Великая. История «железной» Маргарет
Шрифт:
Я была рада, что Тед не предложил мне место в департаменте образования, а дал пост теневого министра по вопросам окружающей среды. Я была убеждена, что проблема налогов и жилищных условий – в особенности последнее, способствовала нашему поражению. Меня привлекала задача разработать здравую политику в этой сфере. Многое было неясно из-за досрочных выборов, способных дать Лейбористской партии значительный перевес голосов, потому едва ли имело смысл теперь менять лидера.
Но были и другие причины. Тед все еще провоцировал нервозность, резкие повороты проводимого им политического курса создавали некую ауру вокруг него. Парадоксальным образом и те, кто поддерживал подход Теда, и те, кто думал совершенно иначе, были согласны, что
Однако он не пошел на уступки своим критикам в партии. А между тем он защитил бы себя от неопределенности своей позиции, изменив подход к некоторым вещам. Он мог бы продемонстрировать стремление правительства признать ошибки, мог бы пригласить критиков из числа рядовых членов парламента присоединиться к нему и участвовать в пересмотре курса, мог бы изменить состав теневого кабинета.
Но он ничего этого не сделал. Он заменил Э. Барбера Р. Карром, человеком еще более преданным политике экономического вмешательства, принесшей нам столько проблем. В течение года он привел в теневой кабинет таких членов парламента, как М. Хезелтайн и П. Ченнон, которые были его последователями и не представляли мнение большинства парламентариев. Только Джон Дэвис и Джо Годбер, ни один из которых не был идеологически яркой фигурой, вышли из состава кабинета. Тед отказался признать, что экономическая политика, осуществляемая его правительством, была ошибочной.
Когда Кит Джозеф сказал, что не хочет никакого поста, но намерен сконцентрироваться на поисках новой политики, это оказалось опасным для Теда и плодотворным для партии. Электорат явно желал чего-то нового. Исполнительный комитет теневого кабинета министров был сформирован в угоду Теду. Меня и тех, кто подобно Дж. Хау, могли противостоять желаниям Теда, туда не пригласили.
Вплоть до октябрьских выборов 1974 г. большую часть времени я занималась проблемами жилищных условий и ипотечных ставок. В этих вопросах я сотрудничала с Хью Росси, соседом по избирательному округу, оказавшимся прекрасным экспертом по жилищным вопросам, а также с Майкл Лэтхем и Джон Стэнли, хорошо разбиравшимися в строительной промышленности. У Найджела Лоусона, нового члена парламента, всегда были собственные идеи. Нам помогали люди из строительных обществ и строительной промышленности. Этими яркими людьми приятно было руководить.
В качестве приоритета мы избрали, конечно, низкие ипотечные ставки. Технической проблемой было, как их можно достичь. В правительстве мы ввели ипотечные субсидии, и шли разговоры о том, чтобы захватить контроль над ипотечными ставками. Лейбористское правительство быстро предложило свою собственную схему, разработанную Гарольдом Левером, предложившим давать большие и дешевые краткосрочные займы строительным обществам. Наша задача состояла в том, чтобы придумать что-либо более привлекательное. Я всегда верила в демократию собственников и свободное домовладение. Гораздо дешевле помочь людям покупать дома в ипотеку, субсидируя ли ипотечные ставки или помогая с депозитными вкладами, или просто делая налоговые послабления на ипотечный процент, нежели строить новые муниципальные жилые здания или покупать частные дома и передавать их в собственность муниципалитетов.
Я часто цитировала результаты исследования, проведенного Исследовательским фондом по жилищным вопросам: «В среднем каждое новое муниципальное жилое здание сегодня обходится приблизительно в lb900 в год в виде налоговых субсидий и ставок (включая субсидии для очень старых муниципальных жилых зданий)… Налоговая скидка на обычный ипотечный кредит, если рассматривать его как субсидию, в среднем составляет lb280 в год». Моя группа по жилищным
Было очевидно, что Тед был настроен сделать наши предложения по жилищным вопросам и, возможно, ипотечным ставкам центральным пунктом на следующих выборах. Поэтому на заседании теневого кабинета в пятницу 3 мая мы целый день обсуждали политические стратегии нашего предвыборного манифеста. Я сделала доклад о жилищных вопросах, и мне поручили создать группу для работы над политикой ипотечных ставок. Но самым важным на этом заседании было большое и безрезультатное выступление Кита о широком «монетаристском» подходе к решению проблем инфляции.
Вопрос о налогах был сложнее любого аспекта жилищной политики, там мне помогала другая группа. Реформа налогов намечала серьезные последствия для отношений между центральной и местной властью и для разных служб местных органов власти, особенно в сфере образования. Я полагалась на советы экспертов. Тут муниципальные казначейства оказались наилучшим их источником. Но работать из-за нехватки времени и под внимательным взглядом Теда и других, ожидавших чего-то радикального, доступного и способного обеспечить защиту, было нелегко.
Группа по жилищной политике провела уже свое седьмое заседание, наши предложения были хорошо разработаны к моменту, когда группа по ипотечным ставкам только начала работу. Я знала, что Тед и его советники ждут обещания, что мы отменим налоги. Но я не хотела давать такого обещания, пока не будет ясно, чем их заменить. В любом случае, если осенью пройдут выборы, было мало шансов найти жизнеспособную идею для представления в предвыборном манифесте.
В течение лета 1974 г. меня как никогда часто упоминали в прессе. Иногда это получалось случайно. Предварительный доклад о работе группы по жилищным вопросам, который я направила в теневой кабинет, появился на первой полосе «Таймс» в понедельник 24 июня. Перед этим теневой кабинет обсудил четвертый вариант черновика предвыборного манифеста, и главные линии предлагаемой мной жилищной политики были согласованы. Ипотечная ставка понижалась на некий неопределенный уровень за счет уменьшения составной ставки налога, выплачиваемого строительными обществами на счета вкладчиков, другими словами, субсидия представала в виде налоговой скидки. Субсидия выдавалась бы людям, покупавшим жилье впервые и хранившим деньги на счету в банке, хотя и здесь цифры не были определены. Планировалось проведение серьезного исследования в строительных обществах, эту идею я смоделировала для моего предыдущего исследования по поводу тренингов для учителей. Я надеялась, это станет долговременным ответом на проблему высоких ипотечных ставок и при этом убережет нас от бессрочной субсидии.
Последний пункт касался права жильцов покупать дома, находящиеся в собственности муниципалитета. Из всех предложений это могло стать самым популярным. Предвыборный манифест 1974 г. предлагал жильцам муниципальных домов возможность покупать свое жилье, но сохранял право муниципалитетов отказаться от продажи и не предлагал скидки. Мы все хотели пойти дальше этого. Питер Уокер настаивал, что «право на покупку» должно распространяться на жильцов муниципальных зданий при максимально низкой цене. Я старалась быть осторожной.
Я опасалась отчуждения семей, уже находящихся в затруднительной финансовой ситуации, экономивших ради покупки дома по рыночным ценам в новых частных владениях и наблюдавших рост ипотечных ставок и падение цен на жилье. Эти люди составляли фундамент, на котором стояла Консервативная партия и к которым я испытывала естественную симпатию. Они, мне казалось, будут возражать, что жильцы муниципальных домов, не пройдя через трудности, которые пришлось преодолеть им, получили бы от правительства то, что, по сути, стоило крупной суммы денег. В итоге мы бы потеряли их поддержку.