Верум
Шрифт:
– Но ты не считаешь себя Савиджем, - напоминаю ему я, удерживаясь на плаву. Что-то похожее на теплоту наполняет его глаза, а рот изгибается в кривоватую ухмылку, которую я начинаю любить. Когда он не улыбается, я жду ее появления, словно наркоман, ждущий свою дозу.
– Однако попадаю под ту же защиту, - сообщает он мне. – По крайней мере, для глаз посторонних.
– Ты знал, что говоришь загадками? – в раздражении спрашиваю я его. Он ныряет под воду без ответа, и через две секунды
Я отбиваюсь и извиваюсь, но он тянет меня вниз, вниз, вниз, а потом я оказываюсь у его мокрого, твердого тела, и внезапно мне больше не хочется бороться. Я не хочу отталкивать его.
Никоим образом.
Его тело одновременно сильное и худощавое, холодное и теплое. Оно очень твердое, и я прислоняюсь к нему, наслаждаюсь им, погружаюсь в него. Дэер – угловатости и мышцы, сила и изящество.
Он двигается возле меня, его бедра, его руки.
Его пальцы плавно скользят по моей коже, создавая трение даже под водой.
Я вся в огне.
Тепло распространяется от рук к ногам, к животу.
Это дикий огонь, и внезапно я совершенно уверена, что он единственный, кто может потушить меня.
Вместе, мы плывем к поверхности, все еще переплетенные. И прорываемся через поверхность воды, и я всасываю воздух, а Дэер глядит в мои глаза.
Между нами напряжение, но не плохого вида. Оно того вида, что воспламеняет тебя, того вида, что опьяняет; вида, который однажды попробовав, будешь жаждать всю оставшуюся жизнь.
Я забыла, что собиралась быть осторожной, что собиралась отвергать его на каждом уровне.
Все, что я помню, все, на чем могу сосредоточиться, настолько живой Дэер ДюБри заставляет меня почувствовать себя в эту минуту, настолько живой он всегда заставляет меня ощущать себя.
Для девушки, которая всю свою жизнь была окружена смертью, это очень большое дело.
– Я немного тебя боюсь, - честно выпаливаю я. Руки Дэера все еще вокруг меня. Пока мы держимся на плаву, движения воды вынуждает наши ноги тереться друг о друга, трение по-прежнему там.
Жарко,
Жарко,
Жарче.
Дэер улыбается, но в его улыбке нет веселья.
– Хорошо.
– Почему?
Моя честность заставляет меня казаться невинной, но я не знаю, как играть в игры. У меня вообще нет опыта с противоположным полом.
– Потому что это заставляет тебя кое-что чувствовать.
Теперь он колеблется и отводит взгляд. Есть кое-то, что он хочет сказать, это балансирует на кончике его языка, но он это проглатывает.
– В чем дело? – мягко спрашиваю я. – Просто скажи мне.
Я вижу, что ему хочется. Его секреты убивают его. Ему просто хочется быть
Не знай, почему я чувствую, словно я это знаю. Это прямо там, внезапно лежащее на моем сердце.
– Ты не обязан быть кем-то, кем не являешься, - тихо бормочу я. Его темные глаза резко приковываются к моим, и он отводит руки. Сейчас есть что-то в его глазах, нечто сдержанное, и наш непринужденный день подошел к концу.
– Что заставляет тебя так думать? – рявкает он. – Притворяться кем-то, кем я не являюсь, имею в виду?
Я каким-то образом рассердила его, и я не отвечаю, поскольку не знаю, что сказать.
– Я не пытаюсь быть кем-то, кем не являюсь, Калла, - хладнокровно говорит он, выходя из воды. – Я тот, в котором ты нуждаешься, чтобы я был. Мы оба испытали потерю. Ты просто не можешь справиться со своей.
Я поражена, поскольку он обычно такой терпеливый. И я промокла до нитки.
– У нас нет полотенец, - это все, что он говорит, когда я следую за ним. Моя одежда впитала воду, и очень холодно ехать обратно домой.
Дэер не произносит больше ни слова, и я оставляю его в гараже.
Я не вижу его за ужином, и не вижу его всю оставшуюся ночь.
Но когда я лежу в кровати около полуночи, то вижу его машину, покидающую гараж.
Я не вижу, как он возвращается домой, и я не сплю полночи, ожидая.
Я понятия не имею, куда он отправляется, когда незаметно ускользает.
Откуда-то я знаю, что он хочет оставить это таким образом.
На дороге есть развилка, и хотя я вижу ее, я не могу ее избежать.
Она дорожка уходит влево, одна уходит вправо, и ни одна из них хорошо не заканчивается.
Я чувствую это в своих костях,
В своих костях,
В своих костях.
Я пою песню чуши, и она поет в ответ. Ноты раздаются эхом и переплетаются в воздухе, и я проглатываю их целиком.
– Выходи, - окликаю я позади себя, поскольку знаю, они там.
Я не могу их видеть, но они всегда наблюдают.
Появляются глаза, кроваво-красные, и они моргают один раз, второй, в третий раз.
– Я вижу тебя, - заявляю я. Следует рычание, а затем меня сокрушает тьма, вес, гнет.
– Я тебя не боюсь, - вру я.
Здесь есть жестокость, есть милосердие.
Но прежде всего, есть забвение и что бы я ни сделала, меня засосет в него.
Я это знаю.
Я это чувствую.
Я сумасшедшая.
И это не важно.
Я – кроликкроликкролик и я никогда не буду свободна.
ГЛАВА 16
По некой причине, которую не могу объяснить, я задерживаю дыхание, ожидая придет ли Дэер на обед.