Веренианские Львы
Шрифт:
Джошуа начал с беговой дорожки. Сперва он взял лёгкий темп, а затем резко ускорился. На четвёртом километре ему надоело молчать, и он слегка сбросил скорость.
— Дорм, какие у тебя прогнозы по поводу вечерней тренировки с Итаном?
— С ним, скорее всего, проблем не будет, — подстраховывая Вана, ответил полковник. — Пусть он и говорит, что в открытом космосе раньше не работал, он показывает хорошие результаты для начинающего. Даже слишком хорошие. Возможно, его предыдущий опыт связан с какой-то засекреченной работой. А вот исследовательская группа…
— Да уж, — произнёс Ван, кладя штангу
— Будь в этом смысл… — отмахнулся Рикс.
Джо не видел смысла в подобных молитвах. У него в голове не укладывалось, когда люди о чём-то просили богов. По его мнению, Пятеро дали человеку возможность прожить свою жизнь самостоятельно не для того, чтобы вмешиваться в неё по первой же просьбе. Молитвы самого Джошуа представляли скорее изложение его собственных мыслей и тревог. Лишь изредка он задавал вопросы, которые скорее предназначались ему самому. Несмотря на всё сказанное в книге Пятерых, он не верил в то, что Боги следят за каждым и каждого слушают. Слишком много душ для всего пятерых сущностей, пусть и обладающих огромной властью.
Когда Джошуа преодолел около восьми километров, он решил перевести дух, а после перейти на турник. Как раз в этот момент в зал вошёл Сэм. Выглядел он несколько отстранённо, а своё опоздание объяснил тем, что помогал Сворцу готовиться к вечерним занятиям. Он довольно быстро влился в процесс, несмотря на неразговорчивый настрой.
Пока Джошуа подтягивался с дополнительным грузом, он нёсся сквозь космос быстрее скорости света. Хотя на самом деле судно длиною в полтора километра оставалось в состоянии покоя. Реактивные двигатели корабля были заглушены ещё на выходе из звёздной системы Тау-Солис, чтобы их вибрации не нарушали стабильность работы двигателя Орфиреуса.
У «Фолькванга», как и у большинства кораблей, Орфиреус располагался в носовой части. В целях безопасности оба машинных отделения находились на максимальном удалении друг от друга, а межзвёздный двигатель и вовсе обладал отдельной металлической оболочкой и тройной системой гашения вибраций. Помимо неё и десятка различных предохранителей, двигатель окружала бортовая обшивка из листов вольфрама, а также огромный клинообразный щит, подобный метельнику первых паровозов. При стабилизации аномалии он защищал корабль от столкновений с астероидами, а боевые корабли иногда использовали его для отвода прямых попаданий.
Сам двигатель был изобретён в две тысячи сто сорок шестом году командой учёных, возглавляемой инженером и астрофизиком Альбертом Орфиреусом. Первые эксперименты завершились неудачно — два опытных образца двигателей просто исчезли. Возможно, они стабилизировали свои аномалии где-то в ядре Терры или в межзвёздном пространстве. Некоторые считают, что прототипы так и остались навечно изолированными от остальной вселенной. Следующие восемь образцов оказались успешнее, но в массовое производство не поступили. Лишь спустя четырнадцать лет при поддержке Артура-2 инженеры создали достаточно стабильный и надёжный прототип, который и попал в массовое производство.
К сожалению, сам Орфиреус не смог насладиться своим изобретением — он умер из-за сердечного приступа за несколько месяцев до старта первой
Глава 8. На подступах к новому миру
Ничейный сектор галактики. В пространственной аномалии.
На борту дредноута «Фолькванг».
18 апреля 2234-го. 7:42 (по бортовому календарю)
Ван с облегчением вздохнул, когда вместе с Сэмом они захлопнули доверху забитый грузовой отсек. Весь прошлый вечер Львы уделили приготовлению челнока к высадке на Маналу и сейчас заканчивали то, что не успели вчера. Они перепроверяли скафандры и оружие, загружали оборудование для анализов и сбора всевозможных образцов. Старик Матеиус лично облазил весь челнок, осматривая каждый дюйм, чтобы уберечь исследовательскую группу от непредвиденных поломок. Все сверяли и перепроверяли настройки систем, расположение и целостность багажа. Груз ответственности давил на плечи каждого.
— А ведь мы будем первыми, — мечтательно произнёс Джошуа. — Это исторический момент, парни.
— Вот только история запомнит не нас, а доктора и капитана корабля, — проворчал Сэм.
— Сдалась вам эта история, — махнул Ван. — Мы первыми увидим другую цивилизацию, первыми посмотрим на их планету и города. Что может быть лучше?
— Лишь Боги знают ответ, — улыбнулся Джошуа.
Ван был в высшей степени воодушевлён. Его воображение рисовало одну картину за другой. Он чувствовал себя даже не колонистом, перед которым провели разведку десятки аппаратов, а настоящим первооткрывателем. Моряком с Терры, который на парусном корабле причаливает к берегу материка, не отмеченного ни на одной карте. Моряком, охваченным ощущением полной и интригующей неизвестности — чувством, давно забытым среди колонистов.
— Кстати, я только сейчас заметил! — произнёс Джошуа. — Старик, твоего скафандра нет в списке. Неужели не хочется посмотреть?
— Вот тут я с тобой соглашусь, Джо, — ухмыльнулся Матеиус. — Для этого я действительно слишком стар.
С этими словами инженер отвернулся к планшету и продолжил заниматься своими делами. Джошуа же перевёл округлившиеся глаза на товарищей, Сэм улыбнулся краем рта, а Ван и вовсе забыл дышать. Даже Дорм, обычно игнорировавший эту тему, удивлённо поднял одну бровь. Но лишь на секунду, его персональный коммуникатор затрещал, когда капитан корабля вышел на связь:
— Полковник Арут, если вы освободились, пройдите на мостик.
— Мы закончили. Скоро буду.
Командир ушёл, и Джо предложил сыграть, пока у них оставалось время. Все четверо сели на опущенный трап челнока и вытянули по карте из колоды.
Даже звуки монорельса не могли отвлечь Дорма. Монотонный гул электродвигателей, сопровождаемый ритмичным стуком колёс, отключил бы мысли любого. Но не полковника. Он вновь погрузился в свои размышления, как только двери вагончика закрылись. Всё его сознание занимала предстоящая работа. Он не был напуган или взволнован, но мысли в его голове возникали одна за другой.