Венера. Переплетая обрывки жизни

verdes De ojos

Стоит ли говорить о том, что в душе я провела больше часа, раз за разом натирая свое тело, чтобы избавиться от ощущения ненавистных пальцев и губ на себе?.. И даже после всех манипуляций и раскрасневшейся до предела кожи я продолжала чувствовать себя грязной… Но времени на водные процедуры больше не оставалась. Пролетел уже третий час ночи, а в семь мне нужно было быть в аэропорту. Так что, в таком же агрессивном состоянии я доупаковала чемодан и прикатила его к двери. Заснуть все равно не смогла бы, поэтому ещё раз прошлась по квартире и сделала уборку, в которой она совсем не

нуждалась…

К семи утра я, уже вполне спокойная, но с той же болью в груди, вызвала такси и поспешила оставить все плохое, что со мной произошло за последнее время в стенах этой квартиры. Выкатив чемодан, я убедилась, что надежно закрыла все замки, а затем стремительно спустилась вниз, не замечая тяжести чемодана, — настолько сильно желала убежать от своих мучений… Благо, это был всего лишь второй этаж, иначе с такой скоростью я где — нибудь покалечилась бы…

Такси во дворе не было. Я остановилась у маленького садика, принадлежавшего соседке с первого этажа, намереваясь терпеливо ждать машину. Но моё уединение было нарушено мужским покашливанием.

Наверное, испуг до сих пор сидел во мне, отчего я вздрогнула и непроизвольно шагнула назад. Уж никак не ожидала увидеть перед собой…дядю Дживана… И пока я открывала рот в беззвучных попытках задать тот самый вопрос — что он тут делает — мужчина заговорил сам:

— Я не могу позволить тебе уехать после случившегося… Венера, тебе придется остаться…

14

Лишь в минуты, когда я разговаривала с семьей, приходилось изображать счастливую улыбку и рассказывать, как хорошо мне живется с любимым мужем. Сегодня был один из таких дней, причем, именно мама позвонила, чтобы поздравить…с годовщиной свадьбы. На долю секунды я не поверила. Не поверила, что прошел год. Все забыли, в том числе и я. Все, кроме бдительной и любящей мамы. А, может, не забыли, а лишь сделали вид, что не помнят…

— О, Феликс! Здравствуй, мой хороший! Поздравляю вас!..

Я даже не заметила, как он появился позади меня, пока я говорила по скайпу. А дальше пошли всякие нежности, поздравления и бла — бла… Единственное, за что я благодарна ему — это взаимное уважение к моим родным, он всегда был учтив и — в это сложно поверить — улыбался маме. Такое происходило раза три — четыре за год нашей совместной жизни. Она была в восторге от своего зятя. А я считала секунды, когда закончится разговор и он отойдет от меня.

Сегодня диалог продлился дольше обычного, мне даже пришлось встать и уступить ему место. А когда они договорили, и Феликс пошел в душ, моя мама выдала следующую фразу:

— Какой же красавец твой муж! А форма — то ему как идет… И какая вы красивая пара, дочь. Я все думаю, какие дети у вас красивые будут…

В этот момент я заметила движение сбоку и повернула голову. Он вернулся, чтобы повесить эту самую форму на спинку стула. Наши взгляды встретились во время слов о детях. Я клянусь, что в его глазах читалось сожаление! Даже мурашки прошлись по коже. В голове кадр за кадром возникли моменты его возни с Анушик…

Феликс хотел детей.

Феликс

хотел детей…со мной…от меня…наших… Господи, как ни пытаюсь сформулировать эту мысль, не получается. Не получается, потому что в это невозможно поверить.

— Ну все, дочка, я вижу, вы там заняты, завтра созвонимся! Целую вас!

Я и забыла, что мама была на связи. Вздрогнув от её голоса, я отвернулась и уставилась в экран со списком контактов.

На меня нашло оцепенение от этого беззвучного откровения.

— Не хочешь прогуляться по ночному городу?

Я крутанулась на стуле и, вскинув бровь, взглянула ему в лицо. Ты ли это, Феликс? Не — не. Кто ты и что ты сделал с господином прокурором, который меня ненавидел?

— Не смотри на меня так, Венера, — устало выдал он, — невероятно, но сегодня действительно день свадьбы…

Он не сказал «нашей». Это попросту и невозможно сказать. Потому что это действительно была лишь свадьба. Показушное представление для сотен знатных гостей с целью заверить эту кучку снобов и разукрашенных выскочек в том, что сын двух благородных семейств не совершал попытки изнасилования. Что слухи лишь пустой звук, а Феликс и Венера — горячо влюбленные, которые скрывали отношения и по этой же причине поссорились на свадьбе Розы. Ну, а там, как говорится, через «сарафанное радио» до всех дошел неправильный рассказ о вечере.

Он не сказал «нашей». Потому что «нас» — это форма личного местоимения, которая подразумевает нечто большее, чем есть между нами.

Тем не менее, своим предложением Феликс ошарашил меня. Я сумела лишь пожать плечами, сама не зная, что это значит — да или нет.

— Тогда я приму душ, поедем где — нибудь поужинаем и прогуляемся.

О, господин прокурор понял это как «да». Видимо, оно так и было. Прошло добрых минут десять, а я все сидела и думала, что за очередное испытание мне уготовлено? Что сегодня Феликс собирается сделать, чтобы вновь оскорбить и унизить меня?..

Я все же встала и подошла к зеркалу с расческой в руках. За год волосы отрасли до плеч. Ровно год назад я приняла решение подстричься практически под корень, обозленная тем, как меня втащили в этот дом… Я помню каждую минуту боли так четко, будто это происходило вчера. Каждую слезу, что пролила со дня знакомства с ним… А сегодня он приглашает меня на ужин?..

Я остановила выбор на абсолютно обыденном легком летнем платье кремового цвета и быстро переоделась. На этом мои приготовления были завершены. Когда Феликс вышел из ванной, я стояла у окна, разглядывая красивый закат. И с каким — то до слез душившим чувством осознала, что уже очень давно перестала замечать жизнь вокруг…

— Ты готова?

— Да, — ответила я, не шевельнувшись.

— Спускаемся?

Тревога во мне разрасталась с каждым шагом, сделанным по направлению к выходу. У самого начала лестницы мы столкнулись с его матерью, которая, не скрывая своего удивления, разглядывала нас двоих, спеша задать закономерный вопрос:

— Что случилось? Куда вы идете?

— Нам нужно в город, мама, — абстрактно ответил Феликс.

Идеально подкрашенные красные губы вытянулись трубочкой, когда она спросила: