Великий диктатор. Книга третья
Шрифт:
— Моё происхождение, господин Максим, не имеет никакого отношения к моему выбору. Мы вместе с вами присутствовали на полётах Луи Блерио, а также видели летающую этажерку господина Ро. Да и остальные летательные аппараты, информацию на которые нам здесь собрали, — и он кивнул на бумаги с фотографиями. — Выглядят как детские новогодние поделки. Эти аэропланы летают очень низко, медленно и недалеко.
— Ну, новый аэроплан того же Блерио заслуживает пристального внимания. За ним есть будущее, как мне кажется, — вставил свое слово и третий из присутствующих.
— Альберт, дружище, вот Хайрем обвинил меня, что я русский,
— Не уверен, что понял тебя. Но предприятие Блерио уже выпустило более пятидесяти своих аппаратов, — привёл свой довод коммерческий директор компании «Vickers,Sons Maxim» Альберт Виккерс. — А мы всё ещё топчемся на одном месте. И свой самолёт никак не построим и даже чужой не можем выбрать для выпуска. А время уходит. Спрос на аэропланы просто бешеный.
— Аппарат Блерио наполовину состоит из узлов, производящихся по русским лицензиям компании Хухта-групп. А качество и характеристики у него намного хуже, чем у русского самолёта, — гнул свою линию Бэзил Захарофф. — Нам проще напрямую договориться с русскими. Можем даже обменяться какими-нибудь патентами.
— На что вы намекаете, Бэзил, — тут же возбудился Хайрем Стивенс Максим. — Вы хотите отдать им мой пулемёт в обмен на самолёт?
— Ха-ха-ха, — хрипло расхохотался Захарофф. — Он им точно не нужен. Они уже три модели своего пулемёта выпускают. Которые закупают шведы и японцы.
— А мне понравился австрийский «Воробей» («Sperling») Игнаца Этриха, — неожиданно произнёс Альберт Виккерс. — Есть в нём что-то от птицы.
— Да вы романтик, мой друг. Вот только тот «Воробей» разбился при первом же полёте. Вы же сами про это читали только что.
— Вы правы, Бэзил. Наверное нам надо договариваться с русскими. А ведь, помнится, мы поднимали тему о переманивании того малолетнего гения, который и создал «Чайку». Но все, как обычно, забыли про это. Вот вам и результат.
— Признаться, я не знал об этом. Иначе приложил бы все силы. Так кого пошлём договариваться?
— А поезжайте-ка, Бэзил, вы вдвоём с Максимом. Может, наш оружейник что присмотрит на их заводах? Вы, как Хайрем, не откажетесь ещё раз навестить Российскую империю.
— Почему нет. Только давайте, господа, заранее определим, что мы можем им предложить за самолёт.
Глава 19
Глава 19
— Готовы, господин Хухта?
— Да, господин Франссон.
— Тогда начнём. Параграф два. Сборы и доходы военной типографии и состоящего при ней книжного и географического магазина. От продажи памятных книжек, уставов, положений, приказов высочайших и по военно-пограничному департаменту, разных изданий, как юбилейных, так и партикулярных, а также деньги выручаемые за частные работы и за принимаемые на комиссию для продажи издания частных лиц. Итого: двести двадцать одна тысяча марок ровно. Сверх того к суммам военной типографии относится запасной капитал, образованный на основании параграфов А и Б положения о военной типографии. Капитал этот заключается в сорока свидетельствах государственной четырёхпроцентной ренты на двадцать тысяч рублей ровно. Процент с этого капитала поступит в мае месяце текущего 1910 года за вычетом пятипроцентного налога и составит сумму в семьсот шестьдесят рублей. Что по
Когда я дал согласие на то чтобы стать помощником Свинхувуда в парламенте и войти в военно-пограничную комиссию, даже и не подозревал во что это всё выльется.
Дом Сословий, в котором разместился парламент, был построен в в 1891 году по проекту ректора моего университета Карла Нюстрёма.
Впервые внутри этого здания я побывал на первом заседании парламента в 1907 году. С тех пор там ничего не изменилось. Кабинет нужной мне комиссии я нашёл на втором этаже, почти напротив скульптурной композиции «Закон» Вальтера Рунеберга, родного дяди моего пилота Тома Рунеберга. Но прежде чем зайти в кабинет, я подошёл к скульптуре льва и девушки с мечом и потёр на удачу нос у бронзового кошака. И только после этого направился дальше.
— Здравствуйте, господин полковник, — поприветствовал я бывшего начальника штаба Санкт-Михельского стрелкового батальона Александра Туринга.
— О! Матти! Заходи, — улыбнулся мне полковник и с удовольствием отложил в сторону счёты, на которых до моего прихода что-то считал.
Познакомился я с этим господином вживую, только после возвращения финских стрелков из Квантунской области. А затем он несколько раз в компании с Аймо Кахмо, племянником Ээро Эркко, приезжал к нам в кемпинг на рыбалку и охоту. Но, в отличие от почти всех офицеров бывшей «Китайской бригады», не продолжил служить, а подал в отставку и пошёл в политику.
— Направили меня к вам. Сказали, что вам помощник нужен, — заявил я плюхаясь на соседний с бывшим военным стул. — Правда, я даже и представить не могу, чем буду вам полезен.
— Чем полезен? Ты же умеешь печатать на этих новомодных печатных машинках?
— Умею, — согласился я. — Только зачем вам ещё и я? Насколько я помню из статьи в «Парламентском вестнике», у вас трудится более двадцати пишбарышень.
— Так-то оно так, — согласился со мной Туринг. — Но всё дело в том, что в военно-пограничном департаменте запрещено работать женщинам. А нам необходимо получать оттуда отчеты.
— А как раньше обходились? И что, у вояк нет пишущих машин? Насколько я помню, у Мартина Берглуда, секретаря генерала Рамзая, есть этот агрегат. И он довольно быстро на нём работает, — попытался я съехать с темы, когда понял, что из меня хотят сделать машинистку.
— Всё верно. Мартин Берглуд умеет печатать. Но на шведском и финском. Но не на русском. Ты же знаешь, что уже почти четыре года у нас в княжестве документооборот только на русском языке.
— Ну, я это и имею ввиду. Как вы в парламенте два года вели отчетность?