Великая замятня
Шрифт:
Если Соборным Уложением создавалась правительственная землевладельческая крепость, то есть крестьяне закреплялись к служилому сословию, то к концу XVII века закон перестал вмешиваться во взаимное отношение между крестьянином и землевладельцем. Он преследовал одну цель— крестьяне должны быть плательщиками. Еще в 1681 году вместо «сохи», как единицы обложения, вводился «тяглый двор». Петр I указом 26 ноября 1718 года единицей обложения сделал «ревизскую душу». Общины и владельцы имений обязаны были платить определенную подать с каждого мужчины, даже с ребенка.
В этой реформе вот что примечательно, С введением подушной подати обложенными оказались не хозяйственные единицы, обладающие соответственным количеством земли, а уже отдельные личности. И тем-то окончательно было упрочено крепостное право. Почему? Да потому что к земле и ее владельцу, помещику, или общине прикреплялись теперь не одни тягловые хозяйства, а все поголовно. С этого времени вошла в употребление продажа населенных имений не с определенным количеством крестьянских хозяйств, а с определенным
Большая замятня
С древних времен крестьянин по гласным и негласным законам владел как хозяин и государственною и своею землею, обладал как собственник продуктами своего труда, был ответственным перед государством, имел свободу передвижения и выбор рода занятий. Всякий раз, как нарушался этот нравственно-духовный закон жизни человека на земле, так наступала замятня, всегда тлевшая в государстве. И татарщина, и Смутное Время в большой степени — плод этой замятии. И до середины XVII века тот закон соблюдался в народе и государственная деятельность была тому порукой. Хотя уже Соборным Уложением крестьянин лишался свободы передвижения, но он сохранял другие гражданские права — прибегал к суду, торговал и приобретал землю в собственность. Жили общинами и подворно, хуторами и выселками, выбирали старост и иные местные власти. Землевладелец имел дело по большей части с самоуправляемой общиной, а не с отдельным лицом, что умеряло его произвол.
И в предпетровское и особенно в петровское время государственная деятельность все более становилась не опорой крестьянского строя, а тяжелым механизмом его разрушения. Тогда пошли по России и перевод крестьян в дворовые, и насильственное их переселение на другие земли, и отрыв.их от земли, и уравнение их служения у помещика с государственной службой, и передача государственной власти в руки господской. Свободный крестьянин на собственной земле и даже свободный арендатор на государственной земле упразднялись, их не стало на обширных просторах Отечества. Петровские реформы не решили основной нравственный вопрос: каковы должны быть отношения между крестьянами и служащими дворянами. Ясно, что вне решения этого вопроса государство способствовало полной зависимости крестьян от землевладельцев. Свободные и зависимые холопы, крестьяне и гулящие люди — все образовали крепостных. Свободные северные, черносошные крестьяне, старые служилые люди и однодворцы были обращены в государственных крепостных и обложены двумя податями: подушной по 80 копеек и оброчной по 40 копеек, которая уплачивалась землевладельцем (1 рубль петровский был равен 9 рублям конца XIX века). Да еще созданы были фабричные и заводские (посессионные) крестьяне. Так возник из неокрепшего крестьянского строя России очаг искусственного крепостного нестроя. Его раскидистые ветви потянутся более чем на полтора столетия, давая горькие плоды, которые мы и до сих пор чувствуем на всем народном теле. Зачатки этого нестроя тлели, как мы видели, еще в ХIV— XVI веках, но в первой половине XVII века получили узаконение и простор. Крайних пределов он достиг во второй половине XVIII века и стал медленно затухать лишь в первой половине XIX века. Перечислим неурядицы в крестьянстве в XVIII и в первой половине XIX века. Тут и запрет крестьянам вступать в «откупа» и «подряды» (1741 год), в солдаты без разрешения землевладельцев (1742 год), и запрещение купцам, слугам монастырей, казакам и разночинцам приобретать населенные земли (1746 год), и разрешение помещикам продавать крестьян в рекруты (1747 год), ссылать их в Сибирь (1760 год). Тут и манифест Петра III, освобождающий дворянство от обязанностей служить государству и не говорящий ничего о праве владения крепостными людьми, А раз ничего не говорилось о взаимоотношениях крепостных и господ, то крестьяне, попавшие в крепость, сделались холопами своих владельцев, то есть переходили в исключительную и безгласную их собственность. Екатерина II доверила судьбу многих крестьян полностью дворянам. Следовали ее указы о наказании крестьян дворянами вплоть до ссылки в Сибирь за дерзость. По указу 1792 года крепостные становились частью имущества владельцев, оборотным капиталом поместья с правом их купли и продажи. Помещик творил вотчинный суд. Полицейскую опеку и управление. Личность крестьянина полностью им поглощалась. Помещик отвечал лишь за уплату податей. Закон 1724 года, запрещавший принуждение крестьян со стороны помещика, не соблюдался. Видя всю пагубность того, правительство Екатерины II издало закон, устанавливавший число дней для выполнения крестьянами их собственных работ. Более 800 тысяч крестьян, в том числе 150 тысяч казенных, было роздано императрицей в поместья. Тогда же крепостное право распространилось на Малороссию.
Павел I, запрещая принуждение крестьян к работе по праздникам и более трех дней в неделю, в то же время раздал дворянам 600 тысяч дворцовых крестьян. В 1803 году Александр I издал закон о свободных
Николай I царствует в тяжких мучениях: «Освободить ли крестьян со всей обрабатываемой землею или только с усадебной оседлостью, дать ли «чистую волю» или же оставить крестьян во временно обязанных отношениях к помещику»? В знаменитой речи в Государственном совете 30 марта 1842 года он одобрил освобождение крестьян, но не решился претворить его в жизнь, осуждая крепостничество как зло. В том же году указом об обязанных крестьянах разрешались добровольные сделки между крестьянами и помещиками по их освобождению. Правительство пришло к выводу о невозможности освобождения крестьян без земли. Продажа крестьян поодиночке с разлукой членов семьи строго запрещалась.
При восшествии на престол Александра II население России составляло более 60 миллионов человек, в том числе сельского— около 49 миллионов. Крепостных помещичьих крестьян насчитывалось тогда 23 миллиона душ обоего пола, принадлежавших 103 тысячам помещиков. От всех жителей государства крепостные составляли около 37 процентов, а от сельских — около 46. Помещичьи крестьяне делились на барщинных, оброчных и дворовых. Одну часть барщинных имений помещики оставляли за собой и отдавали ее в обработку крестьянам, другую — уступали крестьянам. Денежная подать крестьянами не платилась, но они отбывали повинность, работая на барщине. Обычно было так: 1,5 десятины с тягла обрабатывалось на помещика и 3 десятины—на себя. Оброчные имения в промышленных уездах или на малоплодородных землях облагались денежной податью или оброком (6—12 рублей в год). Дворовые крестьяне брались с пашни на обслуживание помещиков. В 1829 году их было 397 тысяч, а в 60-е годы — более 1400 тысяч душ, или около 6 процентов всего числа крепостных. С 1858года было запрещено обращать пашенных крестьян в дворовые.
Вглядываясь в те теперь далекие времена нашей истории, которые означены крепостным правом, и изучая их в сравнении с переменами, начавшимися в 20-х годах XX века, мы не можем сказать, что те далекие времена были полны историческим затмением. Нет, того не было! Затмение наступит именно в XX веке! Каков бы ни был тогда крестьянский мир, но он нес в себе великую культуру, без которой не было бы столь же великого многоцветья дворянской культуры. Были бы Державины, Жуковские, Дмитриевы, Пушкины, Вяземские, Лермонтовы, Хомяковы, Гоголи, Тютчевы, Толстые, Достоевские, Самарины, Аксаковы, не будь того крестьянского мира, о котором принято говорить — крепостнический? Нет конечно! А разгром тем же миром во главе с дворянством полчищ двунадесять языков Европы? Кто бывал в величественном памятнике — храме Христа Спасителя, возведенном в честь победы в той войне, тот на плитах его коридора непременно замечал, что дворянство пятнадцати губерний России — Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Смоленской, Санкт-Петербургской, Новгородской, Нижегородской, Костромской, Пензенской, Симбирской, Казанской и Вятской — выставило на защиту Отечества более 208 тысяч ратников, вооруженных и снабженных одеждой, лошадьми, жалованьем и провиантом. Дворянство наряду с личным почти повсеместным своим участием в рядах воинов и кроме организации из своих крестьян вооруженного ополчения в 280 тысяч ратников, содержавшегося во все время войны на дворянские средства (что превысило 50 миллионов рублей), жертвовало деньгами, провиантом, волами и лошадьми (еще 42 миллиона рублей!). А прославленные полководцы и флотоводцы Румянцев, Суворов, Кутузов, Багратион, Ушаков, Нахимов, Корнилов и Истомин? А вся блестящая их плеяда, что увековечена в картинной галерее Зимнего? Разве быть бы им всем без того же крестьянского мира? Исключено!
Очевидно, в глубине того крестьянского мира лежало нечто такое, что не всякому видно и теперь и что хранило Россию. Пристально всмотримся и увидим, что жизнестойкость общине давало преобладающее сочетание свободного хозяйства с организованной братской справедливостью. Хозяйственный труд на земле имел духовный смысл и источник, ибо в основе его лежало столь же духовное приятие мира, вытекающего из православия. Потому труд имел не столько материальное, социальное, общественное значение, сколько нравственное, как проявление любви, как осуществление долга и дисциплины, как чувство художественного творчества. И дворянство, в лучшей его части, понимало это и всеми мерами поддерживало тот нравственно-духовный настрой вверенного ему крестьянства. И может быть, вина его в том, что оно не сумело сохранить в себе эту историческую миссию до конца, но то, что оно несло ее, не подлежит сомнению.
К середине XIX века эта миссия дворянства сильно угасла, и крепостное право, возникшее в конце XVII века, но тлевшее в зародыше с более раннего времени, стало ложиться тяжелым бременем на жизнь народа. Нарушение священного права свободы, надлом самого крестьянина как носителя нравственно-духовного мира, даровой непроизводительный труд, экономический упадок сельского хозяйства, деградация земли-кормилицы — все это и было свидетельством наличия в государстве тяжкой болезни — крестьянского разлада.