Великое море. Человеческая история Средиземноморья
Шрифт:
Было обнаружено около восьмидесяти затонувших кораблей этого периода. Около 600 года у южного побережья Франции затонуло судно, перевозившее смолу, североафриканскую керамику, амфоры из Газы и кувшины с граффити греческими буквами; судно было плохо построено, с тонким настилом и плохо подогнанными швами, поэтому неудивительно, что оно затонуло. Судно не было большим: его вес составлял менее 50 тонн, и оно могло перевозить не более 8 000 модий пшеницы, что в несколько раз меньше, чем у римских судов-зерновозов.45 Корабли шестого и седьмого веков были меньше своих римских предшественников. Обломки, найденные у берегов Турции в Яссы-Ада около 626 года, были построены с использованием более легких гвоздей, чем использовали римляне; водоизмещением более 50 тонн, это было дешевое судно, "простоявшее достаточно долго, чтобы получить хорошую прибыль".46 С другой стороны, оно имело хорошо укомплектованный камбуз с черепичной крышей, содержимое которого - миски, тарелки и кубки - позволяет предположить, что оно прибыло из Эгейского моря или Константинополя.47 Иногда на дно уходили корабли с более дорогим грузом: затонувшее судно "Марзамени" из Сицилии датируется примерно 540 годом и перевозило до 300 тонн зеленого и белого мрамора. На судне находилось внутреннее убранство целой церкви, подобное тому, что было в церквях Равенны и Ливии. Эти прекрасные предметы были отправлены через море в качестве рекламы религиозного единообразия: единый стиль оформления церквей должен был отражать единое богословие при одном императоре,
В балансе Византии сочетаются свидетельства серьезной экономической депрессии с данными о сохранении жизнеспособности, наиболее заметной на островах Восточного Средиземноморья. Этого следовало ожидать после демографического землетрясения, вызванного бубонной чумой. Торговая карта Средиземноморья была перекроена: старые центры угасали, а новые обретали жизнеспособность. Уцелевшие узлы экономической жизнеспособности дали начало византийскому Средиземноморью, сделав возможным возрождение в VIII и IX веках. На западе восстановление шло гораздо медленнее и сложнее.
ЧАСТЬ 3.
Третье Средиземноморье, 600-1350 гг.
Средиземноморские впадины, 600-900 гг.
I
К шестому веку единство Средиземноморья было разрушено; оно перестало быть mare nostrum ни в политическом, ни в торговом отношении. Были попытки показать, что фундаментальное единство Средиземноморья как торгового пространства, по крайней мере, сохранилось до исламских завоеваний седьмого века (кульминацией которых стало вторжение в Испанию в 711 году), или даже до того, как франкская империя кровосмесительного убийцы Карла Великого получила контроль над Италией и Каталонией.1 Также предпринимались попытки показать, что восстановление началось гораздо раньше, чем предполагали историки прошлых поколений, и шло полным ходом в десятом или даже девятом веке.2 Трудно спорить с этим в случае византийского Востока, который уже продемонстрировал определенную устойчивость, или в случае исламских земель, которые к тому времени простирались от Сирии и Египта до Испании и Португалии, но Запад представляет собой большую загадку. Вряд ли будет преувеличением сказать, что одни историки наблюдают упадок в те же моменты, когда другие обнаруживают экспансию. На это можно резонно ответить, что региональные различия были огромны, но остается вопрос, когда Средиземноморье потеряло, а затем восстановило свое единство. Как в античности интеграция Средиземноморья в единую торговую зону, а затем и в единую политическую зону заняла много веков, от Темного века десятого века до нашей эры до возникновения Римской империи, так и в эпоху "Третьего Средиземноморья" процесс интеграции был мучительно медленным. Полная политическая интеграция так и не была достигнута, несмотря на все усилия вторгшихся арабов и, гораздо позже, турок.
Потеря Византией многих своих материковых владений славянами и другими врагами оставила империи несколько замечательных активов. Сицилия, часть южной Италии, Кипр и острова Эгейского моря остались под властью Византии, и империя черпала богатство из золотых и серебряных рудников в некоторых из этих земель.3 Даже Сардиния и Майорка находились под византийским сюзеренитетом, но неизвестно, существовала ли еще функционирующая сеть коммуникаций по всему Средиземноморью. Константинополь сохранил контроль над Египтом, источником поставок зерна, хотя город значительно сократился. Сирийские купцы, наряду с еврейскими, упоминались в западноевропейских хрониках, свидетельствуя о продолжающейся роли потомков финикийцев в транссредиземноморских торговых сетях. Византийцы понимали, что им серьезно угрожают не только варварские народы Севера, но и враги на Востоке. Но, несмотря на временную персидскую оккупацию Иерусалима в начале седьмого века, не персы пошатнули византийскую власть в Сирии и Египте.
Далеко на торговых путях, проложенных сирийскими купцами в поисках духов и пряностей для продажи в Средиземноморье, за землями обитающих в пустыне набатеев, немного вглубь от восточных берегов Красного моря, зарождалась религиозная и политическая сила, которая навсегда изменила отношения между северным и южным побережьем Средиземного моря. Во времена Мухаммада (ум. 632 г.) целью мусульман было обращение языческих народов Аравии, а также подчинение или обращение аравийских еврейских племен. За объединением племен под знаменем ислама (что означает "покорность" - если не Аллаху, то, по крайней мере, тем, кто Аллаху поклоняется) последовал огромный выброс военной и политической энергии при первых "заместителях", или халифах (халифах), которые сменили Мухаммада и чьи армии захватили Иерусалим и Сирию в течение нескольких лет после его смерти, а затем в 641 году ворвались в Египет под предводительством Амра ибн аль-Аса. Как правило, ибн ал-'Ас уже тогда враждовал со своим господином халифом. Абсолютное единство Бога было главным догматом ислама, но единство его последователей вскоре дало трещину.
Ислам не родился в Средиземноморье, но с первых дней своего существования он взаимодействовал с соперничающими монотеистическими религиями Средиземноморья, иудаизмом и христианством (он также взаимодействовал с язычеством, но в негативном ключе, поскольку мусульмане отказывались терпеть другие религии, кроме иудаизма, христианства и, в Персии, зороастризма). Ислам смог завоевать новообращенных среди христиан Сирии, поскольку многие из них были недовольными членами монофизитских церквей, преследуемых греческой церковью. Монофизитское отношение к Иисусу не как к равному партнеру в Троице, а как к Сыну Божьему, порожденному во времени, возможно, сделало ислам более приемлемым для этих христиан, поскольку мусульмане приняли Иисуса, или Ису, как величайшего пророка после Мухаммеда, и признали рождение от Девы Марии, настаивая при этом, что Иса был всего лишь человеком.4 Другие черты ислама напоминали иудейские обычаи, в частности запрет на употребление свинины, регулярные ежедневные молитвы (пять раз в исламе, три раза в иудаизме) и отсутствие касты священников, отвечающих за религиозные обряды, поскольку это было то, что практически исчезло из пост-храмового иудаизма. Мусульмане считали, что еврейская Библия и Новый Завет - это испорченные тексты, в которых было отредактировано предсказание о приходе величайшего пророка; с другой стороны, было признано, что иудеи и христиане, "народы Книги", поклоняются тому же Богу, что и мусульмане. Из этого возникла концепция дхимми - подданных христиан и иудеев, которым в обмен на налог, или джизью, гарантировалось право на вероисповедание при условии, что они не будут пытаться обратить мусульман в свою веру. Действительно, налоги, выплачиваемые дхимми, стали одной из основ исламского государства. Освобожденные от военной службы, которая была уделом мусульман, дхимми поддерживали военную машину за счет своих налогов. Поэтому быстрое обращение всех коптов в Египте или всех берберов в Северной Африке было
Падение Египта перед арабской армией, насчитывавшей, возможно, 12 000 солдат, было облегчено враждебностью коптов по отношению к православной Византии. Непосредственным последствием для Константинополя стало перекрытие пути, по которому из Нила везли государственное зерно, чтобы накормить жителей Нового Рима. Позже, в 674 и 717 годах, Константинополь подвергнется арабским осадам, но пока что арабы оставались в пределах Африки и смотрели из Египта не в сторону Средиземноморья, а на юг, в Нубию: захват земель вблизи Красного моря позволил бы им укрепить свои позиции в Аравии. Сразу после смерти Мухаммеда основным направлением арабской экспансии стали Ирак и Иран, поскольку Персия была величайшей державой в регионе, расположенном непосредственно к северу от Аравии. Поэтому их первоначальной целью не было создание империи, которая бы простиралась вдоль всего южного побережья Средиземного моря. Их средиземноморские завоевания были побочным шоу. Только после того, как они получили отпор в Нубии, они повернули на запад, в Киренаику, и вступили на земли берберских племен.5
Это оказалось разумным решением. Пока Киренаика и провинция Африка оставались под властью Византии, всегда существовала опасность, что они послужат базой для восстановительной войны, направленной против Египта. Чтобы предотвратить это, арабам необходимо было установить контроль над береговой линией и гаванями североафриканского побережья, а это было возможно только с помощью крупных контингентов, прибывших из Йемена, и самих берберов, коренного населения Северной Африки, состоявшего из романизированных горожан и сельских племен нескольких религиозных конфессий. Арабам также требовался флот, и "арабская" морская победа над византийцами у острова Родос в 654 году может означать только то, что им удалось нанять местные христианские экипажи: морское сражение, вероятно, состояло из схватки между греками с одной стороны и греками, сирийцами и коптами - с другой. Отношения с берберами не всегда были простыми: языческие берберские племена принимали ислам, а затем возвращались к своим верованиям, как только арабы исчезали за горизонтом; одно племя, как говорят, принимало ислам двенадцать раз.6 Среди берберов также было много христиан и иудеев, а королева Кахина, возможно, иудейская берберка, запомнилась как смелая воительница.7 Исламизация берберов Северной Африки в седьмом веке была быстрой, легкой и непостоянной, но этого было достаточно, чтобы увлечь за собой берберские войска в поисках добычи, когда исламские армии начали сталкиваться со своими настоящими целями вокруг византийского города Карфагена. Начиная с 660-х годов, они установили контроль над небольшими городами старой римской провинции Африка, или, как они ее называли, Ифрикии, и основали свой собственный город-гарнизон в Кайваране, расположенный вдали от Средиземного моря; их больше интересовала близость к суше, где они могли пасти своих верблюдов, чем использование моря. В 698 году Карфаген был осажден 40-тысячной арабской армией, прибывшей из Сирии и других стран; к ним присоединились, возможно, 12 тысяч берберов, которые были зажаты на суше и не имели достаточной поддержки из Константинополя. Именно арабский захват Карфагена, а не римское завоевание почти 750 годами ранее, ознаменовал конец его необычной истории как центра торговли и империи. Арабы не нашли ему применения и построили новый город неподалеку, в Тунисе. Византия потеряла еще одну из своих богатейших территорий; кусочек Испании, завоеванный Юстинианом, уже был поглощен вестготами в 630-х годах, оставив после себя лишь свободную власть над Сеутой, Майоркой и Сардинией. Византийская власть в западном Средиземноморье, по сути, исчезла.
II
Исламские завоевания представляют собой парадокс для историков Средиземноморья. С одной стороны, именно эти завоевания разрушили единство Средиземноморья, но с другой - именно ислам заложил основу для создания нового единства всего Средиземноморья, хотя и не всего моря, поскольку исламские торговые и коммуникационные сети были ограничены в основном южным и восточным побережьем. Тесные торговые связи развивались с Константинополем, Малой Азией и византийским Эгейским морем, а также с несколькими итальянскими портами, находившимися под слабым византийским сюзеренитетом, в частности с Венецией и Амальфи, но жители южной Галлии и Италии сталкивались с мусульманскими мореплавателями в основном в виде неаппетитных работорговцев. Рабы стали основным товаром, который перемещался между Западной Европой и исламским миром, как правило, через Средиземное море (также развивались сухопутные маршруты, по которым рабов доставляли из Восточной Европы в Испанию, через кастрационные клиники в монастырях Фландрии). Устойчивость пиратства может быть воспринята как свидетельство продолжения торговли, поскольку пиратство не приносит прибыли, когда не на кого напасть; но большинство жертв "сарацинов", вероятно, были сухопутными жителями, которых налетчики на рабов собирали у берегов Южной Италии и Южной Франции. Три других товара, папирус, золото и роскошные ткани, были выделены как исчезнувшие после многих веков, в течение которых они предположительно были основными предметами торговли. Основываясь на их исчезновении, великий бельгийский историк Анри Пиренн утверждал, что седьмой и восьмой века ознаменовали коренной разрыв с античностью в Средиземноморье; торговля замедлилась до "самой незначительной струйки".8 Поскольку большая часть папируса производилась в Египте, исчезновение этого древнего продукта в Западной Европе и замена его пергаментом местного производства может быть воспринято как свидетельство того, что торговля им в Средиземноморье больше не велась. Папство было одним из немногих учреждений, продолжавших использовать папирус в десятом и одиннадцатом веках, а Рим имел преимущество близости к все еще функционирующим портам Неаполитанского залива и Салернского залива, которые имели связи как с Константинополем, так и с исламскими землями.
Есть свидетельства того, что торговля оставалась активной, если не сказать оживленной. В 716 году франкский король Галлии Чилперик II предоставил монахам Корби льготы по налогам и разрешил им ввозить папирус и другие восточные товары через Фос-сюр-Мер в дельте Роны, хотя он всего лишь подтвердил старые привилегии, так что это не доказывает, что торговля через Фос была по-прежнему оживленной.9 В период своего расцвета Фос переправлял на север не только испанскую кожу и папирус (по пятьдесят квиров в год), но и 10 000 фунтов масла, 30 бочек вонючего рыбного соуса, 30 фунтов перца, в пять раз больше кумина, а также огромное количество инжира, миндаля и оливок, если только эти товары действительно доставлялись.10 Как мы уже видели, Марсель, расположенный неподалеку, был одним из немногих портов в северо-западной части Средиземноморья, который не увял окончательно. Археологические исследования показывают, что город действительно рос в течение шестого века и что связи с Карфагеном и его регионом оставались крепкими и после 600 года. Существовала даже местная золотая чеканка, свидетельствующая о средиземноморских связях, поскольку в Западной Европе не было надежного источника золота.11 Но к концу седьмого века Марсель оказался под давлением. Потеря Карфагена арабами означала, что его связи с Африкой прервались. Запасы золота иссякли, и монеты нельзя было чеканить, а восточные амфоры больше не поступали.