Весь Дортмундер в одном томе

Уэстлейк Дональд Эдвин

— Хорошо, просто стой там, — приказал Келп.

— Я вернулся, не так ли? Тогда почему я должен уходить сейчас?

Мэй тоже скрыла лицо маской и подошла к ним со словами:

— Ты промок! И простудишься насмерть! Ты должен снять мокрую одежду прямо сейчас. — И уже Келпу: — Поднимись и принеси одеяла. — А мальчику: — Снимай одежду.

Услышав авторитарный материнский голос, Келп и ребенок быстро подчинились. Между тем, Марч и мама спорили по поводу маски. Во время похищения мама носила одну, а когда ушла наверх вместе с Мэй прихватила

маску сына. Такого поворота событий, в результате которого вся банда окажется в присутствии ребенка, никто не предусмотрел. Теперь они стояли, и каждый тянул маску в свою сторону.

— Стэн, — произнесла мама, — дай мне ее. У меня более запоминающееся лицо.

— Мама, это не так. Ты выглядишь как любой другой таксист в Нью-Йорке. Маска нужна мне и в любом случае она моя.

Поднявшись на второй этаж, Келп застал Дортмундера в комнате ребенка. Тот кружил по комнате и светил фонариком по сторонам.

— Что ты делаешь? — спросил Келп.

— Невероятно. Как он мог выбраться?

— Не знаю, — ответил Энди и сгреб одеяла с постели. — Почему бы тебе не спросить у него?

— Наверное, он просочился сквозь стену.

Келп вышел, оставив Дортмундера нарезать круги, и поспешил вниз.

Мэй подвела мальчика к камину, где от угля в печи для барбекю по-прежнему исходило небольшое тепло. Она раздела его до трусов и сразу же начала растирать одним из одеял, используя его вместо полотенца.

— Ты действительно промок. Промок насквозь, — причитала женщина.

— И продрог, — добавил ребенок. — Снаружи очень холодно. — И зевнул.

В комнату триумфально вошла мама с семейной маской Марчей на лице. Лишь плечи Марча выдавали его недовольство. Он сидел, локти уперлись в столик напротив, а руки прикрывали лицо. Свет фонаря отражался в его глазах, когда он выглядывал сквозь пальцы.

Дортмундер спустился вниз. И направился через гостиную туда, где Мэй сушила одеялом мальчика. Мужчина сердито посмотрел на него и спросил:

— Как ты сделал это?

Мэй, опершись на колено возле ребенка, обняла его и посмотрела Джона:

— Не смей бить мальчика.

— Бить? Я хочу знать, как он выбрался из той чертовой комнаты.

— Твоя маска! Маска! — настойчиво и резко шептал Энди.

Дортмундер огляделся:

— Что? — И почувствовал, что лицо не скрывает маска. — О, Господи!

Его маска лежала неподалеку, на каминной полке. Резина нагрелась от жара печи. Раздраженно надев ее на голову, он произнес:

— Теплая воняет еще хуже.

— Мужчины, принесите дров, нужно растопить камин. Комнату необходимо прогреть.

— Каких дров? — переспросил Джон. — Снаружи все слишком промокло и не загорится.

— Но ведь должна найтись какая-нибудь древесина, — настаивала женщина. — Что-нибудь для костра.

— Ладно, — сказал Дортмундер и посмотрел по сторонам. — Хорошо, я принесу что-нибудь.

— Помочь не могу, — донесся через пальцы приглушенный голос Марча. — Не получится нести древесину с руками на лице, —

несмотря на глуховатый тембр, в его словах слышалась обида.

— Значит, сиди там, — разрешила мама.

Дортмундер и Келп направились в кухню. Там они обнаружили встроенные стеллажи и начали их ломать. Какое-то время из кухни доносились звуки: треск, скрежет и скрип, которые разлетались по всему дому. Мама сдвинула печь для барбекю в угол камина. Затем порвала картонные коробки, в которых они принесли свою провизию, на куски и бросила в камин. Марч сидел за столиком и сквозь пальцы наблюдал, как Мэй надевает пижаму на ребенка и заворачивает его в одеяло. На экране телевизора, который никто не смотрел, слепой отшельник играл на скрипке для монстра.

Дортмундер и Келп принесли кучу щепок, сложили в камин и подожгли картон. Огонь разгорался слабо и около полминуты валил сильный дым, во время которого все кашляли, махали руками и выкрикивали неразборчивые слова о дымоходе. В конце концов, вытяжка заработала, пламя вспыхнуло, дым ушел в дождь и ветер, вскоре комнату наполнило тепло.

— Как хорошо, — произнесла Мэй.

Обсохший и согревшийся Джимми, наконец, заметил телевизор:

— О! Невеста Франкенштейна! В фильме есть несколько великолепных моментов. Снял картину Джеймс Уэйл, вы знаете, он также режиссировал Франкенштейна и Человека-невидимку. Невероятные ракурсы. Могу я посмотреть?

— Время ложиться спать, — ответила Мэй.

— А-а, ну пожалуйста, — попросил Джимми. — Кроме того в моей комнате холодно и ты ведь хотела, чтобы я согрелся, да?

— Будущий адвокат, — заметил Дортмундер.

— Вы ведь заберете ребенка? Не хочу провести остаток своей жизни с руками на лице, — отозвался Марч.

— А я не хочу сидеть в этой чертовой маске, — высказался и Дортмундер.

— Предлагаю вам сделку, — сказал мальчик.

— Предлагаешь что? — не поверила мама.

— Я успел рассмотреть ваши лица, когда вошел сюда. Однако если вы разрешите мне остаться и посмотреть фильм, то сможете снять маски, а я обещаю сделать вид, будто ничего не произошло. Я не сообщу полиции или кому-нибудь другому, что видел вас или знаю, как вы выглядите. Торжественно обещаю, — и он поднял правую руку, сжал три пальца, изобразив этим бойскаутский знак присяги, хотя ни сейчас, ни когда-либо ранее бойскаутом не был.

Он верил в эту клятву.

Все посмотрели друг на друга.

— Ладно, так будет проще, — согласилась мама.

— Но это неправильно. Не так как должно быть, — возразил Келп.

— Ты имеешь в виду ту чертову книгу? — спросил Дортмундер.

— И ее тоже. Ладно, ее. Вы может вообразить себе, что та банда в книге сняла свои маски и уселась со своей жертвой смотреть «Невесту Франкенштейна»?

— Я честно-честно клянусь, — сказал Джимми.

Дортмундер сорвал маску и бросил в угол:

— Верю на слово.

— Я тоже, — поддержала мама и сняла маску. — Волосы под ней выглядят прилизанными.