Верити значит истина
Шрифт:
Джереми.
Сначала я не заметила кражи.
Сначала, после того, как мы узнали, что ночь нашей помолвки стала ночью нашего зачатия, я была по-настоящему счастлива. Я была счастлива, потому что Джереми был счастлив. И в тот момент, кроме того, что моя грудь выглядела лучше, чем когда-либо, я не понимала, насколько вредной будет беременность для машины, которую я так усердно поддерживала.
Примерно на третьем месяце, через несколько недель после того, как я узнала, что беременна, я начала замечать разницу. Это был маленький намёк, но он был.
Я только что вышла
Я ощутила отвращение. Я поклялась начать тренироваться три раза в день. Я видела, что беременность может сделать с женщинами, но я также знала, что большая часть ущерба была нанесена в том последнем триместре. Если бы я могла как-то выяснить, как рожать раньше…может быть, около тридцати трёх или тридцати четырёх недель, я могла бы избежать самой вредной части беременности. Там было так много достижений в области медицинского обслуживания, и, если дети рождаются рано, то это неплохо.
— Ваууууу.
Я опустила руку и посмотрел на дверь. Джереми прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Он улыбался мне.
— Ты начинаешь меняться.
— Вовсе нет. — Я втянула воздух.
Он засмеялся и сократил расстояние между нами, обнимая меня сзади. Он положил обе руки мне на живот и посмотрел на меня в зеркало. Он поцеловал меня в плечо.
— Ты никогда не выглядела так красиво.
Это была ложь, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше, но я была благодарна. Даже его ложь что-то значила для меня. Я сжала его руки, и он развернул меня лицом к себе, а затем поцеловал и повёл назад, пока я не дошла до стойки в ванной. Он поднял меня на неё и встал между моих ног.
Он был полностью одет, только что вернулся с работы. Я была совершенно голая, только что из душа. Единственное, что нас разделяло, были его штаны и дружок, которого я попыталась сосать.
Он начал овладевать мной на стойке, но мы закончили в постели.
Его голова лежала у меня на груди, и он водил кругами по моему животу, когда тот громко заурчал. Я попыталась прочистить горло, чтобы скрыть шум, но он рассмеялся.
— Кто-то проголодался.
Я начала качать головой, но он оторвался от моей груди, чтобы посмотреть на меня.
— Чего она жаждет?
— Ничего. Я не голодна. Он снова рассмеялся.
— Не ты. Она, — сказал он, похлопывая меня по животу. — Разве беременные женщины не должны испытывать странную тягу и постоянно есть из-за детей? Ты почти ничего не ешь. И твой желудок урчит. — Он садится на кровать. — Мне нужно покормить моих девочек.
Его девочка.
— Ты даже не знаешь, девочка ли это. Он улыбнулся мне.
— Это девочка. У меня есть предчувствие.
Я хотела закатить глаза, потому что технически, было непонятно, мальчик это или девочка. Это был пузырик. Я ещё не так всё хорошо понимаю, поэтому могу предположить, что существо, растущее внутри меня, на самом деле голодный или жаждет какой-то определённой пищи, было абсурдным, но мне сложно было объяснить, потому что Джереми был в таком восторге
Иногда его восторг заставлял меня испытывать те же самые ощущения.
В течение следующих нескольких недель его волнение помогало мне справляться, чем больше рос мой живот, тем внимательнее он становился. Тем больше он целовал его, когда мы были в постели ночью.
По утрам он держал меня за волосы, пока меня рвало. Когда он был на работе, он писал мне имена потенциальных детей. Он стал так же одержим моей беременностью, как и я им. Он пошёл со мной на мой первый визит к врачу.
Я благодарна, что он был на втором визите доктора, потому что в тот день мой мир изменился.
Близнецы.
Их было двое.
В тот день, когда мы вышли из кабинета доктора, я молчала. Я уже боялась стать матерью одного ребёнка. Я вынуждена любить то, что Джереми любил больше меня, но, когда я узнала, что их было двое, и что они были девочками, мне вдруг стало не по себе от того, что я была третьей самой важной вещью в жизни Джереми.
Я пыталась заставить себя улыбнуться, когда он говорил о них. Я вела себя так, будто это наполняло меня радостью, когда он гладил мой живот, но это отталкивало меня, зная, что он делал это только потому, что они были там. Даже, если бы я родила раньше, это не имело значения. Теперь, когда их было двое, моё тело пострадает ещё больше. Я каждый день вздрагивала при мысли о том, что они оба растут внутри меня, растягивая
мою кожу, разрушая мою грудь, мой живот, и, боже упаси, то, что между моих ног, где Джереми поклонялся каждую ночь.
Как мог Джереми всё ещё хотеть меня после этого?
На четвёртом месяце беременности я начала надеяться на выкидыш. Я молилась о крови, когда пошла в ванную. Я представляла, как после потери близнецов, для Джереми я буду самым важным человеком. Он будет обожать меня, поклоняться мне, заботиться обо мне, беспокоиться обо мне, а не из-за того, что растёт внутри меня.
Я принимала снотворное, когда он не смотрел. Я пила вино, когда его не было рядом. Я делала всё, что могла, чтобы уничтожить то, что могло оттолкнуть его от меня, но ничего не помогало. Они продолжали расти. Мой живот продолжал растягиваться.
На пятом месяце моей жизни мы лежали на боку в постели. Джереми трахал меня сзади. Его левая рука сжимала мою грудь, а правая была прижата к моему животу. Мне не нравилось, когда он касался моего живота во время секса. Это заставляло меня думать о детях и портило мне настроение.
Я подумала, что он достиг оргазма, когда перестал двигаться, но поняла, что он перестал двигаться, потому что почувствовал их движение. Он вышел из меня, а затем перевернул на спину, прижав ладонь к моему животу.
— Ты это почувствовала? — спросил он. В его глазах плясало возбуждение. Он больше не был твёрдым. Он был возбуждён по причинам, которые не имели ко мне никакого отношения. Он прижался ухом к моему животу и ждал, когда одна из них снова шевельнётся.
— Джереми? — прошептала я.