Венский бал
Шрифт:
Главный врач отнесся к моей затее гораздо более сдержанно. Он-де не сторонник столь грубых методов. Так можно вконец сломать человека.
– Через два месяца, – заверил он, – Фред и у нас встанет на ноги.
– Что значит «встанет на ноги»? Неужели вы думаете, я смогу жить, зная, что мой сын носится со свастикой?
Ночью я дозвонился до администратора фонда в Прово. Он объяснил, что все места, предусмотренные как весенней, так и осенней программой, уже распределены. Кроме того, лагерь предназначен исключительно для молодых людей, проживающих в Юте. Я сказал, что готов сам оплатить все расходы.
– Об этом не может быть и речи. Молодежь у нас лечится бесплатно. За счет пожертвований.
Я прикинул, сколько мне предстоит
В ответ было сказано:
– Я должен узнать у кураторов групп, можно ли изыскать еще одно место. Позвоните мне завтра. Если вопрос будет решен, вашему сыну надлежит через девять дней прибыть в Моаб. Программа стартует там.
Мы прилетели в Моаб – городок на реке Колорадо, к югу от известного национального парка. В аэропорту нас ожидал спортивного вида парень с табличкой, на которой было написано «Фред». Он приветствовал нас с несколько преувеличенной радостью, но производил впечатление симпатичного человека. Звали его Джерг. Он посадил нас в микроавтобус какой-то водно-спортивной фирмы, и мы поехали вдоль Колорадо вверх по течению. Река несла свои светло-коричневые воды, петляя между высокими рыжими скалами, которые местами были как будто вымазаны дегтем. Каньон иногда настолько сужался, что дорога у реки становилась похожей на тропу. Никакого дорожного ограждения не было и в помине. Фред сидел впереди, рядом с водителем. Кондиционер не работал. Несмотря на открытые окна, в машине держалась горячая духота. Джерг заговорил с Фредом – первая попытка установить контакт. Он указал на другой берег.
– Там, за рекой, национальный парк. Надеюсь, после лагеря у тебя будет несколько дней. И мы поездим по этим местам. Тогда удастся заглянуть в каньон-ленд национального парка и подняться на вершину Мертвая Лошадь. Все это здесь рядом. Есть на что посмотреть, ты еще ахнешь.
Фред ничего не ответил. Глядя на него, Джерг засмеялся.
– Я рад, что у нас появился человек из дальних краев. Это будет разнообразить жизнь в лагере. Расскажешь нам о Старом Свете. Я никогда там не был.
Скальная стена, прижимавшая нас к реке, чуть отступила, и Джерг остановил машину.
– Вон там, впереди, бьет источник. Самая чистая пода во всем Божьем мире.
Он вытащил из-под сиденья пластиковую бутылку. К отвесной скале были прислонены два велосипеда. Мы обошли выступ. Из вмурованной в скалу железной трубы текла тонкая струя воды. Рядом на влажном песке лежала велосипедисты, они наслаждались отдыхом. Джерг наполнил бутылку. Мы подставили под струю сначала раскрытые рты, а потом и головы.
Миль через десять каньон стал пошире. Берег в этом месте оброс густым кустарником. Мы подъехали к немудреному кемпингу, все хозяйство которого состояло из двух грубо сколоченных сортиров и врытых в землю труб с поперечинами грилей. Ближе к берегу в окружении деревьев была раскинута большая палатка, перед ней стояло несколько машин. Среди них выделялся пикап, казавшийся горбатым из-за взгроможденных на кузов пяти надувных лодок. Под ногами шуршали песком ящерицы.
В палатке никого не оказалось. Но позади нее, на тенистой площадке с жаровней, сидели кружком отправляемые в лагерь наркоманы со своими родственниками. Два куратора, такие же молодые и спортивные, как Джерг, стояли в центре и разъясняли суть программы. Они не употребляли слов «воздержание» и «отвыкание», но говорили о реабилитации. Мы, последние из прибывших, были представлены как принятые в порядке редчайшего исключения foreigners. [21]Мое пожертвование в пользу Святых последнего дняудостоилось особого упоминания, а также аплодисментов и восторженных возгласов: «Nice to see youl Nice have you here!» [22]
Мы
Праздник открыл Джим. Он сказал, что всем нам предстоит прогулка на плотах по реке Колорадо, а затем – настоящий пир вокруг гриля. Решение пожить в лагере и пройти курс реабилитации – это уже праздник не только для тех, кто хочет стать хозяином своей судьбы, но и для их близких.
– Этим праздником, – подхватил Брайхэм со звонким смехом чистой безгрешной натуры, – мы укрепили друг в друге силы для решающего шага, дабы покончить с зависимостью от дьявола.
Джерг, видимо, ведал более светскими вещами.
– Сегодня разрешается все, – объявил он. – Кроме, конечно, наркотиков и алкоголя. Но если найдутся любители покурить, никто не упрекнет их даже взглядом. А завтра, даст Бог, мы начнем наше общее дело.
Любителями покурить оказались все, кому предстояло жить в лагере.
Вскоре всех нас посадили в маленькие автобусы. Пикап с надувными лодками поехал впереди. Я поглядывал на реку, сверкавшую иногда в просветах кустарника. Вода напоминала густой сироп. Вероятно, нас ждала отнюдь не легкая прогулка. Примерно через полчаса рельеф каньона сгладился, и можно было увидеть такие участки реки, которые принято называть стремниной. Теперь дорога шла в гору, мы поднимались по ней, пока не подъехали к желобу для спуска лодок. Когда лодки были на воде, нам раздали спасательные жилеты. Нас уже разбили на группы. Нетрудно было догадаться, что Фреда определили под начало Джерга, в той же лодке оказались еще два молодых человека вместе со своими родителями, братьями и сестрами. Другим родственникам, что были помоложе, пришлось занять две дополнительные лодки, управляемые самыми смелыми парнями.
Я бы не сказал, что нас подхватил горный поток, однако река местами была довольно бурной, лодку бросало из стороны в сторону, в нее летели брызги, мы хватались за бортовые канаты, а Джерг, бодро смеясь, сидел в середине лодки и работал двумя длинными веслами так, что быстро убедил нас в своем гребном мастерстве. Временами он прикладывался к пластиковой бутылке с ключевой водой. Ноги у нас давно уже были мокрые, по днищу лодки гуляли маленькие волны. На борту имелись два контейнера. Один – с питьевой водой, второй – с апельсинами и соленым печеньем. Нам предложили угощаться без церемоний. Когда течение стало поспокойней, Фред спросил, можно ли прыгнуть в воду. Джерг не возражал. Глубина была не менее пятнадцати футов. Фред прыгнул. Через несколько минут в лодке уже не осталось ни одного пассажира. Четырнадцать или больше голов, похожих на поплавки благодаря красным спасательным жилетам, неслись вниз по течению Колорадо. А инструкторы сидели в лодках и втягивали нас на борт, если впереди начиналась стремнина. Наступал вечер, но солнце еще палило так жарко, что одежда просыхала моментально. Джерг указывал нам на причудливость скального рельефа. Вот голова индейского вождя, вот орел, а дальше – дракон. На красные скалы ложился отблеск заходящего солнца.
– Жара здесь держится до полуночи, – сказал Джерг. – Ночью скалы отдают накопленное за день тепло.
Поздним вечером, когда мы собрались вокруг костра с грилем, трем инструкторам удалось создать прямо-таки семейную атмосферу, мы, можно сказать, почувствовали себя одним целым. Все запросто общались друг с другом, и разговор сводился по существу к одной теме – печальному опыту, связанному с болезненным пристрастием близкого человека. Когда Брайхэм в начале нашего знакомства помянул дьявола, у меня возникло опасение, что лагерь в известной мере рассчитан на религиозную «промывку мозгов». Но мало-помалу я успокоился. Кураторы удовольствовались метафорикой с упоминанием Бога и дьявола. Все, что имело отношение к природе, считалось божественным. А гнездилищу дьявола отводилось место в недрах человеческого сообщества, прежде всего – в больших городах.