Венера. Переплетая обрывки жизни
Шрифт:
Только я решила немного расслабиться, как услышала оглушительный тяжелый крик, а затем его кулак врезался в металл прямо рядом с моим ухом.
А потом Феликса не стало рядом со мной. Я больше не ощущала ненавистное мне тело рядом. Через пару секунд до меня донесся всплеск воды. И лишь в это мгновение я рискнула открыть глаза. На берегу валялось его поло и ботинки. Он прыгнул в воду.
Что это? Что за душевный порыв?
А, если честно, мне плевать. Плевать, что будет дальше. Что будет со мной. Смело могу сказать — я устала. Слишком сильно, чтобы за что — то бороться. Какая разница, когда это произойдет — когда Феликс захочет ударить меня? Хуже
Сев на ближайший булыжник, я уставилась на мелкие волны, сверкающие от ярких лучей солнца. Раньше меня бы восхитила эта картина, потому что я обожала воду, а когда была маленькой, папа часто возил нас на море. Но сейчас меня эта красота не пленяла. Я просто ждала, когда мой мучитель наплавается и отвезет меня обратно, чтобы день изо дня одаривать оскорблениями…и, возможно, грешить рукоприкладством.
Если бы я не смотрела на реку так внимательно, то не заметила бы, что Феликс не выплывал. Очень долгое время поверхность оставалась гладкой, и не было ни намека на то, что где — то там в глубинах скрыт пловец. Очень мелкими шажками паника стала накрывать меня. Его действительно нигде не было, сколько я ни оглядывалась по сторонам. И в какой — то момент я осознала, что он попросту тонет… Как только эта мысль запульсировала в голове, я бросилась в воду с максимальной скоростью.
Мне повезло, что вода была чистой, иначе я не смогла бы найти его так быстро. Феликс действительно шел ко дну уже с закрытыми глазами. И это ужасное зрелище на короткий промежуток времени вогнало меня в ступор. Но стрессовая ситуация не лишила меня осознанности, и я быстро подплыла к нему, подхватив за талию и направляясь к поверхности. На берегу я действовала стремительно — уложила на спину и села сверху, давя скрещенными ладонями на грудную клетку.
Ничего не происходило.
И это было самое страшное чувство в моей жизни — беспомощность. Дикое жжение в груди от чувства собственной ничтожности. Подобное я испытывала лишь в тот день, когда папу впервые увезли в лечебницу…психиатрическую лечебницу. То же мерзкое ощущение, будто во всем моя вина, но я ничего не могу поделать, я слишком слаба, слишком никчемна…
— Нет, нет, нет, пожалуйста! Не умирай! Господи! — я уже кричала, захлебываясь в слезах отчаяния.
Я не желала ему смерти, любая человеческая жизнь для меня бесценна. Даже если это Феликс, которого я ненавижу…
— Прошу тебя, господи, не надо…нет…
Мои манипуляции не давали никаких результатов. Оставалась ещё одна попытка. Я повернула его на правый бок и стала поднимать руку вверх — вниз. И когда увидела, как из его рта вытекает вода, а затем слышится хрип, возликовала. Феликс пришел в себя и начал кашлять, освобождая свои легкие от воды. Я помогла ему сесть, подняв со спины. Очень долгое время он приходил в себя.
Кинувшись к машине, я стянула его рабочий пиджак с вешалки, находившейся на заднем сидении. Запасная форма всегда была в машине Феликса. Затем, быстро вернувшись, накрыла им мокрые плечи мужа. И только после этого обессиленно села рядом. Его кашлю вторили мои всхлипы. Я была безумно напугана и счастлива одновременно. Пережила невероятный стресс, который никогда не забуду. Да и как можно забыть такое — ты видел смерть и возрождение человека так близко…
Так мы и сидели на берегу в молчании, каждый по — своему переваривая пережитое. Ровно до того момента, пока Феликс решил понять мотивы моего
Нам повезло не встретить мою свекровь дома, поэтому произошедшее могло остаться лишь между мной и им. Я была рада этому, потому что отвечать на вопросы любящей мамочки не хотелось. Усталость давила на тело и на сознание, я действительно чувствовала необходимость во сне, поэтому сразу бросилась в спальню, чтобы взять свой халат и полотенце, а затем направилась в гостевую комнату, чтобы принять душ. Наша ванная будет занята Феликсом, что само собой разумеется. И, вообще, я не люблю бывать в спальне, когда он дома. Мы её делим лишь по одной простой причине — мой муж не хочет распространять наши отношения. Иначе я с первого дня ушла бы в другое место — благо, в этом огромном доме хватало помещений. Но мне в достаточно грубой и доходчивой форме объяснили, что никто не должен узнать, как мы относимся друг к другу на самом деле…
После моего похода к семейному гинекологу это уже невозможно скрыть, но я все же до сих пор сплю там же. Мне повезло — его практически никогда дома не бывает.
Капли приятно массировали кожу, понемногу помогая расслабиться. Но стоило мне закрыть глаза — и я сразу вспоминала бездыханное тело, которое с трудом вытащила на берег. Неестественно белое лицо, на котором отсутствовали признаки жизни, не сотрется из памяти… Я очень испугалась. Если бы он умер на моих руках… От этой мысли меня парализует на несколько мгновений. Что? Что бы случилось? Самый реальный вариант — его мать убила бы меня следом. Я на секунду попыталась представить, что могла бы вернуться к прежней жизни без него…но это абсурд. Прежней меня больше нет. С Феликсом или без — я не склею осколки себя самой.
Витая в своих мыслях, я запахнула халат и как в тумане вернулась в спальню за чистой одеждой. Феликс задумчиво сидел на краю кровати. Я молча прошла мимо, но успела отметить, что выглядит он лучше — по крайней мере, цвет лица пришел в норму.
— Я ведь не сказал тебе «спасибо»…
Услышав его слова, я приподняла голову и кивнула, давая понять, что этого достаточно. Затем вытащила нужную кофту и принялась искать джинсы. Не хотелось утром будить его, гремя дверцами. Лучше заберу все сейчас в гостевую комнату. Я собиралась выходить, когда он вновь заговорил.
— Венера, спасибо тебе. Хоть я и не понимаю твоего великодушия.
— Мне хватило и «спасибо», не надо больше заговаривать об этом. Забудем. Как страшный сон забудем.
— Если сможем, — иронично ухмыльнулся он и поднялся, — хочу, чтобы об этом никто не знал. Не рассказывай даже Розе.
Ну, вот другое дело — вернулся прежний Феликс, разговаривающий со мной в приказном тоне, а то я уже растерялась от его благодарностей.
— Феликс, я это понимаю, — заверила я его, — крепких снов.
— Ты уходишь? — вдруг спросил он как — то странно.
Я развернулась и обессиленно приподняла уголки губ:
— Да. Моя миссия была окончена ещё на берегу.
Он сверлил меня своим тяжелым взглядом, и мне казалось, будто ему хочется что — то сказать… Такой Феликс меня пугал даже больше, чем тот, что был днем. Потому что сейчас и в такие редкие минуты я допускала мысль, что он человек. А это совсем не так.
— Скажи, а зачем ты это сделал? — сорвалось с языка раньше, чем я подумала.