Великое заклятие
Шрифт:
– Не знаю, что тебе и посоветовать, – сказал черный воин Дагориану. – Держись поближе к Антикасу и защищай его спину, как умеешь.
– Ты видел бой, который нам предстоит, не так ли?
– Только урывками. Не спрашивай меня об исходе. Ты молодец, Дагориан. Не многие отважились бы сразиться с такими противниками.
– Все это очень трогательно, чернокожий, – вмешался Антикас, – но почему бы тебе не отправиться следом за остальным? Я уж, так и быть, возьму Дагориана под крыло.
– Я в твоем покровительстве не нуждаюсь, – отрезал Дагориан.
– До чего же вы, дренаи,
– Ты уверен, что ему можно доверять? – спросил Дагориан.
Ногуста кивнул.
– Не обращай внимания на то, как он держится. Для этого человека честь превыше всего, и его мучает стыд. Кроме того, ему страшно. То, что ты видишь, всего лишь маска. Он происходит из древнего вентрийского рода и в этом находит поддержку перед встречей с жестоким врагом.
– Я не хотел становиться солдатом, – помолчав, сказал Дагориан.
– Да, я знаю. Ты хотел стать священником. Но подумай, друг мой: разве держать светильник горящим, чтобы отгонять тьму, – не первый долг священника? Разве не его цель противостоять злу, в чем бы оно ни проявлялось?
– Это верно, – согласился Дагориан.
– Значит, сейчас ты священник, потому что враги твои – демоны, алчущие невинной крови.
– В поощрении я не нуждаюсь, – улыбнулся Дагориан, – но все равно спасибо.
– Когда ты исполнишь здесь то, что надлежит, поезжай на юг по высокой дороге. Вдали ты увидишь покинутый город Лем, где мы будем тебя ждать.
Дагориан промолчал и с понимающей улыбкой протянул руку. Ногуста крепко пожал ее, сел на Звездного и поехал прочь.
На той стороне реки его встретила Ульменета.
– Ты сказал ему? – спросила она.
– Нет, – ответил он с грустью.
– Почему? Разве он не вправе знать?
– Вряд ли он будет драться лучше, если узнает.
Путники уехали, и Дагориан с глубоким вздохом оглядел мост. Тот, выстроенный из камня, насчитывал восемьдесят футов в длину и двадцать в ширину. Раньше Дагориан видел его только на картах. Прежде столь внушительное сооружение должно было как-то называться, но теперь это название забылось, как и название текущей под мостом реки. Мост воздвигли здесь во времена процветания города Лема. Он, вероятно, обошелся в целое состояние, и на постройке его работали сотни людей. С обеих сторон его украшали статуи, от которых теперь остались только постаменты. Ногуста сказал верно: со временем все забывается. На речном берегу Дагориан увидел торчащую из ила каменную руку. Он спустился туда, разгреб грязь и очистил мраморное плечо. Голова отсутствовала. В кустах отыскалась часть мраморной ноги. Кто-то сбросил статуи с моста – любопытно знать, зачем.
Дагориан напился прямо из реки и вернулся на мост.
– Придется поработать немного, дренай, – сказал ему Антикас.
На северном берегу имелось множество камней и валунов. Два часа Дагориан с Антикасом трудились, вкатывая на мост те, что побольше. За работой они почти не разговаривали, и Дагориан по-прежнему чувствовал себя неуютно в присутствии этого вентрийца с ястребиными глазами. Этот человек отдал
Кроме камней, Антикас нарезал в кустарнике толстых веток, которые его конь волоком доставил на мост. Пристроив их между перилами и каменным заграждением, он наконец удовлетворился, провел коня через препятствие и привязал на том берегу рядом с конем Дагориана.
– Мы сделали, что могли, – теперь остается ждать, – сказал он.
Дагориан, кивнув, отошел и сел на перила. Туман рассеивался, и сквозь него проглядывало солнце.
– Не мешало бы поупражняться, – сказал Антикас.
– Нет нужды, – отрезал Дагориан.
– До твоей ненависти мне дела нет, дренай, – процедил Антикас, подойдя вплотную к нему, – но твои капризы меня раздражают.
– Ты убийца и предатель. Довольно того, что я согласился сражаться рядом с тобой. Разговаривать нам не о чем, а в учениях и вовсе нет смысла. Я и без того умею владеть мечом.
– Так ли? Смотри! – Антикас приложил черный клинок к черной толстой ветви, и меч разрезал старое дерево, как масло. – Мы с тобой будем биться бок о бок. Одно неверное движение, и один убьет другого. Случаи, когда соратники в тесном боевом порядке наносят раны друг другу, нередки.
Дагориан, зная, что это правда, слез с перил и обнажил собственный меч.
– Хорошо. Что ты предлагаешь?
– Какую сторону ты предпочитаешь оборонять – правую или левую?
– Правую.
– Отлично. Займи позицию, и мы отработаем самые простые приемы. Неприятель будет вынужден наступать пешим, пробираясь через камни и кустарник. Мы встретим их здесь. Что бы ни случилось, держись справа от меня. Не переходи на мою сторону. Ты уступаешь мне в мастерстве, поэтому не вздумай бросаться мне на выручку. Если подобное намерение возникнет у меня, я подам голос, чтобы ты знал, где я нахожусь.
Некоторое время они упражнялись в боевых приемах, договаривались о сигналах и обсуждали стратегию. Потом, сидя на камнях, подкрепились вяленым мясом из запасов Дагориана и замолчали, думая каждый о своем.
– Никогда еще не дрался с демонами, – сказал наконец Дагориан. – Беспокойно как-то.
– Демон – просто название, ничего более. Они ходят, говорят и дышат, а у нас есть оружие, способное их убивать.
– Похоже, ты крепко уверен в себе.
– А ты нет?
– Я не хочу умирать, – со вздохом признался Дагориан. – Выходит, я трус?
– Умирать никому не хочется. Но если ты будешь думать во время боя, как остаться в живых, умрешь наверняка. Главное для воина – не давать воли воображению, пока он бьется. Вдруг меня ранят, вдруг изувечат, вдруг я умру – такие мысли делают руку нетвердой. Враги явятся и мы их убьем. Вот все, о чем следует думать.
– Легко сказать.
– Не бойся смерти, Дагориан, – улыбнулся уголком губ Антикас, – ведь она рано или поздно приходит к каждому. Я, к примеру, предпочитаю умереть молодым и сильным, чем беззубым старцем, докучающим всем рассказами о своей молодости.