Великое заклятие
Шрифт:
– Зато десны крепкие, – хмыкнул он.
Мужчины вырубили себе копья восьмифутовой длины, крепкие, но громоздкие. Ногуста и Кебра привязали к своим древкам ножи, а середину Ногуста обмотал бечевкой, чтобы удобнее было держать. Копье Дагориана представляло собой просто заостренный кол. Ногуста с Кеброй ехали по горной дороге перед повозкой, уперев нижние концы копий в стремена. Разговаривали путники мало. Коналин сидел в повозке с Аксианой, Фарис и Суфией, привязав своего коня сзади.
– Я бы тоже мог сделать себе копье, – посетовал он.
– Ты еще недостаточно
Коналина это не убедило, но он промолчал.
Когда они спустились вниз, дневной свет стал убывать. Ногуста вернулся к повозке, чтобы спросить Ульменету, когда она намерена прибегнуть к чарам, но она сделала ему знак молчать и сама спросила:
– Что ты чувствуешь?
– Что чувствую? Да ничего особенного.
– Грудь не печет? Странно.
На миг он подумал, что она свихнулась, но тут же ощутил, как нагрелся талисман на груди. Ульменета притронулась к губам, затем к уху, и Ногуста понял ее: за ними следят, к ним прислушиваются.
– Да, теперь припекло, – сказал он. – Простуда, наверное.
– Простуда? – начал Зубр. – Какого...
– Молчи, – приказала Ульменета, сильно ущипнув его за руку.
Зубр, вероятно, не послушался бы ее, но тут лошадь Кебры взвилась на дыбы, чуть не сбросив всадника. Кебра выронил копье и ухватился за седло, а конь попятился.
Впереди на дороге возникла светящаяся фигура около семи футов ростом. Черные крылья, раскинутые у нее за плечами, колыхались на ветру, как плащ. Лицо с широким лбом и узким подбородком напоминало черный перевернутый треугольник с белой прорезью рта, огромные раскосые глаза пылали, как угли.
– Это только образ, – шепнула Ульменета, но Ногуста, не слушая ее, уже метнул нож. Клинок прошел сквозь видение и упал на дорогу.
– Ты не можешь причинить мне вред, человек. – Демон поднялся в воздух на своих черных крыльях и подлетел к повозке. Он смотрел на ребенка, которого держала Аксиана. Суфия с криком забилась под одеяла, лошади забеспокоились. – Вам нет необходимости умирать всем, – сказал демон. – Чего вы этим добьетесь? Разве вы способны остановить меня? Нет. К чему же тогда пытаться? Позади у вас, совсем близко, мои креакины, впереди – гогарен. Рассказать вам, что это за существо, или вы знаете о нем из сказок?
– Шестиногий зверь, – сказал Ногуста. – Весит втрое больше тяжелого коня.
– Скорее впятеро. – Видение, мерцая глазами, приблизилось к Ногусте. – Да, ты похож на него, – сказал демон, и Ногуста услышал ненависть в его голосе. – Последний из его помета. Но вернемся к гогарену. Он не похож на ваших земных животных. Вечно голодный, он пожирает все, что живет и дышит. Никто не может приблизиться к нему, ибо он излучает ужас. Сильные мужчины при виде его падают на колени и мочатся прямо в штаны. Вам не одолеть его с вашими жалкими копьями. Я видел, как ты убегал от него, и думаю, что уж ты-то меня понимаешь. Твое сердце стучало, как боевой барабан, а ведь ты даже не видел зверя. Скоро вы увидите его, а затем умрете, все до единого.
– Что ты предлагаешь взамен? – спросил Ногуста.
– Жизнь, ничего более – ведь дело ваше проиграно. Будь у вас хоть малейшая возможность добиться
– Я не верю тебе, – сказал Ногуста.
– Я тебя за это не виню, однако все сказанное мною – правда. Скажу больше: я не огорчусь, если вы отвергнете мое предложение. Младенец все равно будет моим, но я с великим удовольствием посмотрю, как ты умираешь, Ногуста. Твой предок, да будет проклята память о нем, причинил непомерное зло моему народу, отторгнув нас от радостей этой планеты и ввергнув в Ничто. Там нет дыхания, нет соприкосновения плоти, нет голода, боли, других ощущений – нет жизни! – Демон помолчал, перебарывая гнев. – Ступай же. Ступай и умри, чтобы доставить мне радость. Но неужели ты и друзей своих поведешь на смерть? На них нет твоей кровной вины. Они своих не предавали. Разве не заслуживают они того, чтобы жить?
– Пусть мои друзья ответят за себя сами, – сказал Ногуста.
– Скажи, ты хочешь жить? – спросил демон, повиснув над Зубром.
Тот вместо ответа приподнялся с сиденья и громко пукнул.
– Вот так-то лучше. Ну что, едем мы или нет?
– Думаю, да, – сказала Ульменета, – уж очень здесь воняет.
– Это все дикий лук, – покаянно произнес Зубр.
– Я не про тебя, дуралей! – прошипела она.
Демон вернулся к Ногусте. Звездный заржал и попятился, но воин успокоил его.
– Да, я очень желал бы остаться и посмотреть, как ты умираешь, но мое временное тело ждет меня неподалеку отсюда, в расположении вентрийской армии. Будь, однако, уверен, что смерть твоя будет мучительной – хотя и не столь мучительной, как та, какую устроил я для твоей семьи. Видел бы ты, как они пытались вырваться из огня. Твоя жена бежала по коридору, и на ней пылало все – и платье, и волосы. Ее крики ласкали слух. Она сгорала, как свечка.
Подул ветер, и видение исчезло.
– Это Анхарат, повелитель демонов, – сказала Ульменета. – Именно он вселился в Калижкана и навлек бедствия на город Юсy.
Ногуста, чье лицо блестело от пота, ответил не сразу, а когда заговорил, голос его был холоднее могильного камня:
– Он убил моих родных. И смотрел, как они гибнут в огне.
– Он убил многих – тысячи тысяч. Он – само зло.
Ногуста перевел дыхание, успокоился немного и спросил:
– Что такое он говорил о моем предке?
– Это Эмшарас, его родной брат. Тот, который изрек Великое Заклятие.
– Его брат? Ты хочешь сказать, что мой предок был демоном?
– Мне нечего тебе ответить, Ногуста. Об Эмшарасе мало что известно, но его считают первым целителем и добрым волшебником. И он определенно принадлежал к иллогирам, Ветрожителям.
– Значит, во мне течет кровь демона?
– Ну что ты заладил – демон, демон! Не это важно сейчас. Зачем, по-твоему, он явился сюда? Чтобы нагнать страху, посеять тревогу. Ты должен бороться с подобными мыслями. Твой гнев и ярость только усилят опасность, потому что помогут гогарену нас обнаружить.