Veritas
Шрифт:
Она сдавленно взвыла, приняв на себя почти весь его не дюжий вес. Король повис на её плечах; колени подогнулись, но Люц устояла каким-то чудом. Неловко приобняла Далеона за талию, чтоб не позволить королевскому достоинству упасть ещё ниже плинтуса и даже слёзы сдержала, хотя от дикой боли в левой руке ей хотелось выть.
Далеон со страстью голодного удава, стиснул её в ответных объятьях и начал топтался на месте в подобии медленного танца. Его нос уткнулся ей в макушку и шумно задышал, сместился к
Люция бездумно таращилась на кулон с маленьким голубым кристаллом — единственным, что осталось от некогда сильнейшего на планете террина Магнуса Ванитаса, — и не дышала.
Миг — и прохладный шершавый язык прошёлся по горящей коже, вбирая в рот гвоздик с сапфиром.
Фарси вздрогнула и дернулась в сторону, но Далеон её удержал. Наградил тяжёлым взглядом, Люц ответила тем же. Между ними повисла недосказанность последних месяцев. Всё, что было до коронации и после. Хитрости, подставы, злость, обиды, непонимание, скандалы и крики, бессильная ярость и бесплодная, не нужная никому из них страсть, щедро приправленная ненавистью.
И есть за что.
— Паршиво выглядишь, — отметил некогда шестой принц Далеон Ванитас, проклятый, как и все Ванитасы, всегда говорить правду. — Твоими фиолетовыми мешками можно детей пугать. Ходячее умертвие.
— Твоими стараниями! — огрызнулась она и отвернулась, пряча за волосами следы бессонницы.
— Э-нет, — он невесомо коснулся её подбородка и повернул к себе. — Старания только твои. Никто не просил тебя меня короновать.
Люц мотнула головой, сбрасывая его руку, уставилась в сторону и упрямо поджала пухлые губы.
Они топтались в бальном зале. Роскошном, сверкающем огнями, мрамором и позолотой. Но перед взором упрямо всплывала друга картина…
Полумрак.
Дрожание редких свечей в настенных канделябрах.
Пристальный, жадный взгляд из темноты.
Резкая боль в шее.
Хруст костей, от которого закладывает уши.
Люция зажмурилась и глубоко задышала, силясь унять безумный грохот сердца.
Это сон. Это всего лишь сон. Вещий, как обычно, но бояться его не стоит. Лишь взять на вооружение.
И она обязательно сделает это. Позже.
— Ещё не поздно всё исправить, — шёпотом искушал Далеон. Пальцы Люц задёргало в преддверии приступа. — Рафаэль сидит в покоях на цепи и ждёт только твоего вердикта. Мы можем короновать его в любой момент. Только скажи… — жаркое дыхание опалило обнажённую шею и вызвало волну мурашек, — и я отрекусь от престола.
— Нет! — отрезала Люция и колко стрельнула в юношу глазами. — Он не подходит. И ты сам прекрасно знаешь почему.
— Ну-да, — невесело усмехнулся король. — Он же не давал опрометчивых клятв и в любой удобный момент может тебя прикончить.
Люц
— Дело не в этом!
— Не только в этом, — невозмутимо поправил венценосный гад.
Как же Люции хотелось его поколотить!
— Вот чего тебе стоило меня отпустить? — вдруг спросил он с усталым вздохом, в глазах заплескалась печаль. — Ты же обещала.
В груди Люц неприятно кольнуло.
— Мои обещания ничего не стоят. Я же предупреждала.
Далеон крепче стиснул её плечи. Сдержать гримасу стоило фарси больших сил.
— Я надеялся на твою честность.
— Это глупо, — фыркнула она и натянула угол рта. — Все знают, что клятвам людей нельзя верить.
— Но ты не человек, — припечатал он.
Люция нахмурила тёмные брови.
— Неважно. — Во рту пересохло, каждое слово резало по горлу стеклом: — Я не вложила магию в клятву. Ты сам виноват, что повёлся. Я предупреждала, и так было надо, и…
— Утешай себя этим и дальше, — едко оборвал Далеон. — Только скажи, десница, тебе спокойно спится по ночам с грязной-то совестью? Ах, точно! Ты вообще не спишь.
— Козззззёл, — прошипела она, трясясь от злости.
— Ослица, — в тон парировал он.
— Идиот.
— Дура.
— Я никогда не отпущу тебя! — тихо пригрозила Люция, глядя в его змеиные зрачки. Под когтями затрещала тонкая ткань рубашки.
— Тогда мы падём вместе! — жёстко усмехнулся Далеон и грубо дернул её на себя. Люц охнула от боли в руке и толкнула его в грудь. Ловкие пальцы юноши сжались, фарси отпрянула, нитки треснули, и в ладонях короля остались льняные рукава.
Как назло, в этот момент музыка оборвалась, и все обернулись к ним.
Тяжело дыша, Люция в бессильной злости сжимала кулаки. Она подавила безвольный порыв прикрыть уродливые воспалённые шрамы от укуса деймона-химеры, но к великому сожалению не могла скрыть дрожь в левой руке.
Начался приступ. Пальцы не слушались, и Люция сгибала их через невыносимую боль, на чистом упрямстве.
Но её бравада никого не обманула.
Все узрели её слабость.
Террины зашушукались, Далеон таращился на Люц, как на призрака. Лицо бледное, видок пришибленный, пальцы комкают рукава. Вся спесь слетела куда-то, как и праведная жажда крови.
— Я не хотел, — тяжело сглотнул он. Капризные губы дрогнули. — Я не знал, Люц. Ты же уверяла, что всё зажило… Я просто…
Люция громко фыркнула, и Далеон запнулся. В гробовой тишине она гордо задрала нос и смерила его презрительным взглядом.
— Боюсь, я больше не соответствую вашим «тонким эстетическим вкусам», Ваше Величество, — выразительно глянула на оборванную рубашку, свои голые руки, одну из которых уродовали рубцы, и снова на короля. — Позвольте удалиться и не портить вам праздник.