Верум
Шрифт:
Он приходит.
Одетый в черные брюки, блестящие черные мокасины и серо-желтую мягкую рубашку. Он молча проходит по комнате, садится на свое место и кладет салфетку на колени.
Я смотрю в свою тарелку, вспоминая, как его руки прикасались ко мне вчера, то, как я этого хотела, и то, что я не могу забыть, как он заставляет меня чувствовать.
Мои щеки заливаются румянцем, и я откусываю. Они оба пристально глядят на меня, или, по крайней мере, так кажется.
– Рыба – бесподобна, - в конце концов, предлагаю я,
Думаю, я слышу, как Дэер улыбается. Мой дискомфорт, вероятно, веселит его.
– Адэр.
Тон Элеоноры заставляет голос звучать, будто она только что съела хурму.
– Да?
Я смотрю на Дэера и легко заметить, что он не может скрыть своего презрения.
– Сыграй для нас.
Она приказывает ему, как обезьянке, будто он должен прыгать всякий раз, когда она поманить, кем он, конечно же, и является. Мы все являемся.
Неописуемо львиный, он подходит к пианино в углу. Садясь на скамейку, он грациозно делает то, что ему сказали.
Песня, которую он исполняет, - в некотором роде печальная и мрачная, она идеально подходит, поскольку я пребываю в таком же настроение. Ноты касаются моих щек, играют с моими волосами, а потом безвольно падают на пол, когда он с ними покончил, после того, как он извлек каждую из них из клавиш.
Я наблюдаю за его руками и не могу не вспомнить вчерашний день, то, как эти самые сильные руки скользили по моему влажному телу, следуя по моим изгибам. Я не могу не вспомнить, как я позволила ему прикоснуться ко мне, как завернулась в него.
Знаю, я бы не устояла, если бы он захотел большего.
Но потом он не захотел.
Я ощущаю себя ягненком, а его – волком. Но в то же самое время, мне кажется, что он не хочет им быть. Он заперт в клетке, когда он должен быть на воле, и я не думаю, что он знает, что с этим делать.
В комнате царит тишина, пока мы слушаем его песню, и с каждой минутой я все больше эмоционально наполняюсь. Мое прошлое нахлынуло на меня, мое настоящее, мое будущее. Ничего из этого не выглядит хорошо, а потом музыка прекращается, и мои эмоции замирают.
Дэер отталкивает скамейку, и подходит прямо ко мне. Мое сердце бешено колотится, когда он наклоняется, его губы достаточно близко, чтобы слегка касаться моей шее.
Я помню те губы. То, как они ощущаются мягкими, но в то же время упругими. И то, что на вкус он как мята.
– От тебя пахнет яблоками. – Его шепот низкий. На секундочку я закрываю глаза, ведь яблоко - то, что уничтожило Эдем.
Я открываю глаза.
– Прости, что был груб. Просто это чертовски тяжело для меня.
Я знаю.
Боже, я знаю.
– Встретимся в саду сегодня ночью, и я заглажу свою вину. В полночь.
Я бросаю на него взгляд и я – смелая, но из-за моей смелости меня съедят. Хочет ли он того, или нет, он – волк.
А я – ягненок.
Дэер уходит, поскольку ему не важно,
Дэер делает то, что хочет.
Он живет свободно.
Полночь наступает быстро.
Я распахиваю калитку и прохожу внутрь, шагая среди ночных лилий, вечерних роз и луноцветов. Этот сад наполнен цветами, которые яркие днем и пышные ночью. Он – маленький кусочек рая в середине страшного места, и мама его любила. Так же как и я.
– Привет.
Он уже здесь и ожидает в тени, настолько легко и непринужденно чувствуя себя ночью.
Это напоминает мне о кое-чем, что настрочил брат в своем дневнике.
Nocte liber sum. Ночью я свободен.
Свободна ли я здесь с Дэером?
– Привет, - отвечаю я, внутренне хваля себя за свое красноречие. – Ты рано.
– Я хотел быть готов.
Его голос бархатистый и он обворачивается вокруг меня, словно одеяло.
– Что ты от меня хочешь, Дэер? – честно спрашиваю его я, поскольку в данный момент я не знаю. Он – страстный и холодный, отчетливый пазл, и я не могу сложить его вместе.
– Я так больше не могу, Калла. Слишком тяжело наблюдать за тобой, держаться от тебя по дальше… - его голос замолкает. – Мы уже так много всего пережили. Не делай этого с нами сейчас.
– Поэтому я еще раз спрашиваю тебя, что ты от меня хочешь? – мои слова просты, и я не знаю, что делаю.
Как всегда.
– Это провокационный вопрос, - отвечает он мне, пока я приближаюсь, и он наблюдает за движениями моего тела. Я с трудом сглатываю, поскольку выражение его лица мрачное и темное, и оно предназначается для меня.
Он глядит на меня, словно хочет съесть, и это вновь напоминает мне, что он – волк.
– Так дай мне провокационный ответ, - предлагаю я, и мои слова удивляют меня и Дэера.
Что я делаю?
Что я делаю?
Его глаза расширяются, а затем сужаются.
Дэер практически рычит, когда резким рывком привлекает меня к себе, и он твердый против моего тела. Я выдыхаю в его рот, и он стонет.
Восприятие размывается и здравая мысль исчезает.
Будь прокляты последствия.
Боже милостивый.
Язык Дэера вторгается в мой рот и я в жизни не чувствовала себя настолько сексуально захваченной. Господи, я скучала по этому. Я скучала по нему.
Очень сильно,
Очень сильно,
Очень сильно.
Будто каждое нервное окончание в моем теле взорвалось, словно я стою в огне, будто я сама огонь. Я – руда, я – магма, я – лава. Я таю, я – солнце.
Он воспламенил меня.
Его ладони прижимают меня, большие и сильные, обхватывая мою спину, и каким-то образом я ощущаю, словно балансирую в его руках, будто он удерживает меня в равновесии.