Верная Богу, Царю и Отечеству
Шрифт:
Полагаясь на детально разработанную легенду и заранее приготовленные «вещ. доки» как на стопроцентное алиби, Зиновий Самуилович тужится убедить Абрама Григорьевича в том, что «подлинность его [дневника] не вызывает ни малейших сомнений». Чтобы рассеять всякое чувство боязливости и нерешительности, которые неизбежно могли бы возникнуть у достаточно умного и проницательного человека (все-таки речь шла, как ни крути, о литературном мошенничестве), Зиновий Самуилович усиливает свою письменную речь неотразимыми доводами, которые способны соблазнить даже самого осторожного издателя: «Дневник по выходе его в свет явится книгой захватывающего и универсального интереса для самых широких кругов читателей. Историческое и психологическое значение этой книги будет весьма велико». Затем Зиновий Самуилович осторожно развивает тему о его личном доходе с этого издания, что трудно было ожидать от представителя новой
Стороны соглашаются на том, чтобы подключить к этому делу солидное немецкое издательство «Петрополис Верлаг» и выпустить книгу на русском и немецком языках. Но рассчитывая и в дальнейшем получать с каждого переиздания солидный куш, Зиновий Самуилович вновь упирает на то, чтобы закрепить за собою авторские права. Наконец Абрам Григорьевич в Германии находит издательство, которое заинтересовалось «дневником» и готово взяться за подготовку его к печати, но - на определенных условиях: книга на русском языке выходит в Германии, а не в России - с тем, чтобы расширить за ее счет рынок сбыта. Только в таком варианте, как считают в издательстве, возможно окупить книгу. В случае же выхода параллельного издания в Ленинграде российский рынок будет потерян для немецкого издательства. Если условия принимаются, то авторские права сохраняются за советским коллегой, но право перевода на другие языки остается за немцами. В случае продажи этого права половину гонорара получает автор, а половину - «Петрополис Верлаг».
Выдвинув эти условия, немецкая сторона проявила больше рассудительности и хладнокровия, указав на один щекотливый момент: собственно говоря, а кто автор? По сути дела, им является ныне здравствующая Анна Вырубова, если дневники действительно ее. «С этой точки зрения получается парадоксальное положение, согласно которому, издавая книжку на русском языке за границей, Вы, в сущности, оберегаете не столько ваши права, сколько права Вырубовой», - пытается урезонить Зиновия Самуиловича Абрам Григорьевич. Немецкие издатели прекрасно понимали, чем это грозит. По законам, принятым на Западе относительно авторских прав, такое положение дел неизбежно вызовет скандал с наложением истинным автором запрета на это издание по суду и дальнейшим привлечением к уголовной ответственности. Далее, как уведомляет уже «Петрополис», к ним «поступило предложение от одного из самых крупных издательств Германии об издании мемуаров Вырубовой на немецком языке», но там считают, что «без разрешения самой Вырубовой издание представляется невозможным».
Ситуация тупиковая. Но аппетит уже разыгрался. Поэтому предлагается компромиссное решение, вполне напоминающее цирковой трюк (надо сказать, что трюкачество было наиболее характерной чертой всей этой умопомрачительной истории). Идея заключалась в следующем: приступить к набору и в Германии, и в России одновременно, но российское издание должно выйти на две недели раньше. Затем выйдет в свет немецкий перевод с незащищенного русского издания. Схема понятна. Брать на себя ответственность немцы не хотят и предлагают фактически все неприятные последствия переложить на плечи советской стороны, тогда как они всего лишь сделают перевод с уже вышедшей книги. При этом выдвигается единственное непременное условие - предоставить рукопись для предварительного просмотра. Естественно, брать кота в мешке немцы не хотят. Они должны убедиться в подлинности мемуаров и провести свою экспертизу.
Но если немецких издателей волновали вопросы этики, а также естественное желание ознакомиться с рукописью, то советских товарищей больше занимал несколько иной вопрос. Товарищи решили стать немножко господами и немножко обогатиться. И этот вопрос в переписке между двумя деловыми партнерами все более выступает на первый план, Рассчитывая сорвать солидный куш, Зиновий Самуилович боится продешевить и осторожно намекает на свои тонкие переживания Абраму Григорьевичу. Более того, предложения солидного издательства «Петрополис» не находят нужного понимания у товарища Давыдова, который опасается, что капиталистические акулы вырвут лакомый кусок у него из рук. Поэтому в очередном письме он, совершенно бесстыдно отодвинув вопрос об авторских правах на второй план, открыто и нервно предлагает Абраму Григорьевичу новый вариант сделки. А именно: обойтись вообще без «Петрополиса», которому надо платить 50% гонорара, и выпустить «дневник» за границей самостоятельно, поделив прибыль пополам. Ощутив
164
Там же, ед. хр. 42, л. 7 переписка от 10 июня 1927 г.
Но очевидная путаница вконец смутила бедного Зиновия Самуиловича. Он недоумевает, как можно совместить сохранение исключительного права издательства и перевода с фактическим нарушением всякого права? Постепенно письма с его стороны явно приобретают характер маниакального бреда. Опасаясь, что в обход его прав зарубежные издательства пиратски осуществят выпуск «дневника» на иностранных языках и, естественно, уже не поделятся с ним прибылью, он предлагает программу издания, которая по грандиозности и полету фантазии не уступает планам поворота течения всех сибирских рек в обратную сторону. А именно: предлагается продать право перевода сразу нескольким зарубежным издательствам и затем, заранее условившись, осуществить издание дневников на всех распространеннейших языках мира одновременно, чтобы уже никто не мог опередить с переводом на какой-либо язык в обход Зиновия Самуиловича со компанией. Естественно, с каждого издательства Зиновий Самуилович получает причитающуюся ему долю и впредь рассчитывает на то же при каждом переиздании!
Нет слов… Просто грандиозно! Что-то близкое по духу идее победы мировой революции по всему земному шару одновременно.
Чтобы читатель не подумал, что вся эта история - плод неуемной фантазии составителя, приведем одно из наиболее ярких и откровенных писем полностью:
«Многоуважаемый Абрам Григорьевич.
На последнее письмо Ваше от 10 с. м. я Вам уже ответил, и Вы, надеюсь, это письмо получили.
Разработка материалов уже закончена, все приведено в строгий порядок, и должен сказать, что, если книга, по вполне понятным причинам, представляет большой интерес для русского читателя, то вряд ли меньший интерес (вследствие целого ряда обстоятельств) представляет она для читателя немецкого. Вообще же, как я Вам уже писал, эта книга имеет универсальный интерес.
Я хочу обратить Ваше внимание вот на какой, представляющийсяя мне возможным, модус охраны авторских прав. Разным издательствам (немецкому, французскому, американскому и пр.) можно продать [подчеркнуто автором письма] перевод (с издания «Прибоя») на немецкий язык, французский и т.д. Дабы избежать возможности появления впоследствии конкурирующих переводов в той или иной стране, каждое издательство выпускает книгу сразу в значительном количестве экземпляров. Договор с каждым издательством предусматривает и переиздания. Само собой разумеется, что гонорар, уплачиваемый тем или иным издательством, во много раз превышает норму оплаты за перевод как таковой, ибо здесь, конечно, дело не в переводе.
Каждое из издательств, которые приобретут у нас право издания (в форме приобретения перевода, который будет сделан с рукописи), выпустит свою книгу одновременно с изданием «Прибоя», что предупредит, таким образом, всякие возможные попытки со стороны других издательств.
Кроме того, прошу Вас ознакомить меня с намечающимися гонорарными возможностями, а также и с тем, как Вы предполагаете оформить наши отношения.
С товарищеским приветом 3. Давыдов». 165
165
Там же, ед. хр. 42, л. 9.
Однако Абрам Григорьевич вместе с «Петрополисом» более трезво смотрели на вещи и настаивали на своем варианте как единственно возможном и устраивающем обе стороны. «Петрополис» вновь требовал прислать рукопись. И как ни не хотелось Зиновию Самуиловичу передавать «рукопись» в руки «дяде», подозревая «Петрополис» в своекорыстных интересах, все же один экземпляр отредактированного текста благополучно достиг германских пределов. Наконец-то после долгих колебаний и переговоров условия, выдвинутые «Петрополисом», были приняты.