Великая судьба

Удвал Сономын

— Главнокомандующий Народной армией монгольского государства! Докладываю Народной партии, правительству и вам, что прибыл, разгромив белогвардейское войско и водворив мир и спокойствие на западной границе нашего государства, — отрапортовал Максаржав Сухэ-Батору и отдал честь.

— Выдающийся военный деятель нашего государства, дархан-чин-ван Хатан-Батор Максаржав! Сердечно поздравляю вас с победой над врагом и присвоением вам звания дархана, — сказал Сухэ-Батор.

Встречающие цирики трижды прокричали «ура!», бойцы Хатан-Батора

сделали то же самое. Максаржав спешился и поздоровался с Сухэ-Батором.

— Все ли у вас благополучно? Как здоровье и самочувствие?

— Спасибо, хорошо! Не слишком ли утомил вас дальний поход?

— Не беда! Телу тяжело, зато душе легко. Как идут у вас дела? Как служба? Все ли спокойно в столице?

Затем он поздоровался с Чойбалсаном и Элбэгдоржем, справился об их здоровье.

— У Сандуйсурэна все идет хорошо, — сказал, обращаясь к Хатан-Батору, Чойбалсан. — После того как он вернулся от вас, мы с пим вместе уйму дел переделали.

— Отлично!

Беседуя, они подошли к шатру, где их встретили Цэвэгмид и Янжима.

— Приветствуем вас! Благополучен ли был ваш путь?

— Все в порядке. А вы, мои дорогие, все ли здоровы? Я теперь далеко и надолго не уеду, — улыбаясь, обратился к жене Максаржав.

— Ну, Янжин, здравствуй! Сынок-то, наверное, подрос? — спросил Максаржав у Янжимы, которая подошла поздороваться, и поцеловал ее в лоб. Он обменялся приветствиями также со всеми присутствующими и вошел в шатер.

Хатан-Батора усадили на тюфяк, положенный в северной части шатра, угостили, по обычаю, кумысом и араком. Отведав и того и другого, он сказал:

— А теперь настала пора произнести благопожелание: «Да претворятся в жизнь все планы независимого Народного правительства!»

— Пусть исполнятся эти слова! — подхватили присутствующие.

— Я сердечно благодарен Народной партии, правительству и вам, уважаемый полководец Сухэ-Батор, за то, что вы проявили такое внимание ко мне, — сказал Максаржав. — Я настолько взволнован, что у меня не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность. Я заставил вас ждать себя и, наверное, отнял у вас много времени. Не пора ли нам всем трогаться в путь?

— Заслуги ваши перед родиной велики. Мы рады снова видеть вас, видеть, что ваша дружная семья опять вместе. Цирикам своим по приезде в город вы, наверное, предоставите отдых? — сказал, поднимаясь, Сухэ-Батор. Все встали вслед за ним.

Сухэ-Батор, Максаржав, Элбэгдорж, Янжима и Цэвэгмид уселись в автомобиль. Чойбалсан решил ехать верхом вместе с цириками. Пока те, кто ехал в автомобиле, разговаривали, Хатан-Батор обдумывал, что предпринять. «Надо бы пригласить к нам Сухэ-Батора и Элбэгдоржа... по удобно ли? Я ведь даже не знаю, как здесь устроилась моя семья, сможем ли мы принять таких почетных гостей».

— Слушай, Цэвэгмид, как тут, в Хурэ, вообще живется? — спросил он жену.

Сразу смекнув, что он имеет в виду, Цэвэгмид ответила:

—

Все в порядке. Во дворе мы поставили две юрты. Сандуйсурэн живет с младшими детьми. Зная, что вы едете, мы позаботились об угощенье.

Максаржав успокоился.

— Дорогие гости, Сухэ-Батор, Янжин, Элбэгдорж, прошу вас всех пожаловать к нам! — пригласил он.

Сухэ-Батор вопросительно посмотрел на Элбэгдоржа.

— Вы утомлены, жанжин, после дальней дороги и к тому же давно не виделись с детьми... Не помешаем ли мы вашему свиданию с семьей?

— Да что вы! — возразила Цэвэгмид. — Если Максаржав не устал, дети подождут. Они, конечно, соскучились по отцу, но ведь они уже взрослые, все понимают. Пожалуйте к нам. Янжин, прошу вас, заходите, заходите! — приглашала Цэвэгмид.

Янжима с улыбкой взглянула на Сухэ-Батора.

— Идем, идем! Отошли машину, домой доберемся верхом.

— Согласен! — ответил Сухэ-Батор.

— А меня, Хатан-Батор, прошу извинить, — сказал Элбэг-дорж. — Я назначил встречу и уже немного опаздываю. Неудобно, люди ждут. В другой раз непременно заеду к вам.

— Обязательно!

Шофер распахнул перед Хатап-Батором дверцу автомобиля. Остальные тоже вышли из машины, и Элбэгдорж сразу же уехал.

— Ну, наконец-то я успокоилась! — проговорила Цэвэгмид, которая в первый раз ехала в автомобиле и, видимо, очень боялась.

Ласково глядя на жену, Хатан-Батор пропустил вперед гостей, а затем сам вошел во двор. Дети встретили отца с хадаком в руках. При виде Сухэ-Батора они смутились, не зная, как быть с этим единственным хадаком.

— Преподнесите хадак нашему гостю! — сказал Хатан-Батор, улыбнувшись.

— Но ведь хадак предназначался вам! — сказал Сухэ-Батор, взглянув на Максаржава, и стал здороваться с детьми.

Целуя детей, Максаржав спросил у жены:

— А где же наша сноха?

— Она осталась в кочевье, надо же кому-то скот пасти. Когда Чойбалсан известил нас, что вы, не заезжая домой, приедете в Хурэ, мы сразу отправились сюда, а она осталась.

Сухэ-Батор, усевшись поудобней, не спеша пил чай. «Вот и хорошо, — подумала Янжима. — Пусть немного отдохнет. Ведь у него нет ни минуты покоя. Днем всякие дела, а по ночам самолично обходит казармы, проверяет караулы».

Когда Сухэ-Батор и Максаржав начали обсуждать государственные дела, все, кто был в юрте, вышли и оставили их вдвоем.

— Среди людей, которые оказались в Народном правительстве, имеются серьезные разногласия. Мы многое делаем по примеру Советской России, но, конечно, сообразуясь с местными условиями. Однако я чувствую, что нам не хватает знаний. Есть, правда, люди, которые владеют языками, начитались всяких книг и побывали в других странах, они считают, что мы должны строить свою жизнь по западному образцу. Большая же часть понимает, что у нас нет иного пути, кроме как возродить страну с помощью Советской России.