Великая судьба
Шрифт:
— Да, — задумчиво проговорил Га-гун, — видно, твои знакомые, что китаец, что русский, — мятежники, лучше держаться подальше от таких людей. Эта их демократизация означает: царя — долой, нойонов — долой, одним словом, они предлагают все поставить вверх ногами... Ну, хватит, сынок, пора спать.
«Тот китаец беспокоился обо всех людях... Жаль, я торопился ехать дальше и не закончил этот интересный разговор, — думал Максаржав. — Но у меня в голове не укладывается, почему мы обязательно должны идти в подчинение к какому-нибудь сильному государству. Да, я мало образован и плохо разбираюсь в политике... — Максаржав приподнялся на
Га-гун вернулся в свои владения, а Максаржав сложил юрту и вместе с неразлучным Того перебрался в дом Га-гуна. «Много лет Бого верно служит мне, сопровождает меня во всех военных походах, — подумал как-то Максаржав. — Я не знаю человека, который был бы так предан мне. А сам взвалил на него всю работу по дому... Не лучше ли привезти сюда жену и детей? Да и что это за жизнь, столько лет с семьей врозь! Но с другой стороны, если Цэвэгмид уедет, скот останется без присмотра.. Как мы будем жить потом?»
Шел уже шестой год правления «многими возведенного», а военные походы для Максаржава все еще не кончились.
Бавужав, управляющий восточной окраиной Монголии, захватил оружие, разграбил и сжег монастырь в хошуне Сужиг-вана; ходили слухи, что он грозится идти на Хурэ.
Бавужав взял в руки оружие, когда узнал, что по договору трех держав, признавших автономию Монголии, его владения должны отойти Китаю; он требовал, чтобы Внутренняя Монголия была присоединена к Халхе.
На усмирение мятежного гуна были посланы войска во главе с бээсом Биширэлтом из Цэцэн-ханского аймака, который должен был попытаться договориться с Бавужавом, а в случае неповиновения — расправиться с ним. Однако войска Биширэлта перешли на сторону мятежников, и незадачливый полководец ни с чем вернулся в столицу. И тогда вместо Биширэлта было решено послать на восток Максаржава с его цириками.
За несколько месяцев до того, как Максаржав выступил в поход, с восставшими попытался вести переговоры Манлай-Ба-тор Дамдинсурэн.
— Халхаские князья отказались от нас, — ответил ему Бавужав, — они не желают защищать своих кровных братьев, отдали Внутреннюю Монголию под власть Китая, а китайцы издеваются над нами. Вот почему мы восстали.
— Но ведь вы словно заяц из сказки, который попал в расщелину! Вы же лично присутствовали на съезде трех держав и согласились с решением, чтобы ваши земли отошли Китаю!
— Мы поняли, что нас просто-напросто продали Китаю, а раз так — мы разгромим Халху. Вы не захотели спасти нас, отдали китайцам на разграбление наши земли, и за это мы отомстим: отторгнем восточную часть Халхп и отдадим Китаю.
— Если братья начнут убивать друг друга, они станут добычей врага. Можно ведь жить мирно.
— Моя душа до тех пор не узнает покоя, пока не будет установлена новая граница, с включением Внутренней Монголии. Вы предлагаете нам сложить оружие? Никогда!
— Переходите сами в Халху со своими юртами.
— Никогда я не смогу бросить братьев, доверившихся мне! Даже если тело мое станет наслаждаться,
Люди Бавужава продолжали бесчинствовать на восточной границе; мстя за то, что их отдали под власть Китая, они жгли и разоряли монастыри, грабили население.
Хатан-Батор Максаржав выступил со своим войском и расположился в хошуне Уйзэн-вана. Полководец был в расцвете сил. Максаржав не носил знаков княжеского достоинства — жинса и отго, но не расставался с саблей и винтовкой. В своем шатре он поставил старый стол и часто, сидя за этим столом, читал.
«Я понимаю обиду Бавужава, — рассуждал он, — но разве можно доказывать свою правоту с помощью разбоя и грабежа? В чем провинились перед ним мирные жители пограничных аилов? Когда монголы проливают кровь своих братьев, китайцы радуются. Если бы Бавужав прекратил бесчинства, не надо было бы и воевать с пим. Пока мы растрачиваем силы в междоусобицах, китайцы улучат момент и нападут на нас. Нет, я должен выполнить приказ о подавлении мятежа, поднятого Бавужавом...»
Он созвал командиров и приказал:
— Готовьте войска!
Но Бавужав понял, что на этот раз ему придется туго, и бежал со своими отрядами. Максаржав, убедившись, что мятежники достигли Хайлара, прекратил преследование и вернулся в Хурэ. В глубине души он радовался такому исходу.
Во время последнего похода Максаржава умер Га-гун. Запечатанное сургучом завещание, которое он оставил, было адресовано Хатан-Батору Максаржаву. Га-гун завещал своему ученику хранить историю семи поколений. И хотя все имущество и скот, согласно традиции, должен был унаследовать его сын, управлять всем велено было Максаржаву. Нойон просил его в своем завещании помогать его жене до конца ее дней. Дом, загоны для скота и позолоченное огниво нойона должны были перейти к Максаржаву в том случае, если он получит титул вана. Сутры[Сутра — сборник молитв и поучений.] и другие книги Га-гун велел отдать ему же. Одну треть наличных денег нойон просил передать настоятелю-гэгэну — «для потомков», другую треть — на благотворительные дела и оставшуюся часть — жене.
Максаржав искренне горевал, потеряв учителя и друга, который вырастил его, выучил грамоте и всегда был ему опорой. В трудную минуту он обычно обращался за советом к Га-гуну, и тот никогда не отказывал ему в помощи. Бывали случаи, когда Максаржав не соглашался с Га-гуном, а иной раз и спорил с ним. Но даже споры эти оказывались полезными: они рождали новые мысли. Получив письмо, в котором его извещали о смерти Га-гуна, Максаржав собрался в дорогу. Надо было привести в порядок дела нойона и помочь его жене и детям перебраться в Хурэ. Но не суждено ему было побывать в родных местах.
Ранним весенним утром седьмого года правления «многими возведенного» в Хурэ зазвучали трубы и флейты Гандана, клубами поднялась пыль на улицах, зазвенели колокольчики водовозов и послышались удары кнута. Горожане теперь все, кроме лам, ходили с оружием, так что никого не удивляли звуки выстрелов в городе, на которые громким лаем отзывались собаки.
Максаржав, сидя на крыльце своего дома, читал книгу, когда появился курьер из военного министерства.
— Жанжин, вас просил приехать министр!