Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни

Минцена Тоша

Но ей не хотелось сейчас же бежать к дяде. Теперь у неё было время остановиться и подумать. Обернувшись в человека, сев на первую скамейку в городе, она облокотилась на ноги и в размышлениях не заметила, что впилась своими ровными резцами в костяшку пальца.

Она размышляла о том, куда мог направиться Глафнег. Но вскоре варианты закончились, и более выгодно было подумать о другом, что всё-таки происходит с ней или происходило.

Тот сон. Это явно не просто так одна углублённая ночная сказочка, он нёс в себе боль и страх. Но из него ровным счётом ничего не возможно было вынести. «По трещинам мало что можно сказать, но почему там не было неба?», – одна грязно-зелёна масса, так нагнетающая и сдавливающая каждого под ним. Крики,

визги на улице, за пределами дворца. «Похоже, что там шла война. Разрывались в воздухе убивающее, мучительные заклинания. Это действительно страшно». Она резко сжалась, сгорбилась, старалась зарыться лицом в ладони, казаться как можно не заметнее миру, только с одним человеком теперь она не боялась жить, шарахаясь от людей, ещё безлюдство и одиночество как лучшие друзья, она натыкалась на ту же стену края мира, так и не найдя того, что искала. Всё ещё пребывая в трансе и поисках, она в живую встала со скамьи, прошлась по пустой улице, шатаясь и падая то на одну стену вытянутого дома, то на другую. В конце концов, устав от постоянного прибытия шторма в покое, она прижалась спиной к шершавой стене, впервые не мир ломал её, а ей казалось, что она ломает мир. Сведя лопатки сзади, она пустила тонкую трещину в стене. В этом совершенно заброшенном районе, она чувствовала себя среди своих, опустелые места, в некоторых домиках ещё жили эльфы, но все были дома. Сама не понимая, что происходит, она меняла чувства как фортуна своего избранника, и не одна эмоция не жила в ней долго, пока не было рядом никого, она чувствовала себя просто сумасшедшей. Начался глупый психоз от того, что она не видит кого-то ещё, отчего запрокинув голову вверх, истерика вышла в виде рваного смеха, который своим лезвием, заточенным судьбой, легко вспорол замкнутое небо, и то пролило на землю свою воду.

Казалось, вода привела девочку в чувство, и истерика, вызванная собственными страхами за прошлое, кончилась. Опомнилась. Обнаружила себя наполовину мокрой и с уже длинными волосами, лохматящимися и одновременно липнувшими.

Уже на лестнице, ведущей к главному входу в замок, Алма столкнулась с владыками Доэлнором и Неметоном, при них были свиты и Ланс. От неожиданности, Алма забыла, что уже выглядит не совсем, как она, скорее как лошадь.

– Ваша племянница, Доэлнор? – спросил лесной владыка, посмотрел на Алму как будто с презрением и ненавистью, даже не злобой.

– Да, – коротко ответил дядя и тоже сердито посмотрел на неё.

– Как вы узнали меня? – робко спросила девочка, снова став собой и опасаясь реакции на свои «подросшие» волосы. Неметон ещё более зло швырнул глаза к концам шевелюры и снова вернулся к растерянному лицу.

– Глаза выдали, – коротко ответил он, – слишком много мыслей в них, думай поменьше, если хочешь остаться незамеченной в живом облике.

Девочка сжалась, сутулясь, как можно ниже опустив шею, понурив взгляд. Ей было стыдно за свой внешний вид, сырые от дождя волосы, одежда для тренировок... внутри взрывалась бомба ненависти к себе, а внешне она казалась изваянием из камня, и этот материал отлично подошёл бы под текущее описание её лица, ни больше ни меньше. Почему отец Ланса так смотрит на неё? Неиссякаемым источником ненависти становились его глаза, как только в их поле зрения попадала Алма, просто девочка, почему-то так злившая его.

– Иди, переоденься, – строго сказал Доэлнор, но его серые глаза выражали только некое уважение и гордость, слегка счастье. От чего на сердце становилось не так тревожно.

Мысленно сказав «спасибо» дяде, девочка наблюдала за тем, как он и Неметон удалялись со свитами в сторону парка. Короткий вопрос самой к себе, касательно того: «И что же я обо всём этом должна думать?», несомненно, относился к отцу Ланса, но тут девочка заметила, что он, Ланс, сам тут стоит, решив не идти с ними. Эльф посмотрел на Алму, её волосы тянулись сзади шлейфом.

– Алма, – спросил Ланс, подходя к ней, – что

с твоими волосами?

– Очень быстро растут, – тихо ответила она, не желая дальше развивать тему своих проклятий, как уже в своей голове Алма поспешила окрестить данные особенности. Она ненавидела всё, чем кардинально отличалась внешне. «Иметь мнение – быть личностью – одно, а существом с личным мнением – другое!», – такой девиз надолго задержится в голове девочки, а сейчас она как-то робко посмотрела на Ланса, его реакция была важна ей. И как же она удивилась, когда эльф, посмотрев на нее, ухмыльнулся и сказал:

– Длинные волосы, кстати, не влияют ни на что, так же, как и короткие. Это здорово, что ты особенная во всём.

– О чём ты? – на этот раз она действительно недопоняла его слов.

– О том, что важно выделяться умными идеями, но кому сейчас не зажимают рот? Народ молча жить вообще не может, по одному слову судят о характере, и не повезло тому, у кого первое слово было простым. А ты ещё выделяешь и по внешности, по самим способностям, по глазам... – тут он замер и, как поняла девочка, вгляделся в радужки.

– Не смотри, Ланс, – мягко, девочка отвела глаза.

– Ладно, – судя по ответу, он знал о свойстве таких глаз, – отец ещё задержится не более чем минут на пятьдесят. Куда пойдём?

– Предлагаю, – начала Алма, наматывая тяжёлые, ещё сыроватые волосы на руку, – сперва в мою комнату или в любое другое место с ножницами.

Там густая масса еле перерезалась двумя широкими лезвиями, и Алма долго мучилась с ними. Сначала было такое ощущение, что упругие локоны, вьющиеся крупно, даже ещё не до конца просохнув, просто не сдавливаясь ножницами, как пружины раскрывали их снова, тогда пришлось брать не так густо, а порционно, но это заняло больше времени. Но, после этого пункта у друзей ещё оставалось время, и они просто ходили по замку.

– Ланс, может, зайдём на кухню? А то я ещё ничего не ела.

– Конечно, и, кстати, не расскажешь, где была?

– Давай! И так, Глафнег вытащил меня из комнаты рано утром, мы с ним отправились к холмам тренироваться.

– И ты не устала? – спросил Ланс удивлённо, ещё раз осматривая Алму, которая шла ровно, но на самом деле чувствовала, что вот-вот упадёт.

– Устала, – тихо ответила она.

Девочка знала, где находится кухня с того раза, как случайно наткнулась на неё в первый день, странствуя в поисках выхода. Сейчас же светлое помещение было пустым, затуманенным паром от кастрюль, здесь мягко пахло разнообразными пряностями и творогом. От этих запахов у девочки ещё больше разыгрался аппетит. После первого шага в голову ударили запахи кисло-сладкой вишни, насыщенного апельсина, виноградного вина, как показалось Алме – особенного, лесного, эльфийского, с температурой под тридцать восемь... в глаза сразу бросились фрукты.

– Ты что-нибудь будешь? – вежливо предложила Алма, незаметно пробираясь к тарелке с яблоками, не обращая внимание на душистые пироги, торты, и даже тридцати восьми градусный напиток.

– Нет, спасибо.

– Ладно, – она взяла сочное зелёное яблоко и немного откусила его. Сок брызнул, и девочка получала неимоверное наслаждение от фрукта, приятного настолько, что даже она сама не взялась бы описывать его вкус. Когда оно было уже почти доедено, Алма посмотрела на эльфа, тот, похоже, наблюдая за ней, тоже захотел есть и сейчас оторвал себе кисточку винограда.

– Что-то не так? – беззаботно спросила девочка, заметив, что Ланс как-то неодобрительно смотрит на фрукт.

– Просто подумал, хотелось бы попробовать ледяной виноград, прямо мороженный.

– Организовать? – наигранно спросила девочка, почувствовав в себе уверенность после сегодняшних тренировок.

– А ты можешь? – с радостью, недоверием и удивлением спросил мальчик.

– Дай-ка, – мягко сказала Алма, оставив его вопрос без ответа. Конечно, она могла, но суть проблемы в том, не заморозит ли она всё помещение?