Великое море. Человеческая история Средиземноморья

Abulafia David

Вандалы были германцами и некоторое время населяли территории, которые сейчас являются частью южной Польши; как и большинство варварских народов, они были приверженцами арианского христианства, придерживаясь вероучения, которое утверждало, что Сын не равен и не вечен Отцу, а исходит от Отца. Хотя термин "вандализм" стал нарицательным для обозначения разрушений, впервые он был введен только в 1794 году французским епископом в отчаянии от разрушений, причиняемых революционерами10 .10 Вандалам, безусловно, нравилось накапливать сокровища, и вандальские короли неохотно возвращали накопленное золото и серебро в экономику - процесс, известный историкам экономики как тезаврация. Аланы, напротив, происходили с Кавказа и мигрировали в юго-восточную Европу; их язык был иранским, а их обычаи значительно отличались от вандальских - например, они не держали рабов. Эти маловероятные союзники вошли в Испанию и разделили ее между собой, но в 416 году на них напал готский военачальник Валлий и устроил резню во имя вновь созданного и очень временного готско-римского союза. Варвары часто лучше воевали друг с другом, чем с римлянами. Вандалы в Баэтике (примерно современная Андалусия), как говорят, были практически стерты с лица земли. Но после столь значительного поражения оставшимся в живых пришлось искать другие земли. Их целью было завоевание и заселение, а не грабеж и исчезновение. Выбор, который они сделали, - Африка - может показаться вполне логичным, ведь она лежала так близко. Летом 429 года во главе со своим хромым, но безжалостным королем Гейзерихом они направились к Гибралтарскому проливу.

Регион вокруг Танжера, Тингитания, управлялся из Испании и был единственной римской базой на территории, которая в остальном контролировалась мавританскими королями, чьи отношения с Римом были

в целом осторожно-вежливыми. Рим видел в этом регионе меньшую ценность, чем в других частях Северной Африки, и довольствовался свободными союзами.11 Гейзерих тоже был больше заинтересован в получении контроля над самыми богатыми частями Африки. Карфаген лежал в обетованной земле, полной пшеницы и оливковых деревьев, и производил впечатление даже более роскошного, чем южная Испания.12 И все же ему пришлось переправить через проливы до 180 000 солдат, женщин и детей (эта цифра говорит о том, что история о почти полном уничтожении населения в Баэтике была сильно преувеличена).13 Но у него не было кораблей, а многие лодки, курсировавшие по этим водам, были способны перевезти в лучшем случае семьдесят человек. Если бы ему удалось собрать несколько сотен небольших судов, он смог бы переправить своих людей через проливы примерно за месяц. Остается вопрос, где он нашел все эти лодки. Его маршрут пролегал через Гибралтарский пролив со стороны Атлантики, от Тарифы, самой южной точки Испании, до пляжей между Танжером и Сеутой. Это короткое путешествие, повторявшееся раз за разом в негостеприимных даже летом водах, привело вандалов и аланов в Тингитанию, но они не стали задерживаться и двинулись на восток по суше, потратив до трех месяцев, чтобы достичь Гиппо в мае или июне 430 года.14 Гиппо сопротивлялся четырнадцать месяцев, поскольку вандалы не имели большого опыта осадной войны, а Гиппо был хорошо защищен римскими стенами - хороший пример предусмотрительности, ведь за долгие годы pax romana обороной города можно было легко пренебречь. Среди тех, кто смотрел на город со стороны, был его епископ Августин, скончавшийся во время осады. Он мог размышлять о том, что разрушения, принесенные еретиками-варварами в Рим, теперь угрожают его собственной провинции.

За завоеванием Гиппо последовал установление нового арианского порядка, при котором около 500 католических епископов были изгнаны из своих зачастую крошечных кафедр за приверженность учениям Никейского собора. Это ознаменовало отход от арианской практики терпимого отношения к католикам.15 В конце концов последовало завоевание Карфагена, но Гейзерик был очень терпелив; город пал в 439 году, хотя к тому времени земли вокруг него уже находились в руках вандалов. Он стал новой столицей королевства. Однако вандалы в Африке не были разрушителями; они многим были обязаны старому порядку. Гейзерик понял, что должен быть не просто королем над своим народом - rex Vandalorum et Alanorum, "королем вандалов и аланов", как гласил его официальный титул.16 В 442 году вандалы заключили договор с римлянами, по условиям которого король осуществлял полный территориальный суверенитет.17 Нет никаких свидетельств того, что правление вандалов привело к экономическому упадку, даже если большая часть накопленного Гейзерихом золота осталась в его казне. Строительные программы продолжались; в Карфаген прибывали восточные купцы, привозившие византийские монеты; североафриканские купцы отправлялись на Восток; красивая торговая гавань Карфагена была отремонтирована.18 В вандальский период значительно увеличилось количество восточно-средиземноморских амфор, ввозимых в Карфаген. Карфагеняне также обедали лучшими образцами местной красноглиняной посуды. Тот факт, что североафриканское зерно больше не реквизировалось для экспорта в Рим, а переходило в руки местных купцов, стимулировал экономическую предприимчивость.19 Вандалы любили восточные шелка, бани, банкеты и театры; они наслаждались игрой на качелях. Они выступали в качестве покровителей латинской поэзии и были такими же романизированными, как и готы, которые, обосновавшись в Италии, начали благоустраивать свой центр управления в Равенне.20 Как и готы, они сохраняли свои германские имена (Гунтамунд, Трасамунд и т. д.) из поколения в поколение, хотя латынь и, в меньшей степени, пунический язык служили лингва-франка в Африке. Сельская жизнь не прервалась в результате завоевания, о чем свидетельствуют замечательные деревянные записи о поместьях из внутренних районов Вандальского королевства, так называемые таблички Альбертини.21 Старая система не просто сохранилась, она была полна традиционной энергии. Римское, пуническое и мавританское население северо-западной Африки обеспечивало вандалов судоходством, которое было необходимо для поддержания вандальского государства.22 Корабли использовались для торговли или переброски войск в зависимости от обстоятельств. В 533 году король Гелимер располагал 120 кораблями, которые он отправил в Сардинию в надежде победить мятежного правителя острова. Вандалам не требовались традиционные военные корабли; когда они пересекали море, чтобы завоевать другие земли, их просто нужно было перевозить вместе с лошадьми и оружием.23

Вандальское королевство было гораздо больше, чем африканские провинции Римской империи. Еще до вторжения в Африку вандалы совершали набеги на Балеарские острова, а в 455 году они их аннексировали.24 Новые возможности открылись после смерти весьма успешного римского полководца Аэция в 454 году и убийства явно менее способного императора Западной Римской империи Валентиниана III годом позже.25 Их самая смелая экспедиция привела вандальскую армию в Рим в июне 455 года. Целью была не арианская священная война против католиков, а грабеж: вандалы получили инструкции не разрушать и убивать, а находить сокровища, особенно императорские. Они унесли с собой огромную добычу, в том числе множество рабов (с которыми они обращались бесцеремонно, разделяя мужей и жен, родителей и детей). По некоторым данным, в сокровища входили большой подсвечник и другие золотые сосуды, захваченные Титом из Иерусалимского храма, которые хранились в Карфагене в качестве трофеев, пока византийцы не отвоевали город в 534 году.26 Гейзерик также захватил Корсику в 455 или 456 году и использовал ее как источник древесины для своих кораблей - изгнанные католические епископы были вынуждены работать на острове дровосеками. В тот же период вандалы попытались завоевать Сардинию, но она была потеряна ими около 468 года, а восстановлена лишь около 482 года. Они заселили остров маврами, изгнанными со своей африканской территории, так называемыми барбарикинами, которые дали свое название диким горам Барбагия на северо-востоке Сардинии. Они не стеснялись пытаться завоевать и Сицилию, безжалостно прочесывая Сицилийские проливы уже в 440 году, а затем в 461 или 462 году, совершая набеги на остров каждый год после этого. На какое-то время им удалось отвоевать Сицилию у римлян, но незадолго до смерти Гейзериха (в 477 году, после полувековой войны) они пришли к соглашению с германским полководцем Одоацером, который всего за несколько месяцев до этого сверг последнего западного императора и теперь правил как король Италии. Одоакер заплатил дань за Сицилию, но оставил под прямым контролем вандалов только ее западную часть вокруг Марсалы. Тем не менее, некоторое время казалось, что вандалы будут контролировать три житницы западного Средиземноморья: Африку, Сицилию и Сардинию.27 Затем, решив, что извлекли из Сицилии и Италии столько, сколько могли надеяться, они начали совершать набеги на побережье Греции и Далмации, опустошив Закинф на Ионических островах в последние годы правления Гейзериха.

Вандалы создали морскую империю с весьма своеобразным характером. Нет никаких свидетельств того, что они поощряли пиратство в открытом море или что короли проявляли прямой интерес к торговле. Они знали, что приложили руку к яремной вене Рима, когда получили контроль над зернохранилищами империи, и голод, зафиксированный в Италии около 450 года, мог быть усилен или даже вызван вмешательством вандалов в зерновые перевозки. Они не часто вступали в бой с флотами Римской империи, так как этот вид морской войны теперь был редкостью (хотя в 460-х годах Гейзериху удалось уничтожить два византийских флота). Хотя высшей точкой Вандальской империи было правление ее основателя Гейзериха, вандалы оставались значительной силой в течение шестидесяти лет, последовавших за его смертью в 477 году. К 500 году арианские остготы ("восточные готы") правили Италией, арианские вандалы - Африкой, арианские вестготы ("западные готы") - Испанией и южной Галлией. За полтора столетия, прошедших с момента основания Нового Рима, политическая, этническая и религиозная география Средиземноморья решительно изменилась. Начался процесс дезинтеграции.

II

Эту дезинтеграцию следует понимать по-разному. Произошло постепенное отделение западного Средиземноморья от восточного; и в том, и в другом произошел ряд кризисов, от которых восточные

области сильно пострадали, но оправились быстрее и решительнее, чем западные. Эпоха нашествий также оказала драматическое воздействие на ранневизантийское государство, но на Западе результатом стало исчезновение императорской власти, тогда как на Востоке императорская власть пережила массовые вторжения готов, славян, персов и арабов, которые даже привели захватчиков к неприступным стенам Константинополя седьмого века. Большая часть Греции в седьмом веке находилась под властью славянских племен. Однако экономика всего Средиземноморья подвергалась нападению со стороны совсем других захватчиков. В 540-х годах в Грецию пришла чума, возможно, бубонная и легочная, патологически похожая на Черную смерть XIV века.28 Как и Черная смерть, чума эпохи Юстиниана унесла огромное количество людей, возможно, 30 процентов населения Византии, особенно горожан. Холодные, но сухие зимы в восточном Средиземноморье привели к засухе и голоду, и, возможно, аналогичные климатические изменения гораздо дальше на восток выпустили чуму из земель в Восточной Азии, где она была эндемичной, и позволили ей распространиться на запад.29 Кроме того, прохладный период в конце Римской империи мог привести к ухудшению состояния почвы, а заброшенные террасы, созданные для выращивания винограда и оливковых деревьев, привели к оползням и эрозии. Но здесь возникает проблема курицы и яйца: отказ от выращивания винограда и оливок подразумевает снижение спроса, и что-то должно было его вызвать. Согласно другой точке зрения, чрезмерная эксплуатация почвы разросшимся населением, живущим на краю Средиземноморья и требующим все больше и больше зерновых, лишила почву деревьев и другого покрова, в результате чего верхний слой почвы был унесен в устья рек, которые заилились. Ряд экологических катастроф (ведь люди того времени были не в состоянии оценить последствия своих действий) нанес ущерб почвам, за счет которых они жили, и привел к голоду и засухам. Можно предположить, что сокращение численности населения в Средиземноморье началось еще до прихода чумы, которая еще сильнее ударила по ослабленному населению из-за отсутствия устойчивости к болезням после нехватки продовольствия и местных эпидемий менее вирулентных заболеваний.30 Все это может показаться довольно теоретическим, но существует достаточно свидетельств из Северной Африки, Эфеса в Малой Азии, Олимпии в Греции, Норы на Сардинии и Луни на северо-западе Италии, чтобы показать, что заиливание действительно происходило.31

При византийском императоре Юстиниане I (527-65 гг.), несмотря на распространение болезни, предпринимались энергичные усилия по восстановлению римского господства в Средиземноморье. До того как разразилась чума, Юстиниан уже восстановил контроль над Карфагеном (534 г.); тогда на город были выделены деньги: в его знаменитой круглой гавани построили новый портик, возвели новые стены и рвы, поскольку события столетия назад показали, что даже город в Северной Африке уязвим для сухопутного нападения. За крахом Вандальского королевства последовали готские войны в Италии, возглавляемые блестящим полководцем Юстиниана Белисариосом; византийские войска ворвались в Сицилию, а спустя всего два года после падения Карфагена они захватили Неаполь с помощью классической уловки, войдя в него через туннель. Юстиниан рассматривал восстановление Италии как вопрос особого престижа; Равенна, бывшая ранее базой остготских королей, снова стала резиденцией императорских чиновников, экзархов, а ее порт Классис возобновил свою роль базы византийского флота. Неаполитанская гавань была укреплена, поскольку готские враги Юстиниана продолжали свирепствовать и после того, как Белизарий отвоевал город для императора.32 Длинная рука Византии протянулась даже к побережью вокруг Генуи - первые признаки экономической активности в районе, которому предстояло стать одним из величайших центров средневековой средиземноморской торговли.33 Не боясь сражаться сразу на нескольких фронтах, Юстиниан также направил армии в южную Испанию, получив контроль над регионом вокруг Картахены в зубах вестготского сопротивления. Поскольку Сардиния и Балеарские острова также находились под властью Византии, была создана цепь коммуникаций, протянувшаяся от центральных районов Византии к Сеуте и Гибралтарскому проливу.

Попытка Юстиниана восстановить Средиземноморскую Римскую империю привела к тому, что ресурсы Константинополя в период экономического кризиса оказались на пределе. Италия сильно пострадала от войны и болезней.34 Оптимистичные попытки улучшить гавани и укрепить оборону портовых городов продолжались, несмотря на демографический коллапс после чумы. В надежде укрепить связь между Константинополем и Италией город Диррахион (старый Эпидамнос) был окружен впечатляющим рядом стен и башен, часть которых сохранилась до наших дней. Диррахион стоял в конце сухопутного пути в Константинополь, Виа Эгнатия, но доступ к Эгейскому морю по морю был также облегчен благодаря аналогичным работам в Коринфе, хотя большая часть населения, уже сильно истощенного чумой, бежала на эгейский остров Аигина.35 Столь же неоднозначную историю можно рассказать и о Карфагене. Строительство гавани не гарантировало экономической жизнеспособности города. Количество восточных амфор значительно сократилось после того, как Византия отвоевала Карфаген. Парадоксально, но одновременно с установлением политического контроля с Востока ослабли и торговые связи с ним; сокращение торговли могло быть результатом возобновления попыток поставить торговлю зерном под государственный контроль.36

Шестой век был также временем очень разнообразных судеб в восточном Средиземноморье; Эфес пережил резкий упадок, как и Афины и Дельфы, хотя Александрия оставалась оживленным городом с населением около 100 000 человек до середины века. В некоторых районах, однако, наблюдалось новое оживление: город Гортина на Крите в седьмом веке после землетрясения украсился новыми красивыми зданиями и стал центром успешной гончарной промышленности. Одним из преимуществ Крита, а также Кипра было то, что славянские вторжения не достигли этих островов. Клады золотых монет начала седьмого века свидетельствуют об их продолжающемся процветании. Некоторые острова Эгейского моря, такие как Самос и Хиос, принимали беженцев от славян и оживлялись благодаря прибытию новых поселенцев в период сокращения численности населения в других местах.37 "Родосский морской закон" стал стандартным кодексом морского права в Византии и за ее пределами.38 Помимо северных варваров, Византия столкнулась с изощренной угрозой со стороны старых соперников греческого мира - персидских императоров. Их вторжения оказали разрушительное воздействие на города средиземноморского побережья. Сардис до 616 года был внушительной региональной столицей с вымощенными мрамором улицами, портиками и одной из самых больших синагог в Средиземноморье; после разрушения города персами осталась груда обгоревших руин, и он так и не был восстановлен. Пергамон, некогда славившийся своей библиотекой, постигла та же участь.39

Несмотря на эти бедствия, некоторые из старых торговых сетей сохранились и даже оживились. Зерно из долины По экспортировалось из Классиса, когда там возобновилось византийское правление. Неаполь, напротив, ослабил связи с Африкой, которая когда-то поставляла ему большое количество зерна. Об этом можно судить по уменьшению количества африканской керамики, найденной в археологических находках шестого века в Неаполе.40 Упадок африканской красноглиняной посуды контрастирует с прибытием в Неаполь заметного количества керамики из восточного Средиземноморья, включая амфоры с Самоса, одного из островов, процветавших в то время, когда материковая Греция переживала катастрофический крах под властью славян.41 Действительно, около 600 г. саамская керамика появилась в Риме, Равенне, Сиракузах и Карфагене, так что связи между восточным Средиземноморьем и вновь обретенными землями в Италии и Африке, очевидно, поддерживались и, возможно, даже укреплялись. Южная Италия и Сицилия сохраняли связи с внешним миром, а лангобардские правители Южной Италии могли чеканить золотые монеты. Адриатическое озеро было византийской окраиной, и именно в этот период можно обнаружить первые зачатки группы грязных портов на его вершине, из которых впоследствии возникнет Венеция. Дальше на запад условия были сложнее. Луни резко упал в цене и так и не оправился. Около 600 года жители могли чеканить монеты только из свинца.42 Между Генуей и Византией существовали некоторые связи, но они, скорее всего, были скорее политическими, чем торговыми. Марсель сохранял лидерство среди торговых центров западного Средиземноморья, но был бледной тенью великого греческого города прошлого. Количество восточных амфор сократилось в шестом веке, так что к 600 году их число составляло лишь четверть от числа, существовавшего около 500 года; в седьмом веке эти амфоры исчезли. С другой стороны, в шестом веке африканские амфоры начали восстанавливаться, так что торговля на средних расстояниях в западном Средиземноморье продолжалась через Марсель. Не были полностью прерваны и контакты с Востоком. Епископ Григорий Турский, летописец отвратительно жестоких галльских королей Меровингов, упоминает вино из сиро-палестинских портов Газы и Лаодикии.43 Поразительное подтверждение этого утверждения было получено из обломков корабля времен Григория, найденных недалеко от Порт-Кроса на юге Франции. На нем находились амфоры с вином из Эгейского моря и Газы.44