Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
– Два!
– просит Сашка, подмигнув мне. Сразу поняла, что Риту надо отвлечь от меня с отцом.
– А где Ермак?
– подозрительно оглядываюсь я, не видя его кадиллака.
– О!
– восклицает Рита и шепчет, взяв меня под руку.
– Кирилл нам очень понравился. Машка его, правда, замучила своим вниманием, и он сбежал через пару часов после вашего отъезда.
– А где она?
– спрашиваю Риту, чувствуя дрожь от волнения.
– Дуется на отца. Он не разрешил ей уехать с Кириллом. Сидит
Папин кабинет сегодня ощущается особенно мрачным и прохладным. Мебель цвета черного дерева, которая еще в детстве казалась мне предупреждающе строгой и устрашающе важной. Чучело белой полярной совы, настенное, большое, с распахнутыми крыльями, которое пугало именно своей белизной. Маленькая Мышильда, которая ходила в папин кабинет бояться совы. Брала меня за руку и звала:
– Пасли савы баяся.
И мы шли. Подходили к чучелу и заглядывали в его пустые стеклянные глаза, и Мышильда, недавно научившаяся выговаривать "р", говорила, грозя пальчиком:
– Маса тибя ни баися! Варрря тибе паказит!
И Варя показывала: прятала сестру за себя и показывала сове язык. Сова в ответ хмурилась и, испугавшись, Вариным голосом просила:
– Простите меня, девочки! Я больше не буду вас пугать!
Я выводила довольную Мышильду из кабинета, и она, сияющая от удовольствия, тянулась к моему уху:
– Влёт! Будит пугать!
Папа встает возле стола и смотрит на меня больными глазами:
– Знаешь?
– Знаю, - тихо отвечаю я.
– И что будешь с этим делать?
– спрашивает отец сдавленным голосом.
– Что ты с этим делал столько лет?!
– криком шепчу я.
– Жил, - папа садится за стол, словно хочет спрятаться от меня.
Сова, по-прежнему пугающе белая на черном фоне кабинета, смотрит на меня осуждающе.
– Сначала я хотела спросить у тебя "почему". Потом "как". Теперь я просто хочу не обидеть Риту и не ранить Машку.
– Был шанс, - отрывисто говорит папа, тяжело дыша.
– Ты на него не согласилась.
– Я?
– не удивляюсь его словам. Совсем. Но все-таки спрашиваю.
– Что сделала я, кроме того, что родилась у нее и у тебя, у вас?
Папа снова морщится, то ли от досады, то ли боли:
– Стало легче?
– Стало тяжелее, - соглашаюсь я с его внутренними мыслями.
– А как ты жил с этим годы?
Сова, кажется, приготовилась взлететь, по крайней мере, мне начинает казаться, что она чуть-чуть шевелит крыльями. " Маса тибя ни баися! Варрря тибе паказит!"
– Ты не мог не понимать, что все может рано или поздно раскрыться! Как так вообще получилось?
– я все-таки не удерживаюсь от своего "как".
– Ни ты, ни она не были ей нужны. Я только освободил ее от...
– Детей? Ответственности? Семьи?
– Своей любви...
– папа откидывается на кресле и расстегивает
Любви? Он так любил маму, что отпустил ее к другому? Он это хочет сказать?
– А мы?
– недоумеваю я, моргая мокрыми глазами. Теперь мне кажется, что сова моргнула.
– Мы с Машей? Почему ты не оставил нас с ней?
Я и до "почему" сорвалась...
– С кем? С ней?
– отец резко встает и делает шаг мне навстречу.
– С матерью двух дочерей, - отвечаю я, невольно отшатываясь и глядя не на него, а на сову, угрожающе нахмурившуюся.
– Которых она оставила, - говорит он, сцепив руки.
– Ты не отдавал нас, - возражаю я.
– Я не отдавал только тебя. Машу предложила забрать она. Боялась, что та будет ежедневно напоминать ее новому мужу об измене самим своим существованием.
– А меня почему не взяла?
– хриплю я.
– Взяла. Но... Сначала я был... зол. Очень хотел ее вернуть... заставить... Они торопились. Документы оформлять долго. Требовалось мое разрешение на выезд ребенка. И я его не дал.
– А потом?
– Потом они вернулись. Мы стали встречаться втроем, водили тебя в кафе, в зоопарк, в цирк, в театр. Мне казалось это правильным и естественным. В общем, вели себя как обычная, нормальная семья.
– Но мы ею не были...
– Не были, - соглашается отец.
– Но мне стало казаться, что все еще можно вернуть, особенно когда...
Папа закашлялся и покраснел, то ли от кашля, то ли от смущения. Мы никогда не разговаривали на такие темы. Кстати, я не помню, чтобы мы с ним разговаривали в том простом смысле, которое каждый из нас в вкладывает в слово "разговаривать".
– Когда мы снова стали близки, - мужественно закончил предложение мой отец.
– Но тут выяснилось, что она еще ничего не решила про нас... что они уезжают. Встал вопрос об окончательном оформлении документов. И тут мама... твоя бабушка попросила Валю не торопиться, не забирать тебя, пожить отдельно от нас, подумать.
– И моя мама согласилась?
– спрашиваю я сову, не в силах смотреть на отца.
– Она говорила, что совсем запуталась, что тебе, действительно, будет проще в знакомой обстановке.
– Проще? Без мамы?
Папа сел обратно за стол, снова отгородившись им от меня.
– Первое время мне казалось, что мы совершили ошибку. Я злился на мать, злился на Валентину и на тебя.
– На меня? За что?
– За то, что даже ты не удержала ее. Но это было мимолетное наваждение. Когда она через некоторое время вернулась в Россию рожать Машу, я был в командировке. Валя пришла к бабе Лизе и Рите и сказала... Мама подумала, что она все-таки пришла забирать тебя. Но Валентина сказала... что готова оставить Машу, что мама была права и что мы совершили ошибку.