выше, но больше времени не было, там оставался Глафнег.