Великое заклятие
Шрифт:
– С чего это ты так похудела? – спросил Зубр.
– Это длинная история. Скажи лучше, как ты сам стал таким страхолюдиной?
Она сказала это с улыбкой, и Зубр не обиделся.
– Я таким и родился – может, не больно смазливым, зато сильным. Я и теперь силен. Сильнее, чем многие мужики вполовину меня моложе.
– А лет тебе сколько?
– Пятьдесят, – соврал он.
– Тебе шестьдесят шесть, и я не вижу, зачем этого надо стыдиться. Ты совершенно прав – ты сильнее большинства мужчин наполовину тебя моложе. А как человек ты гораздо лучше, чем хочешь казаться, поэтому перестань дурить.
– Так
– Неправда это. У тебя есть друзья, которым ты предан. Есть идеалы, по которым ты живешь. Кристально честным тебя нельзя назвать, но положиться на тебя можно вполне. – Глядя на него сбоку, Ульменета сосредоточилась, как учил ее Калижкан, и в уме ее замелькали яркие образы, сцены из жизни Зубра. Усилием воли она замедлила их ход. Большей частью она видела то, чего и ожидала: насилие, пьянство и распутство, но между всем этим встречалось и другое. – Шесть лет назад, – заговорила она, – ты наткнулся на четверых мужчин, насилующих женщину. Ты спас ее, получив два удара ножом, от которых чуть не умер.
– Откуда ты знаешь? Тебе Кебра сказал?
– Он ничего не говорил, да мне и не нужно. Я теперь многое знаю, Зубр, и вижу яснее, чем когда-либо прежде. Яснее, чем мне бы хотелось. О чем ты больше всего мечтаешь?
– Ни о чем. Не занимаюсь я этим.
– Ну а в детстве о чем мечтал?
– Летать. Как птица, – с широкой ухмылкой сознался он. – Парить в небе, чтобы ветер гулял кругом. Вольным быть.
Суфия перелезла к ним через спинку сиденья.
– А крылья у тебя были? – спросила она, забираясь к Зубру на колени.
– Как же, были. Большие такие, белые. Я летал на них над горами.
– Я тоже хочу такие, большие и белые. Ты возьмешь меня с собой полетать?
– Теперь я уже не летаю. – Он взъерошил ее светлые волосенки. – Когда ты делаешься старым и толстым, крылья у тебя пропадают, правда ведь? – Он взглянул на Ульменету.
– Так бывает, – согласилась она.
Суфия прижалась к Зубру, держась за его грубую куртку.
– Любят меня ребятишки, глупыши этакие.
– Они, конечно, могут ошибаться, но почти всегда знают, кто способен их защитить. – Ульменета смотрела на девочку с нежностью. Сердечко у нее слабое, и в обычных обстоятельствах она вряд ли дожила бы до взрослых лет.
Ульменета положила руку на голову Суфии и открыла путь силе, которую ей дал Калижкан. «Сила живет в каждом из нас, – говорил он. – Чиадзе называют ее «цзи». Она невидима, но мощь ее огромна. Она поддерживает в нас жизнь и здоровье, восстанавливает поврежденные ткани».
«Почему же тебе она не помогла?» – спросила его Ульменета.
«Человек не создан для бессмертия, Ульменета. Рак развивался во мне слишком быстро. И все же цзи может оказать целителю неоценимую помощь».
Теперь Ульменета направляла поток своей цзи, переливая ее в ребенка.
– Какая у тебя рука горячая, – сказала Суфия. – Мне приятно.
Почувствовав,
– Ты мне больше нравилась, когда мяса было много, – сказал Зубр, – но ты здорово помолодела, конечно.
Ульменета пресекла его речь выразительным взглядом.
– Я же сказала: довольно дурить.
– А не попросишь, так и не получишь, – с ухмылкой отшутился он.
Впереди показался Ногуста – он шагом ехал навстречу им, и Ульменета почувствовала его тревогу. Черный не склонен поддаваться отчаянию и мрачным мыслям, но сейчас пал духом. Дагориан, Кебра и Коналин поскакали к нему, Зубр натянул вожжи, и Ногуста быстро рассказал об убитых людях и звере, который гнался за ним.
– Ты хоть разглядел его? – спросил Зубр.
– Нет. Замешкайся я хоть на мгновение, мне пришел бы конец, как тем двум влюбленным.
– Ты уверен, что это не медведь?
– Если так, то это отец всех медведей. Но я думаю, что это существо не из нашего мира. Я не видал еще зверя, способного разорвать взрослого человека пополам одним ударом, и не слыхивал о таком.
– Что же нам делать тогда? – спросил Дагориан. – Искать другую дорогу?
– Не знаю, – с тяжким вздохом сказал Ногуста. – На карте других дорог не отмечено, а если они и есть, их могут стеречь такие же звери – ведь этот, полагаю, послан сюда не случайно. И наконец, наших сил недостаточно, чтобы дать бой преследующим нас воинам, которые, должно быть, уже близко.
– Весело, нечего сказать, – пробурчал Зубр. – При таком везении нам только чумы не хватает.
– Да-а, – протянул Кебра. – Назад ходу нет, вперед тоже, а если мы останемся на месте, нас убьют креакины. Я в кои-то веки согласен с Зубром: удача, похоже, отвернулась от нас.
– Однако мы пока живы, – возразил Ногуста, – а выбор всегда есть. Вопрос в том, который выбор дает нам больше надежды.
– Назад возвращаться нельзя – стало быть, придется сразиться со зверем, – сказала Ульменета.
– Это каким же манером? – осведомился Зубр.
– С помощью магии и копий.
– По части магии у меня возражений нет, – сказал Зубр.
– Что вы имеете в виду, госпожа? – спросил Кебра.
– С объяснениями придется повременить. Четверо креакинов могут быть здесь уже через пару часов. Ступайте обратно в лес и вырубите там три древка для копий, длинные и крепкие.
Кебра поскакал к лесу, Дагориан за ним, но Ногуста задержался.
– Езжай к каньону, только с дороги не сворачивай, – велела Ульменета Зубру. Тот взглянул на Ногусту, ища подтверждения. Чернокожий кивнул и тоже направился к лесу.
– Если ты можешь убить зверя магией, зачем нам копья? – спросил Зубр.
– Убить его я не могу. Могу только скрыть от него наш запах и сделать нас почти невидимыми.
– Почти?
– Если зверь близко, он увидит, как вокруг нас колеблется воздух – знаешь, как бывает в жаркие дни.
– Я не хочу, чтобы зверь нас увидел, – захныкала Суфия.
Зубр посадил ее себе на плечо и сказал:
– Никакой зверь тебя не тронет, пока старый Зубр тут. Я ему сам голову откушу.
– У тебя даже зубов спереди нет, – усомнилась малышка.