Венера. Переплетая обрывки жизни

verdes De ojos

Сначала все интересовались друг у друга обыденными вещами — у кого как дела, какие новости, а затем Роза вдруг встала и со смущенной улыбкой сообщила всем присутствующим, что нас ждёт пополнение.

Боже мой, реакция всей семьи вызвала у меня такую бурю внутри, я была так растрогана моментом… Сколько радости было в глазах каждого… Дядя Дживан был в таком восторге… Феликс улыбался… Я случайно взглянула ему в глаза, когда он обнимал сестру. И снова задалась вопросом, как у их отца получилось воспитать детей настолько дружными и любящими? Это же просто невероятно, если учесть, что Феликс жил с матерью…

— Рипсиме и Мариам, а вам не надо разве готовиться к завтрашним урокам? — в какой — то момент

строго объявила тётя Эльза, взглядом вынуждая обеих покинуть десертный стол после съеденных кусков торта.

Я не подозревала, что муж с женой, общаясь на языке тайных сигналов, выпроводили младших дочерей, чтобы начать свой разговор.

— Откровенно говоря, я надеялся на приятный вечер в кругу семьи, но не ожидал, что он станет для меня таким памятным, — дядя Дживан взглянул на Розу с бесконечной любовью, — однако же, дорогие мои, я хотел бы обсудить с вами и не очень приятные, но нужные вещи… И хочу, чтобы этот разговор остался в стенах этой комнаты. Главным образом, Феликс, дело касается тебя. Ты практически два месяца избегаешь общения со мной, а ведь тебе до сих пор неизвестно, на ком ты женат.

Взгляд Феликса был красноречивее любых слов, которые он мог бы обо мне сказать… Как считал он сам — как раз ему — то лучше всех и известно, на ком он женат. Я застыла.

— Ты помнишь Гаспара? Моего давнего друга, которого мы не видели уже лет десять?

Меньше всего я ожидала услышать что — либо о своём отце. Мы впятером какое — то время сидели молча, Роза сжимала мою руку. Они с тётей Эльзой знали историю моей семьи. Дядя Дживан, как выяснилось в день свадьбы подруги, тоже был в курсе. Оставался только Феликс. И он тоже уже был осведомлён, что мой отец болен шизофренией, и что брат не смог присутствовать на нашем фарсе именно по этой причине. И для меня было странным, что за те три недели совместной жизни он ни разу не уколол меня этим. Хотя, я и видела — то его только раза два.

Но как же я была удивлена, увидев лицо Феликса в эту секунду. Он просто остолбенел, когда услышал имя моего отца.

— Только не говори, что она дочь Гаспара, — словно отрицая действительность, произнёс господин прокурор.

— Ты меня удивляешь, сын. Работаешь в органах, а о своей жене ничего узнать так и не смог? — саркастически ответил ему Дживан Сарксисович, недовольно глядя на сына.

— Не хотел, — коротко ответил тот, словно отрезал, чем и напомнил всем присутствующим очередной раз, что никогда меня за человека не считал, чтобы ещё и напрягаться и узнавать обо мне что — то.

Я стиснула зубы и с осуждением уставилась на дядю Дживана. Зачем моё присутствие? На эти душераздирающие темы поговорил бы с сыном наедине. Он же знает наше отношение друг к другу, знает, как мне больно слышать обо всём этом, да ещё и при Феликсе, которому я меньше всего хочу открывать своё прошлое.

— Когда он обанкротился, его психическое состояние было подорвано. Это стало ударом для нас всех. Но, естественно, семья пострадала в первую очередь. Им пришлось продать то, что осталось, чтобы содержать его на дорогих препаратах и попытаться вернуть в норму. К сожалению, не вышло… Человек сам не захотел выйти из этого, — он повернулся ко мне с виноватым взглядом, — прости, дочка, что я вновь заставляю тебя это всё вспомнить. Прошу тебя понять, что я желаю своим детям — а ты мне действительно дочь — только лучшего. Поэтому, считаю, что обязан рассказать Феликсу немного о тебе. У него сложилось искажённое мнение. Если не вмешаться в ваши отношения, вы продолжите друг друга винить во всех бедах… Да, мой сын поступил очень глупо, позволив алкоголю затуманить свой мозг…

— Папа! — одёрнул Феликс отца. — Не надо оправдываться за мои поступки! Я сделал это, потому что она…

— Помолчи.

Феликса прервали настолько

властно, что он от досады сжал челюсть. Никогда бы не подумала, что такой зверь в состоянии повиноваться кому — то. Он даже сейчас, зная, что действительно виноват, что его осуждают находящиеся здесь близкие, не хочет признать долю своей вины и ответственности.

Я же просто цепенела от всего происходящего. Мне казалось, что я нахожусь на суде, а Дживан Саркисович — мой адвокат, который произносит завершающую речь защиты. А Феликс, что ни говори, четко занял свою нишу обвинителя. И если бы не рука Розы, крепко сжимающая мою, я бы, скорее всего, уже выскочила из этой комнаты, не желая видеть, как источнику моих бед ведают о самом сокровенном.

— Итак, мой сын поступил очень глупо. И никто из нас до сих пор не может поверить в то, что он способен на такую жестокость… Однако, прошлого не исправить. Но! Можно попытаться исправить ваше совместное будущее, сделав определенные выводы. Сегодня я вызвал вас на конструктивный диалог, потому как не хочу, чтобы вы тратили свою молодость на ненависть.

Мужчина взял бокал коньяка и отпил глоток, напомнив мне этим кадры из фильма «Крёстный отец». Он был похож, скорее, на актёра Сергея Газарова, но его жесты были такими благородно — манящими, что походили на повадки Марлона Брандо. Все присутствующие молча его слушали, ибо в этой семье дядя Дживан был неоспоримым авторитетом.

— Вот ты даже не попытался узнать о Венере ничего, а я за пару часов после звонка твоему деду уже был в курсе того, на какой девушке хочу женить своего сына.

О Боже! Куда же я попала, черт возьми? Что за криминальные хроники? Они серьёзно сейчас собираются обсуждать мою жизнь? Я холодела всё больше и больше…

— После школы она не стала поступать в университет. У её матери была возможность принять помощь родственников и дать образование своим детям. Я уверен, она только об этом и мечтала. Вот только дети оказались слишком гордыми. Сначала старший бросил университет и пошёл работать, а затем и младшая после окончания школы стала зарабатывать деньги, танцуя в престижной студии. Всё сводилось к деньгам, потому что на тот момент ещё была надежда вернуть Гаспара к нормальной жизни за счёт хороших лекарств. Кому — то нужно было за ним ухаживать — это делала жена, а вот дети взяли на себя роль кормильцев. И никто из них не захотел принимать чью — либо помощь. Я прекрасно знаю это, потому что не раз говорил с Артаком на данную тему. Даже родного дядю они не слушали в этом вопросе.

— Пожалуйста, хватит… — я прикрыла ладонью лицо, вот — вот готовая заплакать.

Я не хочу, чтобы Феликс знал мою историю. Это моя жизнь, я не жалею о том, как поступила! Но и обсуждать и осуждать её никому прав не давала.

— Подожди, Венера. Сегодня я выскажу всё, что хотел. Феликс, твоя жена оказалась очень пробивной, знаешь? Спустя какое — то время она поняла, что своя студия принесёт ей больше средств, чем работа на другого человека. Дальше — аренда помещения, набор групп, процветание её маленького начинания благодаря тому, что была хорошим преподавателем и профессионалом своего дела.

Несмотря на то, что моя голова была опущена, я кожей чувствовала, какое выражение приняло лицо Феликса при этих словах. Потихоньку волна омерзения к нему стала нарастать внутри меня с новой силой.

— Потом её отцу стало хуже. Пришлось увезти его в Москву. Им посоветовали одну клинику, где берутся за такие случаи. А ты прекрасно понимаешь, какие нужны деньги… Её брат Вардан работает практически сутки напролёт в двух местах. Прекрасный, кстати, парень. Достойный сын своего отца.

Я не контролировала беззвучный поток слёз при воспоминании об этих минутах. Очень больно, прямо невыносимо слушать о себе и своей семье от третьего лица.