Верум
Шрифт:
Я вздыхаю.
Я чувствую ее взгляд на себе.
– А вот эта карта – интересная. Влюбленные.
Я резко поднимаю голову.
– И она означает?
Сабина снова смотрит на стол.
– Она не требует пояснений.
Румянец заливает мои щеки, и я постукиваю рукой по ноге.
– Эта карта, должно быть, ошибка.
– Я не делаю ошибок, - отвечает она. – Будь аккуратна с ним, дитя. Он хороший мальчик, но он будет твоей погибелью.
Вспышка белого раскаленного пламени охватывает мое нутро от удивления. Он
– Я не знаю, о ком вы говорите, - отрицаю я, прекрасно зная, кого она имеет в виду. Она бросает на меня взгляд, но только на секунду.
– Конечно, знаешь, - бормочет Сабина, но она больше ничего не говорит, поскольку все ее внимание уже на последней карте, и я лишь мельком замечаю черный череп, прежде чем она очень быстро ее переворачивает.
– Что это было? – с любопытством спрашиваю ее я, но когда я смотрю на выражение ее лица, у меня все внутри падает. Она выглядит совершенно пораженной.
– Ничего.
Но это было определенно что-то. Спокойная старушка явно потрясена, когда она убирает карты и складывает их в стопку, прежде чем положить их в ящик.
– Приходи на следующей неделе, - предлагает она, ее голос высокий. – Мы прочтем их снова, дитя. Твои карты Таро могут измениться.
Она звучит почти надеющейся, что так и будет.
Любопытно.
Я оставляю Сабину в ее комнате и возвращаюсь в свою собственную. Загрузив ноутбук, я не могу не задать поиск по картам Таро, так чтобы выяснить, что же означала последняя таинственная карта.
Это всего лишь дело считанных минут, прежде чем я нахожу похожую карту, неяркую с темным черепом в черном капюшоне.
Мое сердце начинает биться быстрее, когда я читаю значение.
Это карта Смерти.
ГЛАВА 15
Здесь миллион часов.
Они покрывают все стены и все они тикаюттикаюттикаюттикают. Я прикрываю руками уши и поворачиваюсь кругом, пытаясь убежать от тиканья, пытаясь скрыться от всех стрелок и минут и секунд. Но там нет никаких дверей. Нет выхода. Я не знаю, где я, я знаю лишь, что время – мой враг и часы глумятся надо мной.
А затем часы все превращаются в лицо Дэера. Его улыбка насмехается надо мной, и она воспроизводится миллион раз, а потом раздается его голос.
– Спрашивай, Калла-Лилия.
– Я не могу, - говорю ему я. – Я боюсь.
– Не бойся меня, - отвечает он. – Я тебе не враг. А время – да.
– Как мне отсюда выбраться? – спрашиваю его я, бегая из угла в угол.
– Ты единственная, кто знает, - смеется он. – Что за глупый вопрос.
Его смех разносится эхом и я, вздрогнув, просыпаюсь.
Уходит минута, чтобы переварить
Как странно.
Я не могу снова заснуть, так что я одеваюсь пораньше и направляюсь в столовую, завтракать. Я ожидаю найти ее пустой, так что я неприятно удивлена, найти Элеонор уже там.
Она кивает мне со своего места во главе стола.
– Доброе утро, - вежливо приветствую ее я, и сажусь.
– Правда? – она намазывает маслом свой круассан. Я не удивлена. Честно говоря, я не ожидала ничего иного от Элеонор, чем сомнения по поводу насколько хорош будет день до того, как он вообще начался.
Прежде чем я успеваю придумать хороший ответ, голос Дэера раздается в комнате.
– Доброе утро. – Произносит он своим баритоном. Я погружаюсь в него, прежде чем ответить.
– Правда?
Я сохраняю свой голос веселым. Дэер приподнимает бровь и садится напротив меня, на предназначенное ему Элеонор место.
– Возможно, он таким будет, - говорит он мне. – Кто знает?
Когда я смотрю на него сейчас, то вижу не только его точенную челюсть и красивое лицо. Я вижу запретный плод. Того, кого люблю, но того, кого я знаю мне любить не следует… по неизвестной причине.
Этот мальчик будет твоей погибелью.
Господи помилуй. Я надкусываю плод, стараясь не зацикливаться на том, как он был в моих снах в последнее время. Никому не нужно об этом знать, кроме меня.
Он потягивает кофе и Элеонор удивляет нас, обратившись к нему.
– Ты в последнее время ездил верхом, Адэр?
Дэер медленно переводит свой взор на нее, очень очевидной неохотой.
– Нет, это никогда не было в моем вкусе. А что?
Она с призрением и неодобрением смотрит на него.
– Твоя мать хотела, чтобы ты ездил верхом.
Дэер проглатывает кофе и решительно сосредотачивает свой темный взгляд на главе рода Савиджей.
– Нет, Ричард хотел, чтобы я ездил верхом. Мама же хотела, чтобы мы угождали ему.
В его словах слышится отвращение к этому, да и к дяде тоже. Это отправляет мои мысли по спирали. Что именно сделал ему Ричард?
– Ну, в любом случае. Я знаю, что Калла не знает, как ездить верхом, и мне бы хотелось, чтобы ты ее научил. У образованных молодых дам должны быть эти навыки.
Я практически проглатываю свой виноград целиком.
– В этом нет необходимости, - давлюсь я. – Мне не нужно учиться.
– Конечно же, нужно, - парирует Элеонор, и я вижу, что дальше не будет никаких обсуждений.
Она встает и отодвигает стул, и разговор окончен. Очевидно, я научусь ездить верхом, а Финн нет, поскольку, так хочет Элеонор.
Что Элеонор хочет, Элеонор получает.
Это то, чему я учусь жестко и быстро.
Дэер пялится на меня, веселая улыбочка на его губах, и я не могу решить, что он находит смешного. То, что мне придется провести с ним время, или то, что меня контролирует Элеонор, как и всех остальных.