Veritas
Шрифт:
Не дожидаясь ответа, она резко развернулась на каблуках, взметнув копну чёрных кудрей и, чеканя шаг, направилась к выходу. Гости перед ней молча расступались, но не забывали с благоговейным отвращением трогать взглядами шрамы.
Они запомнят это.
Воспользуются слабостью.
Если не осознанно, то инстинктивно.
Это у терринов в крови — бить в больное место.
— Люция! — крикнул ей в спину Далеон с непонятной эмоцией.
Фарси не обернулась.
Тяжелая дверь за ней захлопнулась.
Люция
Далеон слышал из-за двери своей спальни, как десница приказала страже сегодня не пускать на его этаж фавориток и удалилась к себе.
Он не возмущался, ведь вправду облажался по крупному. Только не понимал, почему она не отнимет у него насовсем эти крохи свободы.
Люц могла бы запереть его в покоях, как Рафа, посадить на цепь и приходить только по делу — за подписями и печатями. Но она зачем-то посадила его на трон, дала право голоса, представила аристократии Севера, как правителя, печётся о репутации и пытается слепить из него нечто «достойное».
Он марионетка. Но она даёт ему волю в мелочах.
Зачем?
Все и так знают, кто фактически правит Ригелем.
Он не понимал её.
Так было раньше, а сейчас всё запуталось ещё больше.
Далеон хотел бы знать, что твориться в её симпатичной голове, да только Люция не желала впускать его в душу. О многом приходилось догадываться самому, и, к сожалению, выводы напрашивались самые безрадостные.
Но всё равно, король не оставлял попыток найти тиранше оправдание.
Он горько рассмеялся и глянул на прозрачный витраж.
Замок накрыла мглистая ночь, за окном распалялась буря. Снег крупными хлопьями кружил по двору, бил в стёкла, залеплял раму. Ветер завывал в трубе камина, как беспокойный зверь.
Далеон накинул тёмный плащ, подбитый мехом, открыл в спальне тайный проход в стене у кровати, щелчком да коротким заклятьем вызвал магический светлячок и ступил во тьму. Прочь из крыла Императрицы.
Вихри рвали его плащ, дергали капюшон, трепали волосы. Снег хрустел под сапогами, лип к густым разницам, забивался в ноздри и страшно мешал, но не мог остановить короля, задавшегося целью.
Юноша пробирался через пургу почти вслепую и лишь спустя, как показалось, вечность заметил впереди, в пристройке замка, свет. Рыжий, ровный, он лился из-за приоткрытой двери, блестящей полоской ложился на промёрзшую каменную дорожку и обещал обогреть и успокоить в своих объятьях.
Король ускорил шаг. Чем ближе он становился, тем отчетливее под воем ветра улавливал гулкие удары молота о наковальню, шипение стали и рёв огня в горниле печи.
Работа в кузне кипела по ночам.
Вернее — вдохновение у Бернара Шоу просыпалась только в позднее время.
В необъяснимом волнении, Далеон переступил порог. В лицо пахнуло жаром, налипшие снежинки почти мгновенно превратились в воду и закапали с одежды на каменный пол, образуя под подошвами лужу.
Далеон встряхнулся, как мокрый кот, и расстегнул глухой ворот тяжёлой мантии. Всё же в кузне ужасно
— Какой шедевр создаешь в этот раз? — громко спросил он кузнеца.
Крепкая обнажённая спина застыла, стук молота смолк. Бернар обернулся и ощерился в белозубой улыбке.
— Ваше Величество! — громыхнул зычным басом. — Давно не виделись. Темной вам ночи и… — взгляд упал на старые настенные часы. — С праздником!
— Удивлён, что помнишь, — вскинул брови Далеон и чинно кивнул. — Благодарю.
И прошёл в кузницу, с интересом осматриваясь по сторонам. Здесь ничего не поменялось с его последнего визита.
Небольшое помещение с низкими сводами, закоптелые каменные стены и полы, пара узких окон под потолком; множество полок, заваленных всякими горшками, инструментами, чертежами; по углам сгрудились ящики с углём и рудой, и бочки с клинками и заготовками.
Громадная печь в центре зала, что так и пыхала жаром; массивный стол с раскрытым чертежом, придавленным по углам железками и оплавленными свечами; единственный стул, на котором громоздилось корыто с мокрыми сальными тряпками.
Несколько лет прошло, а кузница осталась прежней, разве что стала ещё более захламлённой. Кузнец тоже не поменялся.
Здоровенный и мускулистый, точно степной орк, но совсем не страшный, даже наоборот, какой-то по-мужски привлекательный.
Рубленые черты лица, пшеничные волосы, собранные в низкий пучок, загорелая кожа, на которой отчётливо выделяются золотисто-карие, словно у зверя, глаза в лёгкой сеточке морщин, какие появляются с возрастом у улыбчивых людей.
Далеон взмахнул рукой, задавая магии вектор, и слевитировал корыто под стол, скинул мантию на спинку стула и уселся сам, закинув ногу на ногу и расстегнув горловину дублета.
— Не помешаю? — поздно уточнил он.
Бернар усмехнулся в бородку и вернулся к работе. Молот ударил по металлу и высек искры.
— Нет. Ты никогда мне не мешал.
Король скептически выгнул смоляную бровь.
— Даже когда пытался тайком освоить кузнечное дело и путался под ногами?
— Даже когда опрокинул котёл и чуть не обварил себе хвост, — ответил мужчина и разразился раскатистым хохотом.
Далеон насупился и тут же улыбнулся.
Такое правда случилось в начале их знакомства.
Война официально окончилась. Бернар прибыл в замок вместе с отрядом Императора и вскоре был назначен не только кузнецом, но и наставником «Двора Мечей». Он обучал их танцу меча. И, несмотря на внешнюю массивность, двигался проворно, а бил — метко и первые годы «раскидывал» детишек, как беззубых щенков.
Даже у задаваки-Люции ушло несколько лет, чтобы достойно овладеть «танцем» и одолеть «мэтра Шоу».
Далеон же, получив по острым ушам от смертного кузнеца, был сильно уязвлён и начал ходить за мужчиной по пятам да подсматривать, чем он занимается. Надеялся выискать какую-нибудь грязную тайну, подлый трюк, каким он пользуется, чтобы громить малолетних лэров на Полигоне.